Начало рассказа можно прочитать здесь
Официантка принесла графин водки и закуску: селедку, огурцы, сало. Мара радостно что-то ей прогундел, протянул полный стопарь Лешке. Тот вылил водку в рот. Глотку обожгло спиртовым пламенем, но Лешка не почувствовал. Пламя, которое жгло его, было сильней.
«А ведь Зяблик никогда терпеть не мог Мару, — вспомнил вдруг Лешка и мрачно улыбнулся другу. У Мары была внешность маньяка: огромный, мрачный, сделанный как Франкенштейн, и все же он при этом был добрым, даже безобидным человеком. Если и делал зло, то только ради друзей.
Лешка вспомнил, как на праздновании его дня рождения Мара говорил тост.
— Жил на свете Икар, который мечтал взлететь как птица.
Зяблик заржал, выплюнув изо рта компот.
— Кто? Что за Икар? Может, Ишак?
— Икар! — терпеливо повторил Мара. — Он мечтал летать. За*башил он себе крылья, и полетел... Поднялся выше деревьев, выше гор и захотел взлететь выше Солнца, но крылья загорелись, и он ё*нулся! Так выпьем же за то...
— Ишак ё*нулся! — ржал Зяблик. — Ослы не летают, дурень!
— Так выпьем же за то, чтобы...
— Лешка, он тебя ишаком назвал, — не унимался Зяблик. — Он твой сон что ли рассказывает? Как ты с неба грохнулся?
— Что бы наш именинник никогда не ё*нулся, как бы высоко не взлетел! — упрямо и монотонно закончил тост Мара.
— Хорошо сказал! Молодец! Правильно! Что б ты, мазурик, никогда не еб*улся с высоты, и чтобы твой страшный сон никогда не сбылся! Дай поцелую!
Лешка нахмурился, смолчал, и даже не увернулся от слюнявого рта Зяблика.
— А что значит Антарекс, — сказал он, обращаясь к Зяблику, — Ну, фирма наша почему так называется?
— Не Антарекс, а Антарес, — поучительно сказал Зяблик. — Неуч ты, Леха, а в бизнесмены лезешь. Антарес — самая яркая звезда в созвездии…— он задумался. — В каком же созвездии? Забыл. Ну и х*й с ним. Дело в другом! Мы с тобой, Леха, наша фирма — реально самая яркая звезда в этом мухосранске.
Лешке стало неприятно, даже какая-то горечь появилась во рту. Обиделся он что ли за Мару, или за родной город, который Зяблик обозвал Мухосранском. В этот момент Людмила потерлась под столом ногой об коленку Лешки. Он от удивления даже уронил соленый огурец в тарелку и глупо улыбнулся, сразу же забывая свои обидки.
— Ладно, хватит. Завтра в Киев едим, — серьезно напомнил Зяблик. — Лешка, много не пей!
— Хорошо, дядь Слав.
— Людка, пошли что ль? Ты завтра с нами. По финансам понадобишься.
В Киев приехали поздно ночью, сняли два номера в гостинице на въезде в город. Лешке не спалось. Он обдумывал детали дела: где назначить встречу, чтобы подъехать и грузить сразу в кузов, куда свернуть в случае облавы, кому звонить, если что. Надо бы мусора прикормить, чтобы решал со своими. Потом мысли его от дел незаметно перешли к мечтам и воспоминаниям. Он представил, как купит себе красную «Селику» — видел такую в Кишиневе, когда ездил поступать в институт. Не поступил, да и не особо хотелось. Всю жизнь в футбол играл, за школу, за район, за Гагаузию, даже за Молдавию один раз. Когда учиться? Мамка его сразу после школы пристроила по блату в юридический в Комрате, так он недели не продержался. А ведь мать подарила декану, толстой бабе с усиками, три песцовых шкурки. Батя украл на звероферме, когда работал сторожем. А Лешка, скотина неблагодарная, из института сбежал. А какие еще были варианты? Он турка с третьего этажа общаги столкнул, когда тот стал отнимать деньги. Лешка как услышал глухой шлепок об асфальт, так сразу понял, надо текать. За своего турки убьют — их там целая банда была, вымогателей. С тех пор Лешка нет – нет, да и вспомнит с содроганием звук шлепка. Он так и не узнал, выжил ли тот парень. «Раз милиция не искала, — успокаивал он себя, — значит выжил... Но, как говорит Зяблик, от нар и от Канар ... Сам-то он явно на Канары намылился, раз весь криминал на меня спихнул. Хотя, все по-честному. Он – официоз, я – криминальный сектор. Прибыль пятьдесят на пятьдесят. Справедливо!»
Дверная ручка скрипнула и с шорохом повернулась. Открылась дверь. Лешка, дурак, видимо забыл запереть на ночь.
— Лешенька, ты спишь? – раздался ласковый шепот Людмилы. Через секунду она уже забралась в кровать, накрылась с головой одеялом, умело сняла с него трусы, и он почувствовал ее горячие дыхание у себя в паху.
— Ого! — только сумел сказать он. Не зная, как реагировать, Лешка не двигался. “Зачем она такое делает, ведь муж в соседнем номере?!” — ошарашенно думал он. Людмила все глубже втягивала его в себя. Такого Лешка не испытывал ни разу. Мысли его замерли, потом совсем растворились, навстречу несся яркий и белый свет. Окунувшись в него Лешка почувствовал, как его подхватывает, поднимает, выше, выше. И вот уже он на вершине, и все вокруг залито этим блаженным светом.
— А! А! Аааа! – кончил он и затих.
Людмила несколько секунд лежала неподвижно, и Лешка чувствовал ее дыхание на своем бедре. Наконец, лицо, едва различимое в темноте, показалось из-под одеяла.
— Понравилось?
— Ага! — выдохнул он.
— Рада, — она прикоснулась губами к его щеке и выскочила из кровати. – Я пошла.
— Но! Как же? …
Она склонилась к нему, потерлась о щеку носом и шепнула, щекоча ухо:
— Это между нами! Понял?
— Да.
— Ну и чудненько! До завтра.
Людмила вышла.
«Вот так да! Чудненько…» — думал Лешка, засыпая, и это слово – чудненько, все крутилось и крутилось в уме, меняясь, укорачиваясь и искривляясь: чудо, чудо, чудненько, чудак, чудовище...
***
Лешка дернулся и пролил водку из рюмки. Оказывается, все это время он держал в руке полный стопарь. Мара его не торопил, настоящий друг, он просто был рядом. Лешка вспомнил как смотрела на него Людмила, пока он бил Зяблика. Умоляюще. «Не убивай! Не калечь! Не делай инвалидом отца моих детей!» Может, она знала? Поэтому с ним спала? Восстанавливала, как могла, вселенскую справедливость? Надо было сказать Зяблику, что его жена — б**дь, это побольней было бы, чем битой по жопе. Нет, Лешка правильно сделал, что приберег. Дядя Слава по-любому надумает мстить. Им теперь в одном городе не ужиться, бизнес не поделить. Ко-то должен будет уехать. И Лешка задним умом знал, что это будет он. Но сперва надо повыгоднее сторговаться. А Людмила — бухгалтер, она многое может знать, даже то, что и Зяблик не знает…
На Лешку снова накатила, как огненное колесо, ярость. Ладони, лежащие на столе, маленькие, даже женские, сжались в острые и колючие кулаки. Вот он и отдохнул в воскресенье.
Лешка вспомнил, как вчера вечером прощались с Зябликом. Тот был весел, спокоен, хамоват. Все как обычно.
— Завтра делаю выходной нашей фирме! — он шутливо ткнул Лешку кулаком в живот. — Девушку какую-нибудь в кино пригласи. А то все работа, работа. По воскресеньям, между прочим, даже бог отдыхает.
— А я не устал, — упрямо сказал Лешка. Он не любил разговоры о боге, что-то в этой теме его царапало, и он еще не разобрался, что.
— К нам родственники приезжают, етить их колотить, — сказал Зяблик. —Отдохни завтра. Лады?
Лешка проспал до одиннадцати. Когда проснулся, еще под одеялом понял, что будет делать— посмотрит запоем всех “Рокки”, Мара подогнал пять кассет.
В разгар финальной битвы Рокки с Ленгом Клаббером под окнами раздался звук, похожий на крик умирающего динозавра. Сигналил грузовик. Лешка выглянул в распахнутую фрамугу. Рядом с подъездом стоял синий, с пятнами ржавчины на бампере, ЗИЛ, а рядом беззубо лыбился водитель Никита.
— По-зарез нужен табак! — крикнул он, заметив Лешку в окне. — Производство стоит! Отгрузишь?
— А больше у тебя ниче не стоит, дурила? Че орешь?
Через минуту Никита стоял в прихожей запущенной, давно неремонтированной квартиры, в которой Лешка жил с родителями.
—Зяблик занят. Велел сегодня не отгружать! – серьезным деловым тоном объяснял Лешка.
— Сынок, кто там? – крикнула из другой комнаты мама, сквозь приоткрытую дверь доносилась заунывная песня из фильма «Три мушкетера, двадцать лет спустя».
— Пошли!
Они спустились с третьего этажа во двор. Несколько кривых одичавших яблонь усыпали землю мелкими червивыми плодами. У подъезда из клумбы торчали кусты помидор.
— Я даже не знаю, сколько у нас есть! — почему-то шептал Лешка.
— Сколько есть, столько и дашь! Ключи от склада у тебя?
— У меня.
— Так поехали, чего телепаться? Фиць амабил, — Никита галантно открыл дверь в кабину ЗИЛа.
— Ладно. Заводи, я за ключом.
На складе, в просторном деревянном сарае, было темно. Одна лампочка светила у двери. Лешка наощупь пересчитал тюки.
— Четыреста. Как раз полная машина, — сказал он Никите. — Давай грузи!
— Один я дуба дам, столько тягать!
— Хрен с тобой!
Лешка снял новую адидасовскую олимпийку, купленную на рынке несколько дней назад, и взвалил на плечо табачный тюк.
За три часа они управились.
— Запрыгивай, поехали за лавэ! — крикнул Никита, закрывая борт грузовика.
Продолжение здесь
#рассказ #отношения #современная проза #современная литература #читать дзен #литература дзен #косовская мария
