Человеческий мозг весит в среднем полтора килограмма, на 60% состоит из жировой ткани и содержит более 90 миллиардов нейронов. А еще наш мозг очень любит чудеса. Даже сейчас в XXI веке чудеса, хотя и несколько утратили свою роль, но по-прежнему являются предметом вожделения миллионов: стоит хотя бы вспомнить с какой периодичностью и где лик Христа является мирянам. Что говорить о Средних веках, когда "Чудо" играло огромную роль в сознании человека и было одним из краеугольных камней мироустройства, а не просто поводом устроить спор в интернете. Ради чудес паломники двигались к дальним землям, преодолевая множество трудностей: встречались с опасностями дороги, терпели лишения и голод. И все это, чтобы попасть к святому, в целительную силу которого они верили. Они приносили ему подношение и просили о милости исцеления. Затем они возвращались на родину, где их, как паломников, ждали почести, престиж и восхищение.
Одним из таких святых, кому приписывались чудеса исцелений, был Томас Бекет – архиепископ Кентерберийский.
Томас Бекет был человеком невысокого происхождения. Он родился в 1118 г. в семье купца. В юном возрасте одним из друзей отца был представлен архиепископу Кентерберийскому Теобальду Бекскому. Тот оставил служить Бекета в своей канцелярии. Томас плохо знал латынь, совсем не знал каноническое право, но тем не менее благодаря своей смышленности и трудолюбию заслужил симпатию архиепископа и продвигался по карьерной лестнице. Сначала он стал архидьяконом Теобальда, а затем канцлером самого Генриха II. Бекет стал другом короля Генриха. По словам Теобальда у них было «одно сердце и ум»: они вместе охотились, давали пиры, тратили баснословные суммы. Бекет превратился в одного из самых влиятельных людей страны. На резком взлете своей карьеры он смог позволить себе роскошно одеваться, жить на широкую ногу. Он даже приобрел пару экзотических обезьянок в качестве домашних питомцев - удовольствие только для очень богатых людей.
После смерти архиепископа Теобальда Генрих решил, что лучшей кандидатурой на его место будет Бекет. Генрих был уверен, что Бекет полностью на его стороне. От того требовалось немного, только соглашаться на все предложения короля и положить конец практике отдельного суда для служителей церкви, потому что последний вносил путаницу в процесс судопроизводства в стране. Но, заняв должность, Бекет неожиданно полностью изменился. Он отказался от роскоши и перешел к аскетизму. Он даже начал носить под одеждой власяницу - колючую рубашку из козьей шерсти, в которой ползали паразиты, предназначенную для умерщвления плоти.
Первое, что сделал Бекет после назначения - отказался от поста канцлера, сказав, что не может управлять и духовными, и светскими делами. Для короля это стало первым ударом. Вторым стало то, что Бекет теперь стал защитником интересов церкви и духовенства, а не короля. Трудно представить удивление и разочарование Генриха II, когда его хороший друг, вместо того, чтобы встать рядом и идти рука об руку, объединенными единой мыслью и направлением короны, стал рьяным защитником интересов веры. Не сумев договориться о том, кто все-таки судит духовенство, Бекет, опасаясь ярости Генриха, скрылся во Франции, попросив убежища у соперника Генриха французского короля Людовика VII. Бекет намеревался обратиться к Папе. Так началась многолетняя ссора по переписке между Генрихом, Бекетом и Папой.
Через шесть лет в 1170 г. переговоры завершились встречей Генриха и Бекета на лугу около французского города Фретваль. Король и Бекет долго говорили друг с другом наедине. В результате Бекет получил разрешение вернуться в Англию. Но, вернувшись, он сразу отлучил от церкви двух высших сановников короля и архиепископа Йоркского, что было равнозначно объявлению войны королю. Согласно легенде, Генрих, находившийся в это время в Нормандии, в сердцах воскликнул: «Кто избавит меня от этого упрямого попа?».
Четверо баронов короля, восприняв это как указ к действию, и, захватив по пути вооруженный отряд, направились из Нормандии в Кентербери в резиденцию Бекета. Они попытались с ним договориться, но тот ушел от них в храм, служить вечерню. Бароны отправились за ним. И тогда, по словам клирика Эдварда Грима: «…они святотатственно схватили его, и стали толкать и тащить, чтобы убить его вне стен церкви или увести в плен, как позднее признавались. Но…он держался за колонну и не давал себя увести…сложив руки, воздел их к небу и вручил себя и дело церкви Господу…Не успел он произнести свои слова, как свирепый рыцарь, опасаясь, как бы к архиепископу на помощь не пришли люди и не спасли бы его, внезапно набросился на него и ранил…Затем ему нанесли второй удар по голове, но он все еще крепко стоял на ногах. От третьего удара он упал на колени и, опираясь локтями, принося свою жизнь в жертву, молвил тихо: «Во имя Иисуса и ради защиты церкви я готов принять смерть». Тогда третий рыцарь нанес ему, лежащему, ужасную рану - от удара о каменный пол меч его сломался, а часть темени [Бекета] с большой тонзурой отделилась от головы, так что кровь, смешанная с белым мозгом и мозг, смешанный с алой кровью, окрасили девственные стены матери-церкви…Для того, чтобы и пятого удара удостоился мученик, который и в делах своих был подобен Христу, пятый [клирик, который пришли с баронами] наступил ногою на шею святого епископа и пресвятого мученика, и, страшно сказать, размазал его мозги и кровь по плитам после чего сказал остальным: «Пойдемте прочь, господа; он больше не встанет» (Бауэр С.У. История Ренессанса. От возвращения Аристотеля до завоевания Константинополя. М., 2018. C. 159.).
Узнав о случившемся, Генрих II заперся в своей комнате и в течение трех дней ни с кем не разговаривал и не употреблял пищу. Можно было бы предположить, что это было проявлением горя короля, однако никто из убийц в дальнейшем так и не был наказан.
История Томаса Бекета на этом не заканчивается, а во многом только начинается. И эту историю рассказывают нам витражи, находящиеся в часовне Троицы Кентерберийского собора. Витражи представлены на окне Чудес и датируются периодом между 1213 и 1220 гг. Вскоре после несвоевременной кончины Бекета пошли слухи о том, что его кровь исцеляет любые недуги. В храм к Бекету потянулись паломники. Кто-то просил об исцелении, кто-то о заступничестве. Бекет стал мучеником и был канонизирован три года спустя после смерти.
Витражи окна Чудес делятся на две группы: одна повествует о нескольких исцелениях, вторая только об одном. Это связано с тем, что на каждую из историй первой группы приходится по одному витражу, в то время как история второй группы представлена на нескольких. Причиной неравномерного распределения витражей по историям является то, что не все витражи или их части сохранились. Некоторые были в свое время восстановлены, но это также принесло в чтение историй сложности, связанные с тем, что у реставраторов могло быть свое видение истории, возможно отличное от первоначального.
В первой группе есть истории об исцелении клерка Филиппа Олнвика из Нортумберленда; больного мужчины или мальчика, лежащего в постели; слепого и кастрированного мужчины; двух хромых женщин-сестер; мужчины больного лепрой; женщины с ужасными болями в желудке; раненного плотника. У всех историй есть общая черта в построении композиции на витраже: больные всегда находятся справа, а Томас Бекет - слева с посохом в руке. Из этой группы наиболее известна история о клерке Филиппе Олнвике из Нортумберленда. У Филиппа было две проблемы: слабость ног и очень опухшие гениталии. Неизвестно были ли эти недуги связаны между собой, но болезнь довела его до отчаяния и уложила в постель. Усилия врачей были тщетны. Как-то раз, когда он забылся особенно глубоким сном, ему пришло видение. Видение Филиппа было тщательно описано настоятелем собора в Питерборо и по совместительству писателем - Бенедиктом из Питерборо, в четвертой книге его сборника о чудесах Томаса Бекета: «Филипп думал, что он лежит в церкви рядом с гробницами двух святых. Благословенный и славный мученик Томас поднялся из одной из гробниц и заговорил с ним такими словами: «Филипп, ты увидел меня, и ты сильно любил меня пока я жил в мире. И это принесет тебе пользу, в этой жизни, и в будущей». Он провел рукой по лежащему мужчине от головы до паха. Схватил воспаленные и опухшие яички двумя пальцами и отпустил, оцарапав их ногтями. Затем он сказал кому-то, стоящему рядом: «Наденьте на него обувь». После этого Филипп проснулся и сразу ощутил, что боль покинула его ноги, а воспаление - гениталии. Область кожи вокруг гениталий была оцарапана, что уверило Филиппа в том, что все не было просто сном.
Предполагается, что история Филиппа могла быть рассказана не на одном, а на трех, шести или даже девяти витражах, но те не сохранились.
У Филиппа также был сын - Джон. У Джона также была болезнь: его преследовала головная боль и тело полностью было покрыто пустулами. Для того, чтобы излечиться он обмывал каждую пустулу водой мученика (очень разбавленная смесь из крови Бекета). За это он был награжден визитом святого во сне. Бекет пообещал ему здоровье со следующим условием: «Если ты дашь обет, что пойдешь в Кентербери, то вскоре будешь исцелен». Проснувшись, Джон обнаружил, что все язвы вскрылись. После того, как они зажили, он совершил обещанное паломничество.
Вторая группа витражей посвящена исцелению Джеймса - сына графа Хартфордширского. Это исцеление описано как в книге Бенедикта из Питерборо, так и в работе Уильяма Кентерберийского - монаха и биографа Томаса Бекета, написанной в период с 1172 по 1177 гг. Главный герой рассказа Джеймс был младшим сыном Роджера де Клера, графа Хартфордширского и его жены Матильды. Его старшего брата предположительно звали Ричардом. Болеть маленький Джеймс начал с самого детства. Когда ему было всего несколько недель от роду у него появилась грыжа. Граф предложил сорок серебряных монет любому, кто вылечит его сына, но никто из врачей не принимал эти деньги без разрешения сделать больному кровопускание, родители же отказывались. Джеймс жил с грыжей до двух лет, до тех пор пока его мама не отвезла его в Кентербери и не обмыла водой мученика. Через три дня Джеймс вылечился и грыжа пропала. Но через несколько недель после возвращения домой у Джеймса появилась новая болезнь. Матильда пошла в церковь молиться за него, и пока она была там, Джеймс скончался. Только старший брат Джеймса Ричард решился сообщить Матильде плохие новости. Он побежал в церковь, на ходу крича: «Мой брат мертв!». Когда Матильда услышала это, то помчалась обратно домой, умоляя Томаса Бекета спасти ее сына. Вернувшись в дом, она достала реликвии (точно неизвестно какие), привезенные из Кентербери в прошлую поездку. Она положила их в рот Джеймса и Джеймс ожил.
История болезни и воскрешения Джеймса рассказана приблизительно в восьми витражах, из которых только четыре или пять сохранились. Неточность цифр связана с тем, что нельзя с уверенностью распознать принадлежность витражей какой-то из историй. Поэтому доказано, что из существующих витражей четыре точно принадлежат истории Джеймса, а один только предположительно. Оставшихся трех уже нет, и предполагается только их существование в прошлом. Да и те витражи, которые сохранились, уже частично были восстановлены в XIX-XX вв.
На первой сохранившейся панели изображены четыре человека. Справа маленький Джеймс и держащая его Матильда. Слева женщина и мужчина, приближающиеся к Джеймсу. Обычно мужчина воспринимается как священник, но если вглядеться, то становится ясным, что он скорее всего хирург - в левой руке он держит нож, предположительно для кровопускания. Не врач, потому что в Средние века надрезы делал только хирург. В другой руке он держит емкость, в которую должна стекать кровь от кровопускания. Но мать Джеймса, держа его самого над ванночкой или детской кроваткой, отстраняет того от ножа хирурга, не желая подвергать сына такому испытанию в столь юном возрасте.
Следующий витраж показывает тот момент, когда Матильда везет маленького Джеймса к могиле Томаса Бекета. Его мать держит его в момент обмывания у могилы святого водой мученика. Расположение фигур на витраже тоже самое, что и на предыдущем.
На третьем витраже показан момент, когда Матильда стоит коленопреклоненная перед алтарем и молится за своего сына. На алтаре стоит золотой ковчег святого. Сразу за Матильдой стоит мужчина. Его рука лежит на плече Матильды. Позади их обоих стоит женщина, ее руки сложены в молитвенном жесте. Мужчина - на самом деле сын Матильды, старший брат Джеймса. Он пришел в церковь сообщить матери плохую весть о смерти Джеймса.
На следующем витраже Матильда после смерти Джеймса достает реликвии из числа тех, которые привезла с собой из Кентербери. Старший сын исчезает, а наблюдатели, стоявшие раньше за ним, стоят теперь за спиной самой Матильды. В руках Матильда держит те самые реликвии. Бенедикт из Питерборо описывает, что она делает с ними. Матильда «наливает кровь святого в рот мертвого ребенка, и проталкивает маленький кусочек власяницы в его горло». После чего Джеймс оживает.
Еще один витраж относится к истории Джеймса только предположительно. На нем изображена Матильда в тот момент, когда она находит Джеймса умершим. Хронологически, он находится в повествовании между третьим и четвертым витражом. По мнению ученых эта история должна дополняться еще тремя витражами, не сохранившимися на данный момент. Они должны отражать вторую болезнь Джеймса после возвращения из Кентербери, выздоровление Джеймса после возвращения к жизни и финальное паломничество Джеймса в Кентербери.
Вера в чудеса нашла яркое отражение в истории искусства Средних веков. Витражи были призваны рассказать обычному человеку об исцелении, напомнить о силе святого и вселить в его сердце надежду. Средневековый человек знал эти истории наизусть, поэтому чтение витража для него, в отличие от нас, не составляло никакого труда. Он точно знал, что ему хотели сказать и точно верил, что если у него будет беда, то он сможет обратиться к святому, и тот ему поможет.
