«Благовещение» мастера северного возрождения Яна Ван Эйка — это изображение на левой створке утраченного триптиха. По одной из версий, он предназначался в подарок герцогу Бургундии из династии Валуа — Филлипу Доброму. К сожалению, до сегодняшнего дня «дожил» лишь один фрагмент масштабного произведения — левая створка.
«Благовещение» было создано в 1434 году, в период расцвета творчества нидерландского живописца. В работе видна великолепная техника мастера, как в работе с цветом (чего только стоит великолепный синий и радужные крылья Архангела), так и с мельчайшими деталями убранства. Богатый колорит и тонкие цветовые сочетания поражают воображение. При этом разнородность и узорчатость фактур «собираются» в гармоничное и насыщенное произведение.
Насыщенность символами и знаками — яркий признак Северного Возрождения, подверженного влиянию Средневековья, и «любящего» мистицизм. В работах Северных художников каждая деталь имеет значение. Иногда их произведения кажутся настоящими головоломками, которые необходимо разгадывать, чтобы понять заложенные смыслы. Сакральная символика заключается в предметах повседневности. Итак, какие «отсылки и пасхалки» спрятаны в «Благовещении» Яна Ван Эйка?
На изображении мы видим двух персонажей — Архангела Гавриила и Марию. Мария предстает пред нами в богатом наряде, с фирменными жесткими складками и контрастными тенями. Синий цвет — традиционный в иконографии цвет одежд Богородицы, символизирующий чистоту, поэтому именно в этот цвет облачает Деву Ван Эйк. На Марии также диадема — символ её грядущей роли Царицы Небесной.
Перед Марией расположилась книга: возможно она собиралась воздать молитву всевышнему, когда явился Архангел, но, помимо этого, книга в средневековой традиции — символ священного писания. Также мы видим белые лилии — ещё один символ чистоты Богородицы и напоминание о том, что Благовещение произошло весной: «Назарет» в переводе с древнееврейского означает «цветок».
Руки Марии воздеты к небу, она как бы распахнута навстречу снисходящему на нее духу, принимает свое предназначение. А Гавриил, указывая пальцем на небо, символически сообщает о том, что выполняет божественную миссию. Его крылья, переливающиеся всеми цветами радуги, выступают метафорой сияния Царствия Небесного.
Ещё один очевидный символ — белый голубь, обозначающий Святой Дух, который на золотых лучах спускается к Марии. Но в этом проникновении божественного света в помещение кроется кое-что более тонкое и интересное. Луч света, проникающий в сцену через окно, в нидерландском искусстве был способом намекнуть на концептуально сложную идею непорочного зачатия Марии. Прохождение Святого Духа через тело Марии как бы сравнивается со светом, проходящим через стекло. Французский аббат Бернар из Клерво так уподобил чудесное зачатие солнечному свету из окна:
«Как блеск солнца наполняет и проникает в стеклянное окно, не повреждая его, и пронзает его твердую форму с неуловимой тонкостью, не причиняя вреда при входе и не разрушая при выходе; так и Слово Божье, великолепие Отца, вошло в девственные покои и затем вышло из закрытой утробы».
Герои картины изображены в помещении, что свойственно Северному Возрождению. Часто это связывают именно с географией: для жителей севера внутреннее убранство и интерьеры очень важны, так как большая часть жизни проходит именно в них. В изображении считываются современный художнику готический стиль обстановки христианской церкви.
В глаза также бросается невероятно детализированный пол собора, в котором находятся герои. На нём изображены ветхозаветные события. На одной из плиток изображен Давид, убивающий Голиафа, что предвещает торжество Христа над дьяволом. На другой — Самсон рушит храм филистимлян. Остальные изображенные события являются своеобразными прообразами распятия, Страшного суда и других библейских событий.
За спиной у Марии мы видим три окна — символ Святой Троицы. Также есть мнение, что под потолком, вблизи витражного окна с изображением Бога Отца показано получение Моисеем Скрижалей Завета. Этот сюжет изображен в полумраке, в отличие от самого Благовещенья, — это может символизировать переход от старых Заповедей к новым и от Ветхого Завета к Новому.
Если сравнивать размеры Архангела и Марии с колоннами, окажется, что они просто огромны — их головы практически достигают капителей. Это может быть пережитком средневекового искусства, где размер персонажей говорил об их величии.
Для Северного Возрождения характерно также включение реальных людей в религиозные сюжеты. Существует версия, согласно которой, прообразом Марии в данной работе стала Изабелла Португальская, третья жена Филиппа Доброго (которому и предназначался триптих). Версия появилась в связи с меховой оторочкой, отделкой горностаем на одеждах Марии. В те времена подобная отделка была привилегией и символом королевской семьи. В то же время, можно сказать, что мастера Северного возрождения часто изображали библейских персонажей в современных одеждах. Такая отделка может говорить и о том, что Мария — Царица Небесная.
Раз уж мы говорим об одежде, нельзя не обратить внимание на Архангела. Он изображен в весьма несвойственном наряде — в богатой тунике из парчи и в мантии, украшенной драгоценными камнями. Ян ван Эйк выполнил тут «ювелирную», в прямом и переносном смысле, работу, используя мельчайшие детали, для передачи реальности и достоверности блеска драгоценностей и богатства Царствия Небесного.
Исходя из храмового интерьера, выдвигаются теории о том, что на утерянной части триптиха был изображен священник. А гигантские фигуры Марии и Гавриила — являются плодом его воображения, неким видением. Это вполне соотносится с тенденцией Северного Возрождения изображать личные переживания мистического, религиозного опыта. Именно такое личное переживание божественных откровений во многом обусловило усиление индивидуального начала в работах северных мастеров, уход от четких религиозных канонов в сторону субъективной, индивидуальной трактовки.
