Привет!
В статьях про Японию периодически упоминается, что то или иное благо было привезено туда из Китая.
Например, в японской Википедии читаем:
Технология изготовления бумаги была привезена из Китая в 7 веке. Эта технология была усовершенствована и стала называться «васи».
Про васи я писала в своей статье:
Или иероглифическое письмо, каллиграфия - тоже пришли в Японию из Китая. В сети достаточно статей, в которых указывается, что пришло и откуда в Японию.
В ближайшее время я расскажу про японские карты Ханафуда. Сами игральные карты были привезены в Японию португальскими матросами в середине 16 века.
С точки зрения истории, это всё очень интересно. Но неоднократно ловила себя на мысли, что японцы виртуозно многое реализовывали и развили, даже если не они изначально что-то придумали.
Например, я про старинные коллажи, другие интересные работы с бумагой у японцев много интересного нашла, а у китайцев пока что ищу. Или вышеупомянутые карты: я про ту португальскую колоду вряд ли что-то интересное найду, хотя можно попробовать.
Сейчас хочу рассказать об обратном примере, как японское искусство повлияло на европейское, а именно на импрессионистов, которых сначала и публика, и критики приняли в штыки.
Известный историк и теоретик искусства Эрнст Гомбрих (30 марта 1909 — 3 ноября 2001) в книге "История искусства" пишет, что идеи импрессионизма всё же победили, и в победе у импрессионистов было два союзника. Первый - фотография. Про второго приведу его цитату:
Вторым союзником, встреченным импрессионистами на пути своих безрассудно смелых поисков новых тем и новых колористических схем, была японская цветная гравюра. Японское искусство развивалось под воздействием китайского, и так продолжалось в течение почти тысячи лет. Между тем в XVIII веке, возможно, под влиянием европейской гравюры, японские художники отказались от традиционных мотивов дальневосточного искусства и обратились к сценам из повседневной жизни в качестве сюжетов для цветной гравюры на дереве, в которой замечательная смелость замысла сочеталась с совершенством технического мастерства. Японские ценители искусства были невысокого мнения об этой дешевой продукции, отдавая предпочтение строгой традиционной манере. Когда в середине XIX века Япония была вынуждена вступить в торговые отношения с Европой и Америкой, эти гравюры нередко использовались как оберточная бумага, для заполнения пустот в ящиках для упаковки, их можно было дешево купить в чайных магазинах. Художники круга Мане были одними из первых, кто оценил их красоту и начал энергично коллекционировать. В них они обнаружили традицию, не испорченную академическими правилами и клише. Японские гравюры помогли французским художникам увидеть, как много не замечаемых ими европейских условностей по-прежнему сохраняется в их искусстве. Японцы умели наслаждаться каждым неожиданным и нешаблонным проявлением окружающего мира. Например, Хокусай (1760–1849) изобразил гору Фудзи, как бы случайно возникающую за строительными лесами; Утамаро (1753–1806) в своих листах без колебаний обрезал отдельные фигуры краями гравюры или бамбуковыми занавесами. Это дерзкое пренебрежение элементарным правилом европейского искусства потрясло импрессионистов. Они увидели в этом правиле последнее прибежище старого господства знания над зрением. В самом деле, почему художник непременно должен изображать в картине полностью каждую фигуру или, во всяком случае, ее значительную часть?
В статье про художника и графика Утагаву Хиросигэ (1797-1858) указывается, что он оказал влияние на импрессионистов, нашего художника И. Билибина, а постимпрессионист Винсент Ван Гог (1853-1890) скопировал две его работы:
Мои карта и коллаж дня:
