Развитие преступных традиций на Руси полностью шло в «ногу со временем».
Если до Петра Первого основными преступлениями были разбой, ярким представителем которого стал самый известный авторитет Ванька Каин (позже сосланный на каторгу), то затем на первое место вышли кражи.
Особенно карманные кражи, который появились, как ни странно, именно благодаря нововведениям царя-реформатора. Петр первый ввел в обиход европейское платье, в котором было достаточно много карманов, соответственно, тут же сформировалась воровская среда, оттачивавшая свое мастерство на ниве изъятия ценностей из этих самых карманов.
Поэтому в преступной иерархии императорской Руси высшим классом был так называемые «марвихеры» - высшего класса воры-карманники. Это была элита преступного мира.
«Марвихеры» всегда одевались богато, выглядели интеллигентно и проводили свои операции среди самых состоятельных граждан – в банках, дворянских собраниях, на аукционах и так далее.
Вообще профессиональное разделение воров в императорской Руси было очень детальным.
Каждый, в зависимости от «специализации», получал соответствующий «статус». Клюковщики занимались кражами в церквях (на жаргоне – клюквах), мойщики «мыли» людей в поездах, подкидчики подбрасывали кошельки, а пока жертва разбиралась с «хозяином», его обчищали с ног до головы.
Были еще и представители низшей касты: городшники, воровавшие с прилавков, понтщики (затевали скандал, а собравшуюся толпу обчищали), стекольщики, проникавшие дома через окна, рыболовы, воровавшие с конных экипажей (багаж, закрепленный сзади), банщики (обкрадывали на пристанях), торбочники, воровавшие у крестьян, и капорщики, срывавшие шапки.
Но это касалось воли, а в местах заключения авторитетами были «Иваны». «Иван», в современной аналогии что-то подобное на вора в законе, как правило выходил из «бродяг» - лиц, которые не имели ни дома, ни родни, ни друзей и не «помнили своего имени».
Оттуда, кстати и пошла известная фраза «Иван, родства не помнящий». Дело в том, что при задержании преступники не собирались называть настоящие имена, чтобы им не вспомнили прошлые грехи. Поэтому на вопрос об имени отвечали «Иван», а о фамилии – «Не помню». Так задержанные и оформлялись в сводках, как «Иван, родства не помнящий».
Кстати, еще Чехов писал о таких «бродягах» в своих «Очерках Сахалина»:
«У бродяг самое употребительное имя Иван, а фамилия Непомнящий. Вот несколько бродяжеских прозвищ: Мустафа Непомнящий, Василий Безотчества, Франц Непомнящий, Иван Непомнящий 20 лет, Человек Неизвестного Звания».
«Бродяга» за особые заслуги мог стать «Иваном» - это аналог современной коронации воров.
В заключении «Иваны» представляли собой вторую власть.
Днем каторгой управляла администрация, а ночью приходило время «Иванов».
Кроме того, что «Иваны» фактически держали место заключения и занимали наиболее выгодные должности (старосты и бригадиры), они решали все возникавшие проблемы, жестоко называли виновных и свято чтили правила поведения в заключении.
Также «Иваны» занимались тем, что помогали адаптироваться новичкам, разъясняя правила поведение и все особенности существования молодым и неопытным заключенным.
К слову, и пропаганда романтизма воровской профессии была одной из задач «Иванов». Романтика притягивал новых воров, и их дело не умирало с годами.
Как и в наши дни, «Иваны» могли наладить в каких-то вопросах сотрудничество с администрацией, а также вовсю пользовались продажностью невысоких тюремных чинов, что, собственно, процветает и в наше время.
Каста «Иванов» в заключении всегда была обособленной, неким аналогом общины и семьи. Особым положением в касте пользовались «бродяги-законники», которые отлично знали российское законодательство, а также все, даже самые маленькие нюансы и правила поведения в заключении.
Вообще «Иваны» выступали в роли подобия «отцов семейства», опекая своих «детей», иногда наказывая за на послушание, помогая и поддерживая.
Здесь интересно отметить, что знаменитая наколка «не забуду мать родную» непосредственно к маме не имела никакого отношения. Как раз мамой считалась та самая каста «Иванов» или воровская семья.
На воле «Иваны» должны были соблюдать правила жизни, которым следовали все «бродяги». Они не имели постоянного жилья, не имели семьи и детей, не становились на учет по месту проживания и вообще не имели никаких документов.
Вплоть до Октябрьской революции «Иваны» в местах заключения имели непререкаемый авторитет и власть. И только с приходом большевиков уголовные традиции получили дальнейшее «развитие». При этом высокий статус именно воров сохранился и в 21-м веке.
