Актуальная история: Карибский кризис глазами простых калининградцев, оказавшихся в эпицентре событий
Сегодня в разгаре Украинский кризис, в ходе которого наша страна опять опасно сошлась в противостоянии с США. А в 1962 году жарко было вокруг Острова Свободы, который душила Америка и на защиту которого пришёл СССР. И в какой-то момент тогда даже показалось, что ядерная война уже неизбежна...
В начале июня 1962-го калининградец Владимир Малышев находился в Ленинградской области, служил срочную.
– Однажды вдруг вызвали, сказали, что я назначен начальником подвижного узла связи.
Младший сержант Малышев и приданные ему бойцы стали осваивать новую аппаратуру. Думали, что их отправят на какие-то большие манёвры.
Капитан 1 ранга в отставке Марат Громов в 1962 году был капитаном 3 ранга, служил в Балтийске, в бригаде ракетных катеров. И вот – неожиданная новость: из восьми катеров бригады формируется отдельный дивизион для похода в «страну с жарким климатом».
– Конечно, гадали, куда пойдём. Но Кубы и в мыслях не было.
А лётчика Владимира Кондрашова и связиста Виктора Полынёва отозвали из отпуска. Оба срочно прибыли в свою часть. И тоже поначалу узнали лишь одно: предстоит какая-то спецкомандировка. Причём почему-то по гражданке.
Перед отправкой сдали и все документы. А вместо формы получили цивильную одежду. И – легенду. Скажем, младший сержант Малышев и его товарищи должны были изображать команду волейболистов. Майор-связист Полынёв числился агрономом (остальные пассажиры также превратились в работников сельского хозяйства). А балтийских авиаторов (включая командира звена средних бомбардировщиков Ил-28 Кондрашова) назначили туристами.
Не довелось пойти на Кубу своим ходом и нашим военным морякам. Сформированный в Балтийске отдельный дивизион ракетных катеров тоже отправлялся «под прикрытием». По словам капитана 3 ранга Громова, назначенного начальником штаба дивизиона, восемь катеров до места назначения должны были доставить четыре транспорта. Кроме того, катера ещё и замаскировали… под дома.
Забрав шесть «домов» и их экипажи, первыми ушли «Двинолес» и «Советская Гавань». Четвёртым стал «Аткарск», вёзший ракетную базу и узел связи. Громов отправился в неизвестность на третьем судне, «Северолесе», на который погрузили ещё два катера.
– И вот уходим мы, значит, из Балтийска, смотрю, на молу стоят жена и маленькая дочка. Машут. А куда провожают, на сколько – никто не знает…
Пункт назначения стал известен лишь после того, как «Северолес» вышел в Атлантику. Капитан пригласил к себе в каюту представителя КГБ и Громова, который на судне был начальником эшелона. Вскрыв запечатанный пакет с секретным приказом, прочитали: курс – на Гавану, документ по прочтении – сжечь. Капитан чиркнул зажигалкой…
По такому же сценарию всё происходило и на других судах. Как реагировали на известие о цели спецкомандировки? Не сказать, чтобы поголовно обрадовались. Хотя были и такие, особенно среди молодых романтиков, ещё не успевших обзавестись семьёй. Тем не менее люди все служивые, а приказ есть приказ. И если уж придётся на Кубе остаться навсегда, свой долг выполним до конца…
При переходе до Острова Свободы из моих собеседников-«кубинцев», пожалуй, тяжелее всех пришлось майору-связисту Полынёву. Вообще он и ещё две сотни человек попали на вполне комфортабельное пассажирское судно «Братск». Однако для конспирации их разместили в трюме. Спали на нарах, поставленных вдоль бортов. Питались сухим пайком. И лишь ночью небольшими группами выходили ненадолго наверх – подышать свежим воздухом. С приближением к Кубе с каждым днём становилось всё жарче. И всё невыносимее было находиться в трюме.
– В таких условиях мы провели три недели, – рассказывал Полынёв. – По-моему, только наши люди могут выдерживать подобные испытания.
