Знал бы Иосиф Григорьевич чем закончатся походы жены на гимнастику, ни за что не стал бы дарить ей абонемент в фитнес-клуб.
Вроде хотел сделать доброе дело, отвлечь супругу, а только вышло всё как-то кривенько и ему, Иосифу Григорьевичу, боком.
Началось всё с того, что Антонина Вениаминовна откинулась. Втянула ноздрями воздух свободы. Отмотала срок от звонка до звонка.
В общем, вышла на пенсию по старости.
И теперь ей не нужно было вскакивать в 6:30 и размазывая тональный крем по лицу, пить на ходу кофе. Остались в прошлом капроновые колготки, пускающие чесночную стрелку в неподходящий момент. И необходимость экстренно гладить брюки и сочетать её с другой блузкой тоже стремительно уходила в закат.
Наступила новая эра!
Для Иосифа Григорьевича это счастливое время наступило на два года раньше. Он уже вкусил прелести утреннего безделья и неспешности. Ощутил на себе, как сладко чешется по утрам пузо. Оценил и то, что до прихода жены можно не бриться. Единственное, что омрачало пенсионное существование, а в иной день и вовсе сводило на нет все прелести заслуженного отдыха — необходимость заправлять кровать.
Ох уж эти гадкие простыни, норовящие сепарироваться от матраса. Ненавистные складки, девятым валом накатывающие на подушку. Одеяло, уголки которого пытались встретиться в середине пододеяльника и организовать побег из дырки.
Эти бесполезные телодвижения по сборке конструктора Иосиф Григорьевич терпеть не мог. Но жена в этом вопросе была тверда, как Хрущёв с кукурузной кампанией. И мужчина радовался, что наконец-то тягостное бремя разглаживания цветочков ладонью в прошлом. Он без сожаления передал эстафетную палочку супруге — без того два года волыну тянет — и занялся самым лучшим делом пенсионера: ничем.
Антонина Вениаминовна, как человек рождëнный во времена расцвета женской эмансипации знала, что лучший отдых — смена деятельности. Поэтому она с упоением занялась тем, что откладывала на потом — генеральной уборкой. Она готовилась к ней с того момента, как на горизонте забрезжило пенсионное удостоверение.
На каждую комнату выделила по одному дню и всё скоблила, тëрла, вытряхивала. Иосиф Григорьевич не подозревал, что в квартире столько комнат. Он решительно не понимал такого отдыха, но покорно выносил мешки с мусором, разобрал свои игрушки: инструменты и леску от удочки. Несколько раз сходил в хозяйственный и купил новые крючки, тазики и ëршик для унитаза.
За последним ходил трижды, пока заветный предмет не стал гармонировать с окружающей его обстановкой.
Он мечтал показать супруге все прелести заслуженного безделья, даже поменял батарейки на пульте, но она не прониклась, и день и ночь находила новый повод для того, чтобы избежать нирваны.
Наконец, с уборкой было покончено, а до рассады ещё далеко. Иосиф Григорьевич предвкушал, что теперь, когда Тоня действительно отдала все долги обществу, отдохнёт и вкусит плоды непрерывного трудового стажа.
Но, не тут-то было! Женщина, рожденная в период становления женского равноправия, не может долго сидеть без дела. При переключении каналов задействован только один палец. Но один палец не равно целая женщина! Куда ей деть всю оставшуюся себя?
Антонина Вениаминовна нервничала, не знала на что направить бурлящую внутри энергию. Даже уговаривала дочь родить ещё одного ребёнка, клятвенно обещав воспитать внука. Дочь что-то невнятно пробурчала про сорок лет и прохудившуюся крышу. Видимо, у них в доме капитальный ремонт.
Новоиспечённая пенсионерка хотела пойти старшей по дому, но Лидия Ивановна из 16-ой опередила — вышла на пенсию на три года раньше.
В Пенсионном Фонде инструкций что делать 8-часовой нерабочий не выдали, и женщина заскучала.
Тогда в лысую голову Иосифа Григорьевича пришла прекрасная идея — купить жене абонемент в фитнес-клуб для дам 55+. Сходил, узнал, что к чему и с первой же пенсии купил. Антонина Вениаминовна, ассигнации на себя тратить не умела — общественное благо в первую очередь — поэтому подарку обрадовалась. Даже слегка прослезилась и побежала искать трико, вмещающее её аппетитные формы 54-го размера.
Иосиф Григорьевич проводил благоверную в спортзал, не подозревая какие изменения принесёт забота о психологическом комфорте супруги.
Жена с занятия вернулась, порхая бабочкой 54-го размера, подтверждая вековую мудрость: чем крупнее бабочка — тем больше счастья. Занятия превзошли все ожидания. После первой тренировки она почувствовала такую лëгкость в теле, что:
— Йося, гляди, я могу на табуретку практически запрыгнуть, — продемонстрировала она.
— Душа моя, не надо! — взмолился муж, — На новую табуретку пенсии пока не хватит, а на новую жену тем более!
— Тренер Екатерина — такая красавица! Ей 60, а она выглядит как девчонка 50-летняя. Ей-богу, Йося! А знаешь почему? Потому что занимается гимнастикой, ведёт активный образ жизни и правильно питается. Ах, я тоже так хочу.
— Так в чём же дело, физкультурница моя? Дерзай, у тебя времени сейчас вагон, никуда спешить не надо.
— Думаешь? — Антонина Вениаминовна кокетливо поправила локон, — Думаешь у меня получится так же?
—Ха! Да у тебя лучше получится! Ты же мой Колобок.
— Скоро стану тростинкой... — мечтательно протянула Антонина.
Цель Иосифа Григорьевича была достигнута — жена отвлеклась от бесконечной домашней работы, нашла себе увлечение и при всëм этом заправляла постель и готовила вкусную еду. Да мог ли он мечтать о бóльшем счастье? Сбылось предсказание коммунистов: жить стало лучше, жить стало веселей.
— Йося! — объявила Антонина тоном, которого он за четыре с лишком десятка лет ни разу не слышал — Я решила, что нам пора изменить питание.
— А чегой-то? Пенсии не хватает?
— Хватает. Но ты погляди как мы питаемся: белки, жиры, углеводы всё в одну кучу.
— Ну дык без жиров борща не сваришь.
— В том-то и дело, что борщ наш главный враг. И отныне мы его есть не будем.
— Тонечка, нам врагов бояться не пристало. Ценой собственного благополучия уничтожим врага. Партия сказала: «Надо!», комсомол ответил: «Есть!». В смысле кушать.
— Кушать, кушать, Йося. Только отныне правильно и полезно.
— Как скажешь, Тонечка, ты же в этом больше понимаешь.
Знал бы Иосиф Григорьевич чем ему грозит это согласие, под страхом исключения из партии, не согласился бы.
Сперва со стола исчез хлеб. Вместо него появились лепёшки, такого вида, будто до них их кто-то уже ел. Антонина самозабвенно месила тесто из семян льна, ржаной муки и пророщенных зëрен. Получалось страшненько, подгорело и невкусно.
— Ничего-ничего. Терпенье и труд всё перетрут, — приговаривала она. — И у меня хлеб получится не хуже, чем у Кати и остальных девочек.
— Ах, скорее бы, — вздыхал шёпотом супруг, вспоминая аромат чёрного бородинского.
Вскоре дом покинула белая смерть. Прихватив с собой сладкую. Напрасно Иосиф Григорьевич взывал к жалости и приводил аргументы о том, что нельзя резко бросать привычки длиною в жизнь. Жена осталась непоколебимой: мы не рабы желудка!
Пришлось пить чай с кленовым сиропом, которого до необходимой сладости приходилось наливать в кружку сразу полбутылки и всё равно получалось не то. На смену шоколадным батончикам пришёл мëд. Иосиф Григорьевич макал б/у лепёшки в мëд, размешивал светло жёлтую жидкость в травяном чае и почему-то чувствовал что ещё чуть-чуть и он станет оленем. Почему именно оленем объяснить себе не мог, но именно с этим благородным животным у него ассоциировался сироп с ароматом древесины и трава, коей кормила его супруга.
Время, проводимое Тонечкой в спортзале, считал самыми лучшими часами в сутках. Он снова начал бриться по утрам. Потому как едва за супружницей закрывались двери лифта он бежал в хлебный, покупал чёрный бородинский, мазал его тонким слоем горчицы и сев у окна уминал с аппетитом голодающей африканской деревни. Он теперь понимал, почему в столовой было написано: каждую крошку — в ладошку!
Утро у них начиналось одинаково: с весов.
Как была счастлива жена, когда они показали минус один килограмм! Иосифу Григорьевичу даже стало чуточку обидно: он на Восьмое марта ей термос подарил, взамен старого. Она так не радовалась. А он, между прочим, две тысячи стоил. А тут всего-то килограмм лишнего жира ушёл. А всё, что уходило он считал не очень хорошим, если только это не насморк.
Через пару месяцев правильного питания Иосиф Григорьевич начал подумывать о поиске работы. Возле работы всегда есть столовка. Ну или на худой конец магазин. А в магазине чёрный бородинский, сардельки и соль.
Он так соскучился по привычной еде, что начал принюхиваться к кошачьему желе, расстраиваясь, что Васька ест рагу из кролика, явно напичканное глутаматом и другими вкусными приправами. А он, заслуженный работник, дважды отмеченный грамотой и с идеальной характеристикой, жуёт пресное, несолёное отварное мясо. Да ещё без поджарок и шкварок, а с сырыми, натëртыми овощами и, стыд-то какой, со шпинатом.
Но есть, есть вселенская справедливость в этом бренном мире. Наступил звёздный час Иосифа Григорьевича. Коммунизм на отдельно взятой жилплощади был построен!
Повадился Иосиф Григорьевич ходить в обед к соседу в гараж: то его машинюшку поковыряют, то с удочками повозятся. А ещё у Михалыча рыбка вяленая вкусная, иной раз они её с кваском, ржаным хлебушком да с аппетитом наворачивают. Ранее не приветствовавший гаражные посиделки ныне Иосиф Григорьевич готов был поселиться у соседа. Только тот отчего-то не предлагал.
— Йося, ты идёшь в Михалычу? — из кухни материализовалась жена.
— У него спину прихватило. Сегодня не иду.
Глазки Антонины Вениаминовны тревожно забегали, она картинно схватилась за поясницу.
— Ах, кажется, и у меня прихватило. Сходи, пожалуйста, в аптеку, купи мазь.
— Сейчас, сейчас, новости досмотрю.
— Йося, у тебя жена гибнет, а ты про курс валюты смотришь. Жена у тебя есть, а валюты нет!
— Минуточку, — он потянулся за рубашкой и радостно воскликнул — Тоня, так вот твоя мазь! Ещё целый тюбик.
— Мне эта мазь не помогает, видимо, привыкла. Ты знаешь что, сходи-ка в зоомагазин, там лошадиная мазь есть. Говорят, она творит чудеса.
— Ну и как ты это представляешь, Тоня?! Приду я и скажу: дайте мне лошадиную мазь для жены? Что ж я тебя при чужих людях срамить буду?
— Йося! Сейчас все ею мажутся, и голову лошадиным шампунем моют и кремом для вымени на руки мажут. Потому что там натурального больше, чем в человеческом!
— То-то я думаю, Васькина еда вкуснее моей выглядит. Пора раскулачивать кота.
— Иосиф, ты идёшь или нет?
— Иду, конечно, иду. К борьбе за здоровье спины будь готов! Всегда готов! — с шутками-прибаутками мужчина натягивал трико, подумывая, а не заглянуть ли ему в чебуречную? А ежели Тоня запах учует? А ежели на улице съесть, может, не пропахнет?
За этими размышлениями его застали (простите интимные подробности) позывы пищеварительной системы организма. Иосиф Григорьевич удалился в «кабинет», пообещав сразу после возвращения из оного отправиться за спасением для жены.
Антонина Вениаминовна понимала, что против природы не попрёшь и ждать ей мужа ещё минут 10. Стояла на пороге с курткой в руках, нетерпеливо кусая губы и поглядывая на часы. Иосиф Григорьевич вышел из «кабинета», застёгивая ремень, напевая песню: от твëрдо решил заглянуть в булочную и побаловать себя плюшкой с изюмом, а может и ватрушкой с повидлом. От предвкушения настоящей пищи настроение стремительно улучшалось. После казëной ватрушки он и женин б/у «хлеб» съесть готов.
За этими размышлениями о прекрасном его застал звонок в дверь. Жена ахнула и будь он повнимательнее, заметил бы, что побледнела. Так как он стоял уже на пороге полностью экипированный для похода за мазью животворящей, не глядя распахнул дверь.
На пороге внук.
— Никита, привет!
— Привет, дед! — и протянув Антонине пакет, быстро протараторил — Бабуль, вот доширак, который ты просила. Со вкусом том-ям последние пять штук взял. Ещё взял со вкусом салями, тоже ничё, я вчера заценил. На меня в магазе уже косятся, продавцы думают, что меня дома не кормят. Был бы девкой. подумали бы, что беременный — весь том-ям за неделю скупил. Ну всё я погнал, на пáру опаздываю. Если ещё надо будет — звони, поищу ещё в одном. Чао.
Иосиф Григорьевич, находясь ещё во власти ватрушки, но уже вникая в суть только что сказанных внуком слов, уставился на жену.
— Что смотришь? Ты разве не знал, что для картошки и бараньих рёбрышек идеально подходит приправа из доширака? — подбоченилась Антонина.
— Я не знал, что мы картошку с бараниной едим...
— Мы всё едим, Йося!
— А я стесняюсь спросить... Приправу ты в баранину отправишь, а лапшичку куда? — спина мгновенно похолодела: неужели выкидывает народное добро? Но жена слеплена из того же теста, что и он:
— Как куда? Съем, конечно! Всё для блага человека!
— А мне, мне оставишь?
— Конечно, пошли поедим.
— Так я за мазью сперва схожу?
— Да не надо уже, отпустило. Ты с каким вкусом хочешь: том-ям или салями?
— Давай салями, заморских слов я не знаю.
Уплетая самую вкусную еду в мире — доширак — Иосиф Григорьевич думал о том, что подозрительно активно Антонина выпроваживала его из дома, и поясницу отпустило, словно и не болела, и фраза внука: «весь том-ям за неделю скупил» крутилась в голове...
Хм, а может, и не виноваты весы, что всего минус один килограмм показали? Но додумывать эти мысли он не стал. Ведь залог счастливой семейной жизни что?
Правильно! Вкусная еда и вовремя закрытый рот!
~~~~
Всем весёлого октябрьского воскресенья. ☕ Все бодрячки можно найти в ПОДБОРКЕ, а если лень искать, то тык сюда:
