Несколько дней спустя Мария позвонила мужу и попросила его о встрече. К тому моменту Долгов уже подал в суд иск о расторжении брака и с супругой общался только по вопросам, касающимся сына.
Однако, в этот раз повод для разговора был совсем другой. Маша и Вадим встретились на улице, недалеко от места работы Долгова.
— На, посмотри, — Маша без какого-либо приветствия протянула мужу сложенный вдвое листок бумаги.
— Что это? — спросил Вадим. Читать мелкий шрифт ему не хотелось.
— Я беременна.
— И?
— Что за вопрос? Поздравляю тебя, ты скоро снова станешь папой, — Маша наигранно попыталась приблизиться к Вадиму, разглядывая его пиджак, пытаясь погладить по плечу.
— Не понял. Это что? «Липа»? — одернулся мужчина.
— Мне что, заняться больше нечем, как подделывать справки? Мы можем пойти в любую независимую лабораторию, я при тебе сдам анализ крови, и ты сам убедишься. Но не стоит зря терять время, я, правда, жду ребенка.
— Рад за тебя. В таком случае этот ребенок не от меня, — заявил Вадим.
— А как ты докажешь? Ты мой законный муж.
— Докажу. Это явное вранье потому что.
— Тебе напомнить, когда это все случилось? Помнишь, ты пришел домой нетрезвый?...
— Прекрати, Маша. Ничего у тебя не выйдет. Я ни разу не напивался до такого состояния, чтобы не помнить, что я творил. Этот ребенок не имеет ко мне никакого отношения.
— Ошибаешься. По закону этот ребенок твой. Хочешь ты этого или нет. И вообще, по-моему, ты поторопился с переездом.
— Маша, пойми одну простую вещь — я жить с тобой не буду.
— Хорошо. Хочешь жить с ней? Пожалуйста. Только жениться ты на ней не сможешь, потому что нас с тобой еще долго не разведут, — Мария усмехнулась. Она понимала, что Вадиму требуется срочный развод, и хотела отомстить.
— Посмотрим, — ответил на это Долгов и развернулся, чтобы уйти.
— Что посмотрим? С беременными разводят только по их согласию: пока ребенку не исполнилось год или два, точно не помню. Но в любом случае года два брака со мной тебе еще обеспечено. Согласится ли твоя любезная Катенька ждать тебя так долго?
— Это не твое дело. И этими справками ты ничего не добьешься.
— Уже добилась! — Маша крикнула мужу вслед.
От злости и отчаяния Вадим чуть не задохнулся. Успокоиться долго не получалось, хоть и объяснял себе мужчина, что эмоции — не лучший советчик в таких делах, нужно действовать с холодной головой. Однако в этот раз самоубеждения уже не помогали.
***
В тот же вечер Вадим пришел на консультацию к юристу, которого ему порекомендовали знакомые. Перед неизбежным разговором с Екатериной Долгову был необходим совет хорошего специалиста.
Мужчина все еще надеялся на то, что есть законный способ решить проблему.
— Нет, молодой человек, без согласия супруги ни о каком расторжении брака речи идти не может, — выслушав клиента, сказал хозяин кабинета, мужчина делового вида, в очках, — пока ребенку не исполнится один год.
— Год? Боже мой! Получается, пока он родится, пока год пройдет, пока нас разведут — это все два года пройдут, — прикинул расстроившийся Вадим.
— А вы уверены, что ребенок не от вас?
— Да, абсолютно уверен.
— Тогда, может быть, имеет смысл подать иск в суд об установлении отцовства? — посоветовал юрист.
— Так... — Долгов превратился в слух.
— Тогда по требованию суда, если он так решит, будет сделана экспертиза ДНК неинвазивным методом. И если ребенок не ваш, вас разведут сразу.
— Да! — Вадим соскочил со стула. — Илья Сергеевич, это то, что мне нужно! Скажите, сколько по времени делается эта экспертиза?
— Не знаю, если честно. Могу предположить, что две-три недели придется подождать. Скажите, а какой срок беременности у вашей супруги?
— Я понятия не имею. Она сама об этом только узнала.
— Тогда имеет смысл подождать. Чем меньше срок беременности, тем больше вероятность ошибки, — пояснил Илья Сергеевич.
— Какой ошибки, уважаемый?! Ребенок не от меня! — психанул Долгов. — Ошибке, о которой вы говорите, просто неоткуда взяться!
— Полегче, молодой человек. Я понимаю ваше недовольство сложившейся ситуацией, но тут... видите, какая штука, плюс ко всему, получается: ваша жена имеет право не делать эту экспертизу, потому что это может оказать вредное воздействие на плод. И, скорее всего, на это рассчитывать не стоит.