Младший сержант Малышев, напомню, изображал из себя члена волейбольной команды. И в сравнении с теми, кому пришлось плыть в трюме, они добирались с комфортом. Жили в каютах, ели горячую пищу, а на открытый воздух (что в условиях жары было особенно ценно) могли выходить даже днём. Главное, чтобы над их теплоходом «Михаил Урицкий» не кружил очередной пентагоновский ястреб. Или не пристроился сбоку какой-нибудь натовский корабль.
Если же рядом появлялся вероятный противник, «волейболисты» прятались. А на смену им выходили женщины. На «Урицком» было аж три десятка дам – из обслуживающего персонала. Фланируя по палубе, они должны были вводить в заблуждение тех, кто следил за теплоходом. Мол, мы мирное судно. Такая, в общем, военная хитрость.
Однако среди натовцев нашёлся один ещё более хитрый авиатор. Ему удалось незаметно подобраться к нашему теплоходу, следуя на своём гидросамолёте совсем низко, чуть не касаясь волн. И когда, увидев его, «волейболисты» стали разбегаться кто куда, было уже поздно.
– Самолёт несколько раз облетел теплоход, – вспоминал Малышев, – и так близко, что было видно лицо лётчика. Я даже успел разглядеть, как он скалил зубы, смеясь над нами, мечущимися по палубе, словно тараканы.
Чем дальше, тем больше усиливалось «сопровождение». Так, над пассажирским судном «Братск» всё чаще кружили самолёты. А потом появились американские эсминцы – по одному с каждого борта. И мало-помалу стали приближаться с двух сторон, затирая «Братск», вынуждая его остановиться, чтобы избежать столкновения.
«Агроном» Полынёв как раз стоял тогда вахту.
– Вдруг вижу, впереди что-то всплывает. Большое, тёмное. Кит, думаю, что ли?
Доложил на мостик. Там тоже уже увидели объект впереди. И даже успели его опознать. Как выяснилось, то был не кит, а… подводная лодка. Причём наша. Заметили «кита» и американцы. Эсминцы, резко изменив курс, стали отходить, уступая дорогу советскому судну. Вскоре ушла на глубину и подлодка. После того случая американцы сопровождали «Братск» только на приличном отдалении.
Тем временем младший сержант Малышев уже сошёл на Остров Свободы. В конце августа теплоход «Урицкий» прибыл в Сантьяго-де-Куба – второй по величине кубинский город на юго-востоке страны. Под покровом ночи «волейболистов» тут же куда-то повезли. Если машина ломалась, тех, кто в ней находился, рассаживали по другим грузовикам, а вышедший из строя бросали. Наконец остановились в каких-то прибрежных джунглях.
– Обустраивайтесь!
И началась борьба за выживание. Расчищали, как могли, площадку под лагерь, ставили палатки, отбиваясь от одолевавших насекомых. Еда – сухой паёк. Воды поначалу вообще не было. А когда её привезли, она оказалась тёплой. При этом стояла жуткая жара. Из одежды – лишь то, что было на них, никакой смены. Зато у каждого под подушкой – автомат. Так на них и спали.
Грязные, оборванные, измождённые. Через пару дней Дмитрий Язов (будущий маршал, а тогда – командир мотострелкового полка), увидев их, возмутился:
– Это что за банда!
Впрочем, быстро разобрался, что виноваты отнюдь не сами «бандиты». Ведь их, считай, бросили на произвол судьбы. С появлением Язова порядка сразу прибавилось…
Полковник в отставке лётчик Кондрашов, много лет возглавлявший Кубинскую секцию в Калининградской организации воинов-интернационалистов, на Кубе оказался 8 октября 1962-го. Такой подарок судьба преподнесла ему на день рождения. Но, конечно, было не до того, чтобы отмечать своё 31-летие.
Доставивший балтийских авиаторов теплоход «Эстония» прибыл в Гавану. Высадились – и сразу дальше, за 300 километров, к бывшему американскому аэродрому Сан-Хулиан на юго-западе Кубы. А по прибытии на место без раскачки начали собирать привезённые с собой бомбардировщики Ил-28.
