Пару лет назад по сети, как лесной пожар, распространился стишок (извините, стихотворение), якобы написанное Пушкиным в 1827 году во время холерного карантина.
Стихотворение полюбилось очень многим, потому что в нём содержались слова ободрения и добрые пожелания читателям, переживавшим тогда, в разгар "великого ковидного сидения ", не самые лёгкие времена.
Но, как помним, "Хорошие чувства делают плохое искусство". Вот этот вредный дядька сказал:
Нет, не тот, что справа, помилуйте! Тот, что слева... Это французский писатель Андре Жид – выступает с траурной речью на похоронах Горького. (Кстати, Сталину то, что он тогда говорил, не понравилось. По-моему, по фотографии это видно.)
Так вот, стихотворение, хоть и доброе (и поэтому, безусловно, хорошее, – тут я с его беспощадными критиками не согласен), но настолько стилистически небезупречное, что... даже прекрасное по-своему. Знаете, бывают такие пародии на плохие стихи, которые сами по себе являются стихами хорошими и читаются с удовольствием. Типа такого:
О сколько битого стекла
у городского гастронома!
Здесь драка сильная была –
народу дрáлось очень много.
Виной всему явилась Ирма:
Она накрасилась как мымра.
Здесь первые четыре строки сочинены самодеятельным поэтом Владимиром "Вохой" Важениным, а две последние дописаны профессиональным поэтом Мирославом Немировым.
Попробуйте прочесть без двух последних – просто нескладушка, ничего особенного. А с двумя последними – "заиграло". Во-первых, приблизительная рифма "гастронома – много" перестаёт выглядеть неудачей и становится приёмом – благодаря тому, что подкреплена тоже приблизительной, но небанальной "Ирма – мымра".
Во-вторых, в стихотворении появляется "мораль", "вывод" (на музыкантском языке – "разрешение"; на психологическом – "закрытие гештальта"), благодаря чему оно становится завершённым. (Хотя аутентичность простодушного поэтического высказывания пострадала. "Виной всему" – Воха бы так никогда не сказал!)
Но мы отвлеклись. Вернёмся к нашему "типа Пушкину". Стихотворение стоит того, чтобы процитировать его целиком:
Позвольте, жители страны,
В часы душевного мученья
Поздравить вас из заточенья
С великим праздником весны!
Всё утрясётся, всё пройдёт,
Уйдут печали и тревоги,
Вновь станут гладкими дороги
И сад, как прежде, зацветёт.
На помощь разум призовём,
Сметём болезнь силой знаний
И дни тяжёлых испытаний
Одной семьёй переживём.
Мы станем чище и мудрей,
Не сдавшись мраку и испугу,
Воспрянем духом и друг другу
Мы станем ближе и добрей.
И пусть за праздничным столом
Мы вновь порадуемся жизни,
Пусть в этот день пошлёт Всевышний
Кусочек счастья в каждый дом!
Кто-то, быть может, спросит: ну и что? И почему это не Пушкин? Сейчас. Сейчас объясню. Потому что... потому что...
Ну, вот есть такая учебная дисциплина на филологических факультетах – "стилистика". Учит примерно следующему: кто что и как может сказать, а кто (что и как) сказать не может.
Это почти как сопромат у инженеров, которым без сопромата ничего сложнее дровяного навеса строить не разрешат. Вот и филолог, не овладевший стилистикой, – это нонсенс.
Причём владеть стилистикой (как и сопроматом!) можно не только на доказательном уровне, но и на уровне интуиции.
Ведь когда опытный человек строит дом, он не рассчитывает требуемые толщину и профиль балок – он просто знает, какие нужны. Но в случаях, когда не знает, когда это не очевидно, – рассчитывает.
Или ещё пример: когда мы пишем, мы не задумываемся о правилах правописания, мы просто помним, как надо. Но, если не помним – тогда пытаемся вспомнить правило. "Ко второму спряжению относятся: все глаголы на -ить, кроме "брить", "стелить", четыре глагола на -ать..."
"Стилистика на интуитивном уровне" – это когда ты без проверки и доказательств просто знаешь, что выражение "великий праздник весны" порождено практикой торжественных поздравлений женщин с Восьмым марта на предприятиях и в учреждениях (а при Пушкине этого не было).
(Примечание: настоящий автор стихотворения поздравлял читателей с Наврузом, но лексику использовал именно "восьмимартовскую".)
А "доказательная стилистика" – это когда ты, обложившись "письменными источниками", отслеживаешь историю появления выражений "праздник весны", "великий праздник весны", "поздравить с праздником весны" – когда, где, у кого, в каком контексте было зафиксировано.
"Доказательная стилистика" – это когда мы ищем в академическом "Словаре языка Пушкина" слова "утрясаться" и "утрястись" – и не находим:
А "интуитивная" – это когда просто знаем, что Пушкин бы никогда и ни за что не написал "всё утрясётся". Откуда знаем? Просто догадываемся – потому что читали Пушкина.
Насчёт "душевного мученья" – "душевными" бывают "муки" и "волнения", но не гибрид первого и второго. И слово "позвольте" в контексте обращения к читателю совершенно не пушкинское! Потому что он дворянин и поэт-романтик. Он автор горделивой строчки-девиза "Ты царь, живи один", а тут ему чуть ли не "чего изволите-с" приписывают!.. И к читателю Пушкин обычно обращался в единственном числе и "на ты", как к другу. И не спрашивал разрешения, а снисходил по-свойски: "читатель ждёт уж рифмы "розы", – на вот, возьми её скорей"...
Так это или не так? "интуитивно" – так, а "доказательно" – ещё надо проверить. Пожалуйста: 2-й том Большого академического издания, страницы 219, 253:
А "жители страны" – что это за обращение? Кто это говорит? Автор учебника географии? Статистик? Социолог? И так в каждой строчке.
Кстати, в холерном карантине Пушкин находился не в 1827-м, а в 1830 году – и это была знаменитая Болдинская осень. Возьмём стихотворение, действительно написанные Пушкиным в то время: "Два чувства дивно близки нам..." Поставим рядом с "жителями страны" и подумаем: мог это написать один человек?
Гробы какие-то... Пепелища... Фу, как мрачно! "Воха бы так никогда не сказал".
Кстати, как раз в ближайшем ноябрьском "Лучике" мы будем разбирать это стихотворение с читателями – и пусть Роскомнадзор только попробует заявить, что детям про гробы и пепелища нельзя! Обязательно пусть попробует!..
...А то давно драки не было. (Как-нибудь, может, расскажу историю: "Топ-три наездов на журнал "Лучик".) Кстати, если заметили, мы опубликовали это стихотворение не целиком. Убрали третье четверостишие про Божество, алтарь и пустыню. А вот зачёркнутое в черновике самим Пушкиным, наоборот, оставили...
Очень интересно, почему Пушкин его зачеркнул, очень. Может счёл слишком парадоксальной логику? Как это – самостоянье ("ты царь, живи один") от привязанности к родному пепелищу зависит? (При словах "родное пепелище" всегда пронзительное гоголевское вступление к "Старосветским помещикам" вспоминаю – одно из любимейших моих мест в Русской литературе.)
А по-моему, это-то как раз и гениально, и просто. Мера свободы зависит от меры нравственного долга. Разве нет?
Вот это – масштаб Александра Сергеевича. Вот это – его "проблематика", его стиль. А "кусочки счастья" жителям страны пусть кто-нибудь другой раздаёт.
Нет, само по себе "кусочки счастья" неплохо, очень неплохо. Почему нет? Я бы не отказался. Да только я-то не Пушкин. Мне слабо пренебречь кусочком. А ему было не слабо.
Читайте также (очень рекомендуем):
Почему Пушкин – великий? Смысл романа «Евгений Онегин». Кто был прототипом Татьяны Лариной? Пушкин и Чаадаев
Выписать журнал "Лучик" можно на сайте Почты России.
Свежий номер продаётся на "Вайлдберриз".
Спасибо!