Дальше слова юриста казались Вадиму пустыми. Он понял: все, что он делал до этого, был бег на месте, что быстро развестись у него не получится. Да, Мария оказалась победительницей, и Долгову придется признаться Екатерине в том, что он женат. Следовательно, не будет никакой обещанной им свадьбы, по крайней мере ближайший год. И в произошедшем винить, кроме как самого себя, было некого.
***
На съемную квартиру Вадим вернулся совершенно опустошенным. Мама Екатерины к тому времени уже уехала, и невеста перестала напоминать о скором походе в ЗАГС.
Однако это не успокаивало Долгова. Он все равно чувствовал необходимость объясниться с возлюбленной. Не было уже никакого смысла и надежды на то, что все обойдется, и Катя ничего не узнает.
Тем не менее и тут мужчина начал издалека:
— Катюша, скажи, пожалуйста, для тебя действительно так важна эта свадьба?
— Так ты из-за этого расстроился? — Екатерина улыбнулась и обняла Вадима. — Глупенький. Хотя, если ты не против, мы можем просто по-семейному отметить регистрацию: посидеть в тихом кругу близких, без лишних торжеств. Я понимаю, что ты не хочешь брать у родителей деньги. Тогда давай просто распишемся и все.
— Ну, а зачем нужна эта роспись? Неужели этот синий штамп что-то меняет в наших отношениях? Мы и так как семья, Катя. Зачем?
— Как зачем? Для меня, например, это важно. Если мы с тобой распишемся, то я буду твоей женой. Же-ной, понимаешь, а не просто сожительницей, — объяснила Екатерина.
— Катя, ты мой любимый человек. Почему наши отношения должна визировать какая-то незнакомая тетя в ЗАГСЕ?
— Ты про что сейчас, Вадим? — Подруга перестала понимать Долгова. Еще бы! Ведь он все никак не мог набраться мужества и сказать женщине правду. — Ты уже предлагаешь мне жить просто так, без росписи?
— Да. Многие же так живут. И годами живут, детей рожают. И при этом очень счастливы.
— Ну, и пускай живут. А я так не хочу. Для меня штамп в паспорте — не простая формальность. Я хочу носить с тобой одну и ту же фамилию. И потом, перед родителями неудобно как-то... Ты сам видел, как мама серьезно к этому относится. Они с папой вообще этих сожительств не понимают. Для них — либо ЗАГС, либо никак. — Екатерина посмотрела Долгову в глаза. — А ты почему завел этот разговор? Ты передумал на мне жениться?
— Да не передумал я.
— А что тогда?
— Я уже женат. — Вадим видел, как меняется лицо подруги, и поспешил себя оправдать: — Катя, прости, что я сразу тебе не сказал. Я пытался, но я боялся... Тот брак для меня — просто формальность. У меня есть сын. Из-за него я и женился. Только из-за него. Сейчас я хочу развестись, но Маша — так зовут мою жену — не дает мне развода. А сейчас еще и справку принесла о том, что беременная. Но я знаю, что это все вранье...
Екатерина встала с дивана и хотела уйти подальше от Вадима. «Что он несет? Какая жена? Какой сын?... Беременность...». Она остановилась и сказала:
— Все это какой-то кошмар и какой-то бред...
— Катя, услышь меня, пожалуйста. Послушай, я люблю только тебя, ее я не люблю, тот брак для меня ничего не значит. Для меня самое главное — это наши с тобой взаимоотношения... — Долгов попытался дотронуться до подруги.
— Замолчи. Хватит. Я не хочу ничего ни слышать, ни понимать. А тебя видеть даже не хочу, Долгов...
— Я тебя умоляю. Только послушай меня, выслушай. Я тебе все спокойно, по порядку объясню.
— Нет, хватит. Я сейчас же ухожу.
— Куда ты сейчас пойдешь? Давай лучше я уйду. Я уйду, если так уж тебе противен. А ты оставайся здесь. Но завтра с утра мы с тобой поговорим. Ты успокоишься, и мы поговорим, просто поговорим... — Вадим старался уговорить Катю, но молодой женщине стало вдруг так противно это все.
— Нам с тобой не о чем больше разговаривать, — ответила она.
— Я очень надеюсь, что это совсем не так.
Сказав эти последние слова, Долгов ушел. Ему не хотелось жить, он чувствовал себя последним негодяем. Случилось именно то, чего он так сильно боялся.
Когда Мария поставила точку в их отношениях, мир для Вадима просто перестал существовать, ничего уже не имело смысла. Оставалась маленькая надежда на то, что Катя все-таки успокоится и простит. Или хотя бы выслушает.