Каждый получил пистолет Макарова с 16 патронами. А ещё лётчикам разрешили сделать себе «документы» – написать на бумажке имя, год и место рождения. И носить её с собой. Кондрашов на всю жизнь сохранил свой «кубинский паспорт». Хотя это, скорее, был смертный медальон. Ведь, если что, бумажка помогла бы при опознании…
До моря от аэродрома Сан-Хулиан – рукой подать. Меж тем на берегу в любой момент мог появиться вражеский десант. Нервы у всех были на пределе. Как следствие в первую же ночь погиб воздушный стрелок-радист Владимир Сухомлин.
– Освещение было выключено, часовой не видел, кто к нему приближается, – рассказывал Кондрашов. – Стоявший на посту окликнул подходившего и, не расслышав ответа, открыл огонь на поражение…
Большинство советских людей, оказавшихся на Кубе, практически ничего не знали о том, что творилось вокруг Острова Свободы. Скажем, для командира звена Ил-28 Кондрашова первое время единственным источником информации была радиостанция, вещавшая для живших в Канаде украинцев. Однако главное понимали и без передовиц газеты «Правда» – обстановка накаляется.
16 октября Джону Кеннеди показали сделанные с воздуха фотографии, на которых были видны уже установленные на позициях советские ракеты. 22-го президент США объявил по телевидению, что Штаты вводят карантин Кубы. Американцы решили досматривать все суда на предмет наличия оружия – по сути, это была блокада.
23 октября Советское правительство призвало «всё прогрессивное человечество» сплотиться против агрессора. Одновременно было принято решение о проведении в СССР и странах Варшавского договора «мероприятий военного характера». В частности, были отменены все увольнения, на неопределённое время отложена демобилизация «срочников».
Многие простые американцы в те дни обустраивали убежища на случай ядерной атаки. А советские граждане выходили на митинги. Рабочие и колхозники, учителя и врачи, продавцы и водители требовали: «Руки прочь от Кубы!»
А в это время их земляки на Острове Свободы каждый день видели того самого и всё более вероятного противника. Капитан 3 ранга Громов находился в районе Мариеля – порта в полусотне километров от Гаваны. Здесь расположилась база отдельного дивизиона в составе восьми ракетных катеров. И если из Балтийска их везли, замаскировав под дома, то, оказавшись на месте, никто уже не прятался.
– В море стали выходить, ещё толком не обустроившись. Занимались боевой подготовкой, проводили учебные ракетные атаки. Причём уже вскоре отрабатывали их на вполне реальном объекте – авианосце, который виднелся на горизонте…
С введением карантина в Мариеле, как и в других «точках», получили приказ о полной боевой готовности. Главным оружием дивизиона были шестнадцать ракет. Заправив четыре, погрузили их на два катера и стали напряжённо ждать.
В тревожном ожидании тянулись часы. Вот и новый день наступил, 27 октября. О многом тогда передумалось. Были ли у них шансы? Едва ли. Дивизионная база была как на ладони – на открытом берегу. Спустя какие-то минуты американские самолёты оказались бы над головой. Разумеется, к тому моменту катера успели бы выпустить свои ракеты, но…
В тот самый день мир и замер на пороге катастрофы. 27 октября 1962-го советские ракетчики сбили пролетавший над Кубой самолёт-разведчик США. Пилот погиб. И в ту далёкую субботу, которую позже назовут чёрной, показалось, что теперь – уже всё, война неизбежна.
Генералы давили на Кеннеди: коммунисты переступили черту, отдайте, наконец, приказ!.. Однако тот продолжал напряжённые переговоры с Никитой Хрущёвым. Оба понимали: в такой войне победителей не будет. 28 октября Кеннеди предложил: вы убираете ракеты с Кубы, а мы не только снимаем блокаду, но и вывозим ядерное оружие из Турции (из-за его размещения там Хрущёв и решился показать американцам кузькину мать).
Советский лидер ответил согласием. И уже в тот же день авиаполк Кондрашова получил приказ прекратить сборку бомбардировщиков Ил-28. Также было запрещено продолжать облётывать машины, которые успели собрать.
