О романе Геннадия Алексеева «Зеленые берега» и одноименной театральной постановке
Чем время нравственнее пространства? Вопрос.
Михаил Щербаков
Время — самая безнадежная жизненная категория. Оно летит, бежит, уходит и не возвращается никогда. Бросить вызов времени — задача невыполнимая, все равно, что добиться бессмертия. Тем не менее, есть люди, способные им управлять. Их мало, но они есть. Поэт и художник Геннадий Алексеев (1932-1987) — один из них.
О Геннадии Алексееве можно писать бесконечно, так велико, так неисчерпаемо его дарование: писатель, художник, искусствовед, философ и поэт, создатель русского верлибра — одно лишь перечисление его заслуг перед отечественной культурой достойно отдельной статьи. Я же пока остановлюсь на романе «Зеленые берега», таинственном, непостижимом, безупречно красивом.
Мы знаем много сочинений, посвященных Петербургу, его необыкновенному, странному облику, его мороку, мистическому духу, его великой истории. Петербург в романе Алексеева — живое пространство, где пересекаются эпохи, оживают прошедшие времена, место, где все возможно, место, которое морочит и спасает, живая материя, населенная домами, каналами, мостами, хранящими прошлое в настоящем, откликающееся в будущем. Вечно живое место. Кладезь бессмертия. Именно в Петербурге и случилась эта невероятная история любви с пересечением времени и пространства, как в особенном месте, где возможно все: «Виновник-то, конечно, он. Да, да, он способен на такое. Он и не на такое способен. Бог знает, на что он способен. Он способен на все».
Действительно, Петербург способен вдохновить. Петербург способен устроить большому писателю встречу с прошлым, осуществить несбыточное. Так произошло еще с одним большим писателем, современником Алексеева, его литературным родственником по уровню таланта, поэтическому и художественному складу ума, по непримиримости к окружающей серости и ординарности, по тоске по чистоте и целомудрию ушедших эпох. По упрямому желанию быть собой.
Я говорю о Константине Сергиенко, чьи стихи и книги так же ждут своего читателя, исследователя, собеседника. С ним тоже произошла удивительная история с женщиной его мечты, из той же эпохи. Похожий сюжет, совершено иначе развернутый, с совсем иным финалом. Неудивительно, что в Петербурге с большими писателями случаются настоящие чудеса.
«Зеленые берега» - роман о любви, которой никогда не суждено сбыться. О необыкновенной любви литератора, живущего в конце двадцатого века к певице, живущей в его начале. Такая любовь невозможна в действительности, но в литературе — в литературе возможно все!
Время в романе расслаивается, прошлое проступает в настоящем, а настоящее романа — 1983 год, в который встраивается 1908-й. Героиня романа — царственная Ксения Брянская (прототипом стала певица Анастася Вяльцева, чья судьба сильно волновала Алексеева), которая одновременно живет в начале прошлого века и в его конце.
Парадоксальность романа в том, что при всей абсурдности ситуации с временными зигзагами, все происходящее в нем удивительно достоверно. Причем герой из восьмидесятых стреляется на дуэли в натуральном 1908-м году, причем в присутствии секунданта, своего современника, скромного и порядочного Евграфа Петровича (привет Михаилу Юрьевичу!), вступает в жаркие эстетические дискуссии с обитателями Серебряного века, а изысканная певица эпохи модерн преспокойненько разъезжает в советском метро, пьет чай с домашним вареньем в обычной городской квартире да еще и звонит возлюбленному из своего далекого времени. Настоящие чудеса! Но описаны они со спокойной, уверенной виртуозностью большого мастера.
Интересны взаимоотношения главных героев со временем. Влюбленный в Ксению поэт (он не назван по имени, альтер эго автора) демонстративно, вопиюще пассивен. Ему неохота гоняться за славой, скучно приспосабливаться к сиюминутным вкусам «целевой аудитории». Как литератор, он желает одного: писать по-своему. Как же мне близка такая позиция!..
Ксения, напротив, трудится изо всех сил, гонится за собственной славой, упивается ей, хотя иногда ей становится страшно от ее ослепительного сияния. И не зря: слава приводит ее к смерти.
Ксения — пленница времени, она полностью зависит от него, принадлежит только ему. Но время не терпит суеты: оно словно выплевывает ее. Потомки начисто забывают певицу.
Взаимоотношения со временем у главного героя гораздо сложнее и интереснее. Он пытается подружиться со временем, рисуя его: «И еще в моих картинах есть время. Оно невидимо, но оно есть. Оно изображено мною. Время тоже необычное. Оно ведет себя по-дурацки. Оно не движется. Оно стоит».
Персонаж не хочет ни в прошлое, ни в настоящее. Он стремится преобразовать вечно текущее время в идеальную реальность, остановить мгновение. Выяснение отношений со временем и пространством — вот что по-настоящему захватывает его. Только Город, его любимый Петербург (ни одного упоминания советского Ленинграда) вполне отвечает его устремлениям: Город вечен и вбирает в себя разные времена. Город всесилен. Поэтому герой нуждается в Городе, чувствует его, доверяет ему, приобщается через него к особому времени, свободно вбирающему любой исторический промежуток.
И время открывается ему. Время дарит необыкновенную возможность необыкновенной любви. Город делает его бессмертным.
Более того, Петербург открывает персонажу дорогу в иное время, определяя его судьбу и раздвигая рамки возможного здесь и сейчас. Город дарит ему то самое Время, которое живет в его мыслях и его картинах. Время, которое выше времени.
Примечательно, что роман написан от лица умершего автора. Читаем в эпилоге: «Моя смерть была загадочной и произвела сильное впечатление на всех, кто меня знал». Неплохо? Весь роман — не просто воспоминание о случившемся, но воспоминание о прошедшей земной жизни. Отчет о ней. Значит, персонажу все-таки удалось победить время? Обрести бессмертие и оттуда, уже «витая за гранью веществ и материй» (Михаил Щербаков), бросить прощальный философский привет пленникам сиюминутности? Поразительно любопытный и красноречивый прием. В литературе мне только раз встречалось подобное повествование от лица усопшего (Валерий Панюшкин «Все мои уже там», 2013), но книга написана тридцать лет спустя после «Зеленых берегов».
Зеленые берега, созданные гением Геннадия Алексеева, словно вечнозеленый Эдем, движение к которому и есть наша земная жизнь. Царство покоя, гармонии, безбрежного счастья великой любви. И чем упорнее и целенаправленнее движение, тем точнее попадание в Вечность.
Геннадий Алексеев (1932 - 1986) — русский писатель, поэт, художник, искусствовед, создатель русского верлибра. Беседка писала о его романе «Зеленые берега». и одноименном спектакле.
Геннадию Алексееву посвящен рассказ "Петербургский синдром" из цикла "Невидимые свидания"