Следы древнего индоевропейского этноса, связанного с культурой ямчато-гребенчатой керамики позднее были перекрыты пришедшими с Урала финно-уграми. К VII веку здесь уже длительное время обитали оседлые рыболовы и охотники, относящиеся к финскому племени весь, близкому к финнам суоми. Финно-угорский топонимический слой почти полностью заменил древнюю индоевропейскую топонимику, хотя до сих пор ещё в Вологодской области сохранилось немало названий рек и озёр, удивляющих нас совпадениями с санскритской основой.
Племя весь хорошо известно по русским летописям и арабским источникам. Считается, что весь была одним из пяти племен, призвавших Рюрика, весь упоминается в Повести временных лет. Известно две группы веси. Одна, весь озёрная, жившая по берегам Белого озера, имела свою столицу, город Белоозеро, ныне затопленный, а современный город Белозерск позднее вырос поблизости от него. Другая часть этого племени жила в долинах рек Мологи и Шексны и называлась весь речная, или весь-яга. Отсюда город Весьегонск, деревня Ягница, река Ягница, озеро Ягницкое.
Люди этого племени были первобытными рыболовами и охотниками, живущими в основном присваивающим хозяйством. Они не знали металлургии и не выращивали зерновые культуры, хотя огороды вблизи жилищ у них были. Существует интересное предположение насчет названия этого племени. Пришли они, как и другие финно-угры, с Урала и из Западной Сибири. А там в топонимике широко распространен корень вась-весь, означающий ни много, ни мало… мамонта. Васюган – мамонтовая река, Васюганские болота тоже хорошо известны. Можно предположить, что именно мамонт был их тотемным животным. Соответственно, представители этого племени, согласно этой гипотезе, скорее всего, были когда-то охотниками на мамонтов. А когда мамонты закончились, они переселились за Урал, в европейскую часть и осели в низменном, болотистом краю, напоминавшем им Западную Сибирь, их сибирскую родину. Современные вепсы, проживающие на границе Вологодской и Ленинградской областей – прямые потомки летописной веси, они даже свой язык сохранили, а в советское время ставился вопрос о создании вепсской автономии, но не сложилось.
В VIII-IX веках в этот лесной и болотистый край с запада начинают проникать славяне-кривичи, а с северо-запада ильменские славяне, называющие себя словене, будущие новгородцы. Движение славян к Волге, связано скорее всего, с формированием потока транзитной торговли, и возникновением Великого Волжского торгового пути из варяг в арабы, или из варяг в персы, правильны оба названия, потому что сначала, спустившись по Волге и переплыв на южный берег Каспийского моря, купцы попадали в Персию, а уже через неё в Халифат. Этот путь, возникнув раньше, чем всем известный путь из варяг в греки по Днепру, в средние века имел очень большое значение, как для Европы, так и для арабского мира. Прорезая Евразию от Балтийского моря до Каспийского, он обеспечивал торговлю стран Северной и Западной Европы с персами и арабским миром, продолжаясь морским путём в Индию. Собственно возникновение русского протогосударства Рюрика и было основано на стремлении верхушки союза пяти призвавших его племён контролировать ключевой волоковый узел этого торгового пути на Верхней Волге.
Славяне принесли с собой культуру выплавки железа и зерновое земледелие, ориентированное на выращивание хлебных злаков – ржи, ячменя и овса. Рожь – это ржаной хлеб, овес использовался на корм лошадям, ну, а из ячменя, в основном, пиво делали. Дошедшие до нашего времени следы оставила именно металлургия древних славян.
Как известно, для выплавки железа необходимы два компонента – железная руда и уголь. Температура горения дров недостаточна для выделения железа из руды, каменного угля тогда ещё не знали. Единственным пригодным энергоносителем для нужд металлургии в течение нескольких тысячелетий, как в бронзовом, так и в железном веке, был древесный уголь.
Древесины в лесном краю было много, поэтому производство древесного угля сырьевых ограничений не имело. Его наши предки выжигали в угольных ямах. Оставшиеся от углежогного промысла холмики с кратером посередине ныне используют звери-норники (барсук, енотовидная собака, лисица, иногда волк). Нередко в угольных ямах копают грунтовые берлоги медведи.
Железной болотной руды здесь также было достаточно. Дело в том, что на болотах и на сырых лугах, под торфом или переувлажненной почвой обитают особые микроорганизмы, железобактерии.
Энергию для своей жизнедеятельности они, в отличие от зелёных растений, получают не в результате фотосинтеза, а из химических реакций, то есть это организмы-хемосинтетики. В природе таких немало, хорошо известны, например, серобактерии, окисляющие серу и её производные. Железобактерии переводят двухвалентное железо в трёхвалентное, пользуясь энергией этой реакции. В результате в почве образуются и накапливаются отходы их деятельности, слой богатой железом породы – руда лимонит, с содержанием оксида железа от 20 до 60%. Лимонит представляет собой тяжелые пластины, по виду и по цвету похожие на ржавчину. Вот эти пластины наши предки добывали, сушили и загружали с древесным углем в небольшие, сложенные из камней на глиняном растворе печи-домницы. Снизу к домницам присоединяли кожаные меха, которые нагнетали в домницу воздух, усиливая горение угля и повышая температуру расплава. Процесс этот назывался сыродутым, потому что в домницу поступал холодный, сырой воздух. В дальнейшем процесс усовершенствовали и первыми, как и во многом другом, здесь оказались китайцы, додумавшиеся гнать в домну воздух, нагретый в специальном горне.
При сыродутом кустарном процессе из каждой закладки в домнице образовывалось губчатое железо, смешанное со шлаком, так называемая крица. Это железо не вытекало из домницы, как чугун из современных домен, а раскаленное добела лежало на дне мягким комком, наподобие тяжелого пластилина. С одной закладки получали полтора-два килограмма крицы. Полученное железо было лёгким в обработке, но слишком мягким, поскольку в нём содержалось очень мало углерода. Горячую крицу вынимали из домницы и тут же принимались ковать, отбивая от неё куски шлака. При остывании комок крицы помещали в кузнечный горн, снова нагревали и опять ковали. Процесс повторяли несколько раз, пока не получали удовлетворительный результат. На выходе имели небольшую лепешку мягкого, так называемого белого железа, по своим качествам мало отличающегося от бронзы, не имеющего крепости настоящей стали. Такие орудия быстро тупились, гнулись, не обладали необходимой упругостью, но вполне устраивали средневекового крестьянина.
В отличие от бронзы, состоящей из меди и олова, руды которых встречаются нечасто и зачастую в удалённых друг от друга местах, кричное железо можно было делать практически всюду, достаточно было найти подходящее болото или даже болотистое понижение местности, откопать слой ржавой окиси железа на его дне, а в ближайшем лесу выжечь необходимое количество древесного угля.
В скандинавских сагах описывается случай, когда группа викингов потерпела кораблекрушение на каких-то далеких необитаемых островах. Корабль их разбило на скалах, но они смогли изготовить железо, сделать инструменты и гвозди, построить новый корабль и вернуться домой. Проковка крицы проблемой также не была, для этого можно использовать каменный молот и ковать на каменной наковальне.
О том, что наши предки широко использовали кричный сыродутый процесс, свидетельствуют груды доменного шлака, скопившиеся вблизи старых деревень. Эти кучи шлака у местного населения носят название «кузниц». В стоящих когда-то на этих местах кузницах, как считают жители, «железо ковали». В определенной степени они правы, ведь в последние столетия в деревенских кузницах действительно изготавливали орудия и утварь из готового, сделанного промышленным способом железа. Готовое железо получило распространение, в послепетровскую эпоху, то есть в конце XVIII начале XIX века. С тех пор, надо полагать, и погасли по деревням печи-домницы, а местные кузнецы стали пользоваться железом промышленного производства, изготовленном на заводах Урала и Карелии. Из него в кузницах делали подковы, гвозди, топоры, железные детали телег и саней, плуги, бороны и другой необходимый инструмент, то есть всё то, что ранее получали из местного железа кустарного производства. О кустарном процессе получения кричного железа современные жители края забыли, что совершенно естественно, поскольку такой способ его изготовления прекратился уже много поколений тому назад.
У незатопленных деревень кучи доменного шлака давно превратились в невысокие холмы, поросшие травой и деревьями и обнаружить в них отходы древней металлургии можно только в результате раскопок. Зато у затопленных деревень вода размыла эти холмы и накопленный за столетия шлак обнажается при снижении уровня воды.
На месте таких деревень обнажаются также сложенные из камней очаги, не имеющие никаких признаков кирпичной кладки, то есть сделанные без трубы. Скорее всего, это очаги бань, которые обычно топились «по-черному». Огонь зажигался в каменном очаