К 130-летию Марины Цветаевой музей поэтессы в Борисоглебском переулке пополнился уникальным экспонатом - знаменитым портретом Марины Ивановны работы художницы Магды Нахман. (Это очень крутая художница, ученица Петрова-Водкина). В последние годы Магда жила в Индии, ее работ в России сохранилось совсем мало, поэтому ценность портрета Цветаевой трудно переоценить. Портрет тоже считался утерянным, но в этом году произошло чудо. Оказалось, что картина долгое время хранилась в семье московских пенсионеров Валитовых, а уже им достался им от соседки по коммуналке, художницы Лидии Сегаль-Бродской, которая была хорошей подругой Магды.
Понимая ценность картины, Валитовы очень ей дорожили и даже уезжая на дачу, забирали полотно с собой. Но в этом году 80-летняя Ирина Валитова передала работу музею.
Марина Ивановна запечатлена полулежащей в кобальтовом платье. Если не знать, кто изображен - то догадаться трудно. Однако критики уверяют, что Магда уловила и сущность модели, и особенный взгляд внутрь, и одиночество, и даже настоящий цвет волос. Вообще-то, Марина Ивановна любила экспериментировать с красителями, но результаты были хуже, чем у Кисы Воробьянинова с "титаником":
Во мне. - Все каторжные страсти
Свились в одну! -
Так в волосах моих - все масти
Ведут войну!
Судя по всему, портрет был написан маслом в 1913 либо в 1915 году в Коктебеле. Сначала художница долго и "черепашисто" работала надо портретом мужа Цветаевой (этот портрет тоже утерян), а потом - запечатлела и Марину Ивановну.
Многие СМИ написали, что это единственный прижизненный портрет Марины Ивановны, но это явная натяжка. Имелось в виду, "единственный прижизненный портрет маслом", поскольку существуют и прижизненные рисунки, одним из которых можно считать работу Бориса Шаляпина (сына певца). На этом портрете Марина Ивановна выглядит довольно свирепой теткой, а цвет волос у нее - атомно-морковного цвета.
С портретами Цветаевой повезло куда меньше, чем Ахматовой. Анну Андреевну кто только не запечатлевал, так, что доходило до абсурда: до войны широкому кругу публики Ахматова была известна, прежде всего, как "женщина в синем платье" со знаменитого портрета Альтмана.
У Цветаевой таких суперизвестных работ нет. Хотя, возможно, все было бы иначе, если бы сестра поэтессы, Анастасия Цветаева, не вела такую активную войну против изображений сестры. Анастасия мониторила все, что считалось изображением Марины Ивановны - и говорила свое веское "фу". В частности, отправила в гарбич замечательную работу Николая Вышеславцева, написанную в 1921 году. Портрет неизвестной женщины, обнаруженный в собрании Третьяковской галереи, был атрибутирован как портрет Цветаевой. В восьмидесятые его опубликовали в «Огоньке». Цветаеведы были в восторге, а суровая Анастасия Ивановна назвала его «кошмаром», «ужасом» и «карикатурой».
Современные исследователи считают, что Анастасия Ивановна специально "не приняла" портрет, потому что ей было неприятно осознавать, что за история стоит за ним. Марина Ивановна была влюбена в художника Вышеславцева, посвятила ему немало откровенний и целый поэтический цикл "Н.Н.В". Строки "Так солон хлеб мой, что нейдет, во рту стоит, - А в солонице соль лежит нетронута...", - намекают на произошедшее: несмотря на активные притязания поэтессы, художник остался непоколебим. Вполне возможно, что на портрете 1921 года Николай Вышеславцев изобразил не "вдохновение" Марины Цветаевой, как считала, например, литературовед Анна Саакянц, а свою нелюбовь к женщине, разрываемой бурей чувств.
Еще одного "фу" от родственников удостоился портрет Цветаевой 30-х годов авторства Георгия Артемова (эту работу можно увидеть в музее Цветаевой в Болшево). Художник Артемов и его жена, художница Лидия Никанорова, были соседями Марины Цветаевой в период ее жизни в пригороде Парижа - Кламаре. Есть сведения, что Цветаева позировала Артемову, но результат вызывает сомнения, потому что углядеть в этой работе Цветаеву сложно. Кое-где даже пишут, будто это никакая не Цветаева, а автопортрет самого Артемова.
Интересно, что "проколы" случаются не только с портретами Цветаевой, но и с фотографиями. Например, широко распространено фото пухлощекой девочки с челкой. Эту фотографию часто показывают по телевизору, в частности, на канале "Культура", а недавно с такой обложкой в издательстве "Азбука" вышел сборник лирики Марины Цветаевой.
На снимке изображена никакая не Цветаева, а советская школьница 70-х годов Елена Керзнер. В 2008 году Елена имела неосторожность разместить свой портрет в ЖЖ-сообществе dvoyniki и похвастаться, мол, в десятом классе я была похожа на Цветаеву.
«О том, что все зайдет так далеко, я и не думала», - признавалась женщина. С тех пор фотографии Елены стали публиковать как портрет самой Марины Цветаевой.
Ну и в завершение, если и жалеть о чем-то, так это о том, что Анастасия Цветаева не дожила до наших дней и не смогла сказать свое слово относительно работ Церетели.
Зураб Константинович любит обращаться к облику Цветаевой, но в его исполнении у поэтессы появляется огромная несанкционированная бронзовая грудь приблизительно пятого размера. Непонятно, какой образ имел в виду скульптор, но доподлинно известно, что таких красот поэтесса не носила. Об отсутствии груди она намекала сама ("у меня фигура египетского мальчика") и свидетельствовали классики. Известна история, как Пастернак пытался купить Зинаиде Нейгауз шубу, примерял обнову на Цветаеву и долго сокрушался, что у Марины Ивановны "нет прекрасной груди, как у нее".