– А потом новый приказ: приступить к разборке самолётов. И мы поняли: самое страшное позади.
Разбирали уже без той спешки, с какой собирали. Даже время свободное появилось. Если помните, Кондрашов с сослуживцами по дороге на Кубу выдавали себя за туристов. И вот ведь – им стали разрешать совершать экскурсии. Осматривали окрестности «своего» Сан-Хулиана, ездили в столицу. Правда, каждый турист по-прежнему всегда имел при себе пистолет. Мало ли что…
К 16 декабря все Ил-28 были упакованы в контейнеры и погружены на транспортные суда. Лётно-технический состав разместили на теплоходе «Михаил Калинин». И – давай, Куба, до свидания! 30 декабря «Калинин» благополучно пришёл в Балтийск. Так что авиаторы даже Новый год успели дома встретить.
Майор-связист Полынёв должен был научить кубинцев пользоваться техникой, которую мы им оставляли. И он поехал домой только в мае 1963-го, когда кубинские ученики в погонах успешно сдали экзамены.
– Между прочим, я привёз с Кубы немного местной картошки. У нас посадил – и какой урожай потом снял!
Выходит, не зря его туда отправили под видом агронома. А вот «волейболисту» младшему сержанту Малышеву, чей мотострелковый полк располагался на северо-востоке страны, в районе города Ольгин, в волейбол сыграть так и не довелось. Хотя вообще успели они там сыграть в самые разные спортивные игры. И между собой, и с кубинцами.
Вообще Куба, конечно, мечта туриста. Но всё хорошо в меру. Все скучали по близким, по родной природе. Утомлённые солнцем, они мечтали о снеге. Не радовали уже ни тёплый океан, ни роскошная рыбалка, ни интересные экскурсии.
– В ноябре 1962-го нам говорили: к Новому году будете дома, – вспоминал Малышев. – Я Калининград увидел лишь 24 октября 1963-го. Уехал младшим сержантом, а вернулся уже старшим сержантом.
Капитан 3 ранга Громов задержался ещё дольше. Зато в итоге увидел самого Фиделя Кастро. Восемь ракетных катеров, которые ранее несли службу в Балтийске, было решено тоже оставить. И балтийцы готовили для оставляемых кораблей местные экипажи. Лишь в сентябре 1963-го состоялась торжественная передача катеров. В церемонии участвовал и кубинский лидер. Поблагодарив за помощь, он лично пожал руку каждому моряку.
Но и после этого группе балтийцев пришлось ещё задержаться. Дело в том, что вместе с катерами передавались и ракеты. Требовалось их перенастроить. А для этого нужно было дождаться специалистов из Союза.
И вот уже ноябрь – а спецов всё нет. Не выдержав, Громов обратился к своему начальству в Гаване: отпустите, дескать, моё присутствие здесь уже не требуется. И наконец получил разрешение на отъезд…
Вместо послесловия
Карибский кризис зародился в 1959 году – после победы Кубинской революции. «Коммунистическая опухоль» – в 90 милях от Флориды, на райском острове, который США считали ещё одним своим штатом?! На Кубу начали давить политически и экономически, устраивать диверсии, мятежи и покушения на Фиделя Кастро и его соратников. А в апреле 1961-го на Остров Свободы высадился внушительный десант.
Вооружённые силы молодой республики отбились, но было ясно: продолжение следует. Кубинское руководство активно укрепляло обороноспособность страны, попутно прося о военной помощи старшего брата – СССР. Однако у нас не спешили, понимая последствия такого шага.
К решительным действиям вновь подтолкнули Штаты. В 1961 году их ракеты средней дальности «Юпитер» были размещены в Турции. В случае чего они легко могли достичь Москвы. Это было уже слишком, и Хрущёв решился сделать ответный ход, тайно разместив на Кубе военный контингент с ядерным оружием.
И эта операция – едва ли не самый серьёзный в истории удар по американскому самомнению.
Владислав Ржевский,
автор канала «Калининградская Пруссия»
Смотрите также: