...В его жизни появилась чёрная полоса. И она всё никак не заканчивалась. "Даже самый чёрный час означает начало рассвета" - твердил он сам себе.
Но в его случае это не срабатывало.
Наоборот, тьма сгущалась вокруг него, лишая возможности дожить до этого самого рассвета...
- Ты едешь с нами на открытие сезона?
Денис, давний приятель и теперь коллега Романа, зашёл к нему в кабинет, держа в руках картонный стаканчик с кофе из автомата.
Роман не спешил отвечать.
Он понимал, что ехать надо - эти открытия раз в год стали почти обязательным мероприятием у них в фирме. А всё из-за особой любви учредителя к охоте.
Он и коллектив стремился вовлечь в это сомнительное удовольствие.
Но истинных последователей его любви к охоте в их коллективе можно было пересчитать по пальцам. Роман и Денис к ним точно не относились.
Денис хлебнул кофе, причмокнул и ухмыльнулся, присев на краешек стола (дурацкая привычка, которая очень раздражала Романа!)
- Я знаю, о чём ты думаешь... Ты ищешь уважительную причину, чтобы отказаться.
Роман вздохнул. Его друг был прав.
- Не прокатит. Силич сказал, что на этот раз никому поблажек не будет. И единственной уважительной причиной может быть только смерть.
Денис картинно вздохнул.
Он хоть и не любил охоту как вид досуга, но возможность вырваться из дома на целых три дня его всё-таки привлекала. Жена Дениса не так давно родила второго малыша, и мужик явно томился домашней атмосферой. Хотя свою семью обожал.
У Романа не было ни семьи, ни детей. Ни возлюбленной, ни любовницы. И даже кошки у него не было, не говоря уже о собаке.
"Бирюк" - называла его бабушка. Единственная его родная душа на всём свете.
Она его вырастила после смерти родителей, всегда была готова помочь в любой, даже не самой лицеприятной ситуации. Любила его безусловной любовью.
И Роман отвечал ей тем же.
Бабушкин дом был для него местом силы, где он окунался в детские воспоминания, купался в бабушкиной заботе и не думал ни о чём плохом.
Ему казалось, что бабушка будет в его жизни всегда.
Но недавно её не стало.
- Дэн, а ведь у меня причина не ехать есть, - медленно проговорил Роман. - Бабушке в субботу будет сорок дней. Мне надо на кладбище ехать в деревню. Это же уважительная причина не ехать?
Денис пожал плечами. Он знал, как сильно друг переживает смерть единственного родного человека. Но не был уверен, что Игорь Васильевич (Силич!) войдёт в положение своего сотрудника.
- Ты сходи сам к Силичу, поговори. Может, он и не будет настаивать на твоём обязательном участии.
И Роман сходил.
- Дело твоё, Рома, - недовольным голосом произнёс Игорь Васильевич после того, как Роман озвучил ему свою ситуацию. - Можешь ехать на кладбище, а мы без тебя поохотимся. Бабушка это, конечно, святое... Только ей-то уже всё равно - придёшь ты к ней на погост или нет. Закажи молебен вон в церквушке ближайшей. В деревню позвони - пусть соседи цветов на могилку положат. А ты потом спокойно поедешь, сделаешь, что надо... Отгул даже дам тебе. Так что думай, Рома.
И Роман решил не рисковать.
В прошлом году их молодой коллега по непонятным причинам уволился. Молча и очень быстро. И ходили слухи, что именно его категорическое отрицание участия в охотничьих вылазках стали тому причиной...
Силич был мужиком горячим и своенравным.
Но и платил своим немногочисленным сотрудникам столь прилично, что открытие охотничьего сезона раз в год не стоило таких волнений.
Охота
...Они приехали в сторожку на трёх джипах, загруженных снаряжением и продуктами. Солнце уже садилось, и надо было спешить с разгрузкой, пока совсем не стемнело.
Через пару часов все собрались за огромным столом возле старой большой печки. Женщин среди них не было (это было главное условие мероприятия!), поэтому мужики по-быстрому сготовили похлёбку из картошки с тушенкой и луком, нарезали сырокопчёнки и хлеба, вытрясли в эмалированную миску солёные огурцы, разложили зелень.
День подошёл к концу, позади трудовая неделя. И эти вот первые минуты за столом в доме, окружённом большими деревьями и скрипящим от старости, были самыми лучшими.
Они выпивали, громко кряхтели от обжигающей горло жидкости, вкусно хрустели огурцами и забивали горечь ароматной похлёбкой.
Текли разговоры, тем общих было много.
Через полтора часа Силич объявил предстоящие планы.
- Так, коллеги... Мы охотимся на лося из спортивного интереса. А потому вабить не будем. Нас двенадцать, так что для загона в самый раз.
Роман услышал, как несколько мужиков облегчённо выдохнули. Ему казалось, что и он тоже выдохнул. В унисон остальным.
- Завтра с утра объявлю каждому его позицию. Выходим в пять утра. Пока доберёмся до позиций, как раз светло будет. А сейчас спать.
Они собрали со стола посуду, сложили в ведро (завтра вымоют) и разбрелись по комнатам.
Роман уснул очень быстро - даже не успел подумать о предстоящей охоте. И проспал без снов до подъёма, когда Денис растряс его.
- Давай, Рома, просыпайся. Все уже собрались, чай пьют.
Он вскочил, оделся, быстро почистил зубы. Голова немного кружилась и болела. Наверно, похмелье... Он на всякий случай выпил таблетку - чтобы головная боль не помешала ему днём.
Спустился вниз, налил из самовара душистого чаю, бросил в кружку несколько кусков сахара, а один засунул в рот.
Силич излагал тактику загона животного - шесть человек вместе с собой он назначил загонщиками, а стрелков распределил в цепочке на конце пути следования лося.
Роман попал в число стрелков, и через час они уже расположились неподалёку друг от друга в ожидании, когда загонщики приведут к ним зверя.
Погода была чудесной - сентябрьское солнце уже начало пригревать, чуть тронутые желтизной листья застыли без движения.
Роман прислонился к стволу берёзы и стал смотреть на небо - пронзительно синее и чистое, ни единого облачка. До появления лося оставалось минимум минут сорок, потому что загонщики отъехали подальше.
Хотелось задремать.
Роман посмотрел в сторону Дениса, который сидел метрах в десяти от него и сосредоточенно пялился в телефон. Наверно, отчитывался перед женой.
"Разбудит, если что..." - подумал он и позволил себе закрыть глаза.
И тут он вспомнил бабушку.
А ведь Силич ему дельный совет дал про молебен и про цветы на могилу. А он забыл совсем! С этими сборами на охоту...
Всё, что Роман мог сейчас сделать для родного человека, это окунуться в воспоминания.
И вот он уже снова восьмилетний мальчик, испуганный и заплаканный. Ему сказали, что родителей больше нет. Бабушка была рядом. Она прижала его к себе крепко-крепко. И так держала, пока он не успокоился и не перестал плакать.
А потом они сидели у неё в доме, куда до этого Роман приезжал с родителями. Сидели на стареньком диване и смотрели на иконы в углу. Бабушка шёпотом читала молитву, а он млел от её голоса и погружался в сладкую негу...
Воспоминания понеслись чередой и становились всё лучше и лучше.
И вдруг Роман почувствовал холод.
Он открыл глаза и увидел, что за эти несколько минут погода резко испортилась. Поднялся сильный ветер, деревья громко зашелестели листьями, небо затянуло свинцовыми тучами.
Роман посмотрел на Дениса - тот так же и сидел у дерева, продолжая пялиться в телефон. И что удивительно - над ним не колыхались ветки деревьев. И небо!.. Небо оставалось чистым!
Роман прислушался - вроде, сквозь шум ветра раздавались крики загонщиков. Значит, ему надо сидеть тихо. Он должен слиться с природой и ничем не выдать своего присутствия.
А ему так хотелось окликнуть Дениса!
Потому что от нереальности происходящего он испытывал настоящий ужас.
Ветер усиливался, и вот он уже пригибал молодые деревья к земле, срывал листья и разбрасывал их в воздухе, заставляя кружиться в осеннем вальсе.
Роману сделалось ещё страшнее, и он понял, что если не закричит, то сойдёт с ума.
- Дэн! Дээн!!
Но ветер заглушал его крик.
А приятель продолжал сидеть. Вот он посмотрел на Романа, махнул ему рукой и снова уставился в телефон.
- Денис, посмотри на меня!
Голос сорвался, и Роман закашлялся.
- Он тебя не слышит...
Знакомый голос прозвучал рядом и очень явственно, словно ветер не мог заглушить его.
Впрочем, ветер вдруг затих. И лишь сорванные его порывами листья продолжали кружиться в воздухе.
- Он тебя не слышит, - повторила бабушка.
Она стояла метрах в пяти от него. В старенькой тёплой кофте, чёрной длинной юбке, поверх которой повязан передник с петухами... А на голове - белый ситцевый платок. Такой она была на одной из фотографий, которые он помнил.
- Бабушка, - прошептал Роман, - ты... Ты как здесь? Ты что?... Бабушка!
- Беда, сынок... С тобой беда будет. Нехорошее дело вы затеяли. Нельзя невинную тварь жизни лишать. Остановись, пока не поздно.
- Бабушка, прости... Я знаю, что виноват... Господи, Отче наш... Как же там эта молитва-то?
Роман завыл от досады и ужаса одновременно.
Бабушка протянула к нему руку, словно предлагая пойти за ней. А потом тихо сказала:
- Если грех на душу возьмёшь, то свеча тебя спасёт. Или убьёт. Неведомо мне. Но запомни, Ромашка - пока горит свеча...
И вдруг бабушка стала превращаться в чудовище.
- Бабушка! Нет! Постой! Что? Что будет, пока горит свеча? Бабушка?!
Но вместо бабушки вдруг появился страшный монстр, с рогами и горящими глазами. Он побежал к Роману, явно желая его уничтожить.
И Роман инстинктивно вскинул ружьё и выстрелил в монстра.
Потом что-то сильное и горячее сбило его с ног, кто-то кричал, бабахали выстрелы, но Роман уже пребывал в липком тумане беспамятства.
...Он открыл глаза и увидел над собой потолок охотничьей сторожки. В печи трещал огонь, пожирая сухие поленья, а за окнами бушевала стихия.
- Очнулся, наконец!
Силич присел рядом и внимательно посмотрел на Романа.
- Ну и напугал ты нас, парень!
- А что случилось? - хрипло спросил Роман.
- Да лосяра, которого мы загоняли, выскочил прямо на тебя. А ты не стрелял. Ждал чего-то. Хорошо Денис сориентировался, выстрелил. Правда, в лося не попал. Мазила! Но зверя спугнул. А ты в последний момент выстрелил. Лось на тебя и упал. Твой трофей, Рома!
- Я убил лося? - спросил Роман.
Силич с гордостью кивнул.
- Приходи в себя и ступай в баньку. Там сегодня жарко натоплено. И венички знатные... Ух, какие венички! Царские!
И Роман вернулся в традиционный охотничий уикенд.
Свеча...
События на охоте канули в прошлое через некоторое время - все поговорили и забыли.
Никогда Роман не чувствовал себя таким одиноким, как в эти несколько месяцев после сентябрьской охоты.
Очередной роман закончился, так толком и не начавшись.
"Бирюк"...
На работе возникли серьёзные проблемы. Друзья вдруг отвернулись, словно боялись заразиться его безысходностью.
Он тогда почувствовал, что погружается во мрак. В страшное состояние, из которого два выхода - либо психушка, либо смерть...
Новый год он решил встретить в бабушкином доме. Очень ему не хотелось оставаться в городе.
И там, в стареньком доме детства, встречая первый Новый год без бабушки, Роман вдруг ощутил никчёмность своей жизни.
У него никого нет.
Есть работа, деньги. Но дальше что? Душа-то пустая. Не тянется ни к кому, не тоскует по любви. Каменная...
Первые дни января он делал вид, что чем-то занят, - наколол дрова, сложил их в дровяник, расчистил двор и прилегающую к дому улицу от снега.
А к вечеру садился возле печки, открывал в телефоне текст молитвы "Отче наш..." и читал её, стараясь запомнить. И если бы его кто-то спросил, для чего он это делает, вряд ли он бы смог объяснить.
Заканчивались каникулы, пора было возвращаться в город, на работу.
И накануне отъезда в дверь дома постучали. Был поздний вечер, стены содрогались от порывов сильного ветра, а стёкла старых окон покрылись причудливыми морозными узорами.
Пока Роман услышал этот стук, пока сообразил...
В общем, когда открыл дверь, то никого уже не было. А на крыльце лежал свёрток.
Роман поднял его и вернулся в тёплую комнату.
В свёртке оказалась коробка из цветного картона. А внутри коробки лежала большая чёрная свеча, завёрнутая в хрустящую прозрачную бумагу. Рядом открытка с изображением зеркала и отражающейся в нём горящей свечи.
На обратной стороне открытки типографским шрифтом был набран текст: "Зажги свечу за час до полуночи. Пока она горит, найди три причины для того, чтобы остаться в мире живых. Произнеси эти причины вслух над свечой. Но не дай ей погаснуть. Иначе смерть тебя не минует."
- Что за чушь!
Роман повертел открытку в руках, ещё раз прочитал.
Чей-то розыгрыш?
Ну, что ж... Поиграем.
Часы показывали без четверти одиннадцать. Значит, у него есть пятнадцать минут.
Роман вышел на крыльцо, осмотрел улицу.
Ни души.
Но в такую погоду никто из дому и не высунется...
Он поставил свечку на стол. Сфотографировал её на телефон.
Потом зажёг фитилёк. Огонь схватился быстро, затрещал воск, разбрасывая искры.
Ишь, какая шумная!
Роман налил себе водки, выпил, не закусывая. И стал смотреть на дрожащее пламя.
А правда, что его держит здесь? Ни отца, ни матери, бабушка и та умерла. Ни жены нет. Ни детей. Ни единого корня, который цеплял бы его к земле.
Роман стал перебирать свои воспоминания. И оказалось, что все эти успехи, победы, охота и карьера для него ничего не значили.
А вот бабушкино тепло, её любовь, забота оставили самые лучшие воспоминания.
А первая любовь? Он тогда влюбился в свою соседку по парте Олесю.
Олеся была отличницей и занудой. У неё были чистенькие тетрадки и дневник, в пенале царил идеальный порядок, а малейшая зацепка на колготках становилась трагедией.
Все смеялись и подтрунивали над ней, а тринадцатилетний Ромка незаметно любовался её профилем, когда она старательно писала в тетрадном листке задание, высунув от усердия язык. В этот момент её щека становилась розовой, и Олеся пыталась убрать с неё колечко выбившихся из тугого хвоста волос...
Где она теперь, эта Олеся? Она даже и не знает, что её сосед по парте был её тайным воздыхателем. Он даже посвящал ей стихи, написанные на обрывке листа из бабушкиного блокнота. Глупые стихи... Но такие откровенные.
Свеча трещала, уменьшаясь в размере.
А что, если и правда он так и не найдёт трёх причин? Не найдёт смысла своей жизни?
И что будет?
Роман был реалистом. И в мистику не верил. И в данный момент он прекрасно понимал, что когда сгорит свеча, ничего не случится. Ну, в худшем случае, он уснёт и не откроет заслонку старой печки. От чего его всегда предостерегала бабушка.
Бабушка...
Вот она! Первая причина смысла его жизни.
Надо будет летом памятник бабушке поставить. И фотографию на нём хорошую сделать. Ту самую - в белом платочке.
Пламя свечи мигнуло. И разгорелось вновь.
- Тьфу ты! Вот же... фокусники, - рассмеялся Роман и налил себе ещё водки. - Ладно. Поговорю я со свечкой. Можете посмеяться.
И он начал говорить. Про бабушку. Про то, что нужно дом сохранить, могилу обихаживать. А ещё - ведь когда-нибудь в этот дом он приведёт жену. И тогда здесь снова будет тепло и светло. И счастье будет разливаться с утра вместе с солнечными лучами. И вообще - жизнь такая штука. Не знаешь, где найдёшь, где потеряешь...
Прогорели дрова, нагрелись стены. Угли погасли.
Затих ветер, за окнами воцарилась тишина. Но зато крепчал мороз, что ощущалось по растущему слою изморози на стёклах.
И вдруг в этой тишине Роман услышал плач ребёнка.
Не может быть!
Часы показывали без десяти полночь. Свеча затрещала сильнее, словно требуя продолжения монолога.
- Да иди ты! - гаркнул Роман и вышел из дома.
Дыхание перехватило морозным воздухом. Небо очистилось от снежных туч и сияло яркими звёздами. А огромная луна освещала всю деревню.
Плач слышался неподалёку от калитки. И Роман двинулся на этот звук.
Через пару минут он обнаружил в снегу рыжего щенка. Так вот кто это плакал, как ребёнок!
Щенок уже обессилел и почти не скулил, а лишь хрипел, пытаясь дышать морозным воздухом.
Роман схватил щенка и сунул запазуху, желая отогреть своим теплом. Утром он отыщет нерадивых хозяев, не уследивших за малышом. А сейчас надо спасать животное.
Войдя в дом, Роман принялся рыться в холодильнике. Нашёл остатки молока, быстро погрел его в ковшике и попытался покормить щенка из чайной ложки.
Но у малыша не было сил даже открыть рот.
Роман достал из аптечки шприц, набрал тёплой жидкости и насильно влил малышу. Тот почмокал, поводил языком. Но проглотил.
Свеча на столе требовательно затрещала - Роман не сказал третью причину.
- Да иди ты... Не до тебя!
Он махнул рукой и забыл об этом глупом розыгрыше. Главной задачей было спасти это замёрзшее существо.
Всю ночь он грел, тёр, поил тёплой водой щенка. На погасшую в полночь свечку он даже не обратил внимания.
Утром рыжик жалобно заскулил, требуя еды.
Роман оделся, опять положил щенка запазуху и отправился к соседям, у которых были коровы и козы.
- Хозяева, молока не продадите?
Ему налили трёхлитровый бидончик парного молока. А узнав, для чего оно понадобилось, соседка - женщина с миловидным лицом лет сорока - сказала:
- Ой, лихоньки! Это ж к вам щеночек приполз? Вчера Иваныч щенков в проруби топил. У него собака как ощенится, так охранять дом перестаёт, вот он их и топит. А один, значит, как-то выжил... Ну и ну!
Роман показал рыжего малыша, который по возрасту был явно даже не двухдневным.
- Ему же две недели, точно... Как же можно мамку с детьми разлучать? И таких больших жизни лишать?
Соседка лишь пожала плечами.
Роман городской, приехал и уехал. А с Иванычем ей ещё жить рядом.
...Он назвал щенка Чуком. И оставил у себя.
Лопоухий и толстолапый Чук оказался благодарным и дисциплинированным. Из вещей погрыз лишь пару ботинок да одну старую книжку. Но зато ни разу не оставил на полу лужицу или какули. Всегда дожидался хозяина.
Роман полюбил щенка столь горячо и сильно, что сам испугался этой силы. Так любят ребёнка.
В выходные они с Чуком ездили в деревню.
После небольшой перепалки с Иванычем Роман отвёз его собаку в ветлечебницу и оплатил стерилизацию. Чтобы больше ни одна собачья душа не пропала в глубине чёрной проруби!
Но самое невероятное, что произошло в его жизни, - это встреча с первой любовью!
Олеся оказалась врачом ветклиники, куда Роман привёз маму Чука на стерилизацию.
Разумеется, после этой встречи Чук стал постоянным пациентом Олеси. Даже если он и не нуждался в медицинской помощи...
Когда в сентябре на работе вновь зашла речь об охоте, Роман категорически заявил Силичу, что не поедет. И даже был готов ради этого уволиться по собственному желанию.
Силич внимательно посмотрел на него и покачал головой.
- Дело твоё, Рома. Можешь не ехать. Но если ты меня на свадьбу не позовёшь - уволю, к чертям собачьим!
...Новый год Роман и Олеся встречали в доме его бабушки.
Чук превратился в красивого рыжего пса с чёрными подпалинами на ушах, морде, лапах и хвосте. Он обожал и хозяина, и Олесю. Поэтому большую часть своей пассивной жизни он проводил одной половиной на коленях Романа, другой - на коленях Олеси.
За десять минут до боя курантов Роман нашёл за печкой остатки чёрной свечки в виде плоского воскового сердечка.
Рассказать Олесе?
Решил, что не стоит. Пусть это будет его маленькой тайной.
