С первого класса у Даши были две подруги: Катя и Оля. Как жила Оля, Даша знала плохо. Воспитывали её мама с бабушкой, и даже отчество у девочки было от дедушки. Девочка была чрезвычайно умна, ещё в саду воспитатели на прогулке сажали её в центр беседки, и она - 4-летняя кроха - читала сказки и рассказы всей группе. Портило её только одно - очки, которые она должна была носить из-за плохого зрения. Однако уже это стало причиной того, что в "лучшие" компании класса вход ей был закрыт. Катя, напротив, особым умом не отличалась, но была весёлой хохотушкой, по какой-то непонятной причине также не попавшей в число лидеров класса. После третьего класса в результате переводных экзаменов девочек разделили, при этом Оля попала в физмат класс, Даша в гуманитарный, а Катя в общеобразовательный. Был ещё сформирован класс коррекции, но туда попали в основном мальчишки. И всего одна девочка, которую таким образом обрекли на роль вечного изгоя и девочки для битья.
В ту же компанию трёх девчонок затесались два мальчика, Серёжа и Вова. Серёжа был на год старше девочек, а Вова аж на два года младше, что в этом возрасте считается критическим. Те не менее Вова очень естественно в коллектив влился и ввиду своей абсолютной беззлобности и покладистости отлично себя в нём чувствовал. Вову, как и Олю, воспитывали мама с бабушкой, Серёжу - мама, папа и двойной набор бабушек и дедушек, а у Кати был не только папа, дедушка и две бабушки, но и младший брат Петя, который вечно увязывался за старшими, получал тумаки от сестры, чтобы не лез, и был постоянной причиной выговоров, получаемых ею от матери.
Лихолетье все переживали по-разному. Даша с семьёй голодали и ели суп из крапивы, картошку и компот из диких груш, собранных осенью возле дома, в урожайные годы - яблоки. Как жила Оля, никто не знал. Мать Вовы крутилась, как могла, подключив торгашескую жилку, закупала где-то одежду и потом реализовывала её с барышом. Кроме того, родственники с Украины присылали им в избытке подсолнечное масло, приторговывая которым, можно было жить вполне неплохо. Сережины родители, проанализировав обстановку в стране и возможные перспективы, бросили в одночасье госслужбу и ушли в коммерцию. Проблем с едой и одеждой у Серёжи не было вовсе, а иногда появлялись и забугорные обновки и новинки. Кате приходилось, похоже, хуже всех. Несмотря на то, что стараниями матери их гараж был от пола до потолка забит банками с консервированными овощами, выращенными на даче, отец, работавший на заводе и месяцами не получавший зарплату, "сломался" и запил. Временами Катя рассказывала, что отец снова явился домой пьяным, заснул на диване и "весь диван обоссал". Повезло, что мать у Кати оказалась женщиной поистине героической. Не сдалась, не выгнала, а регулярно ставила на ноги и дотянула-таки до лучших времён, когда зарплату начали худо-бедно давать и мужик снова смог почувствовать себя мужиком. (Воспоминания о Кате вызвали у Даши в памяти другой случай, когда, выйдя однажды в одиннадцатом часу ночи в конце августа в огород, её мать обнаружила сидящую под забором за росшими между ним и дорогой кустами и деревьями Дашину подругу Светку, которая пряталась там от пьяного отца. Отец грозился поколотить, а Светка боялась, поэтому сбежала из дома и дожидалась с вечерней электрички мать. Зайти в дом она тоже отказалась, чтобы не пропустить ее. Впрочем, этот случай они никогда не обсуждали, обоюдно решив сделать вид, что ничего не было.)
С деньгами было всё хуже. Случалось, одежду приходилось брать с помойки. Те, кто вовремя смог сориентироваться и прижиться в новых условиях, могли позволить себе выбросить практически новую вещь. Тем более детскую, поскольку дети быстро растут. Каждый раз, видя, как мать рассматривает вещи, выложенные рядом контейнерами, Даша краснела от стыда, особенно после того, как в школе кто-то пустил слух, что Смирновы берут вещи с помойки, и за Дашей закрепилась кличка "помоечница". Однако выбора не было. Денег не было ни на одежду, ни на еду, ни тем более на модные игрушки, которые были у некоторых более удачливых одноклассников. О проблемах с деньгами в семье Даша хорошо знала. Родители никогда не скрывали от неё ничего. И она прекрасно знала, что маминой институтской зарплаты не хватает даже на то, чтобы купить одну курицу в месяц, а вскоре обещают и вовсе перестать платить. Знала и то, что отец, наплевав на научную гордость, ходит после работы по электричкам, продавая полезные в хозяйстве мелочи, или по школам, распространяя билеты в театр. "Ящики" перебивались из последних сил, лишившись госзаказов и любых заказов вообще. Однажды по какой-то надобности Даше с матерью понадобилось ехать на электричке. В новенькой копеечной сумке Даши лежали последние 100 р., приготовленные для оплаты квартиры. Других денег до родительской зарплаты не было. К остановке подъехали незаметно, опомнились только тогда, когда начали объявлять следующую станцию. Подхватились, выскочили. Уже став взрослой, Даша живо вспоминала тот ужас, который охватил её после маминого вопроса, где сумка. И сумка, и деньги остались лежать на лавке в электричке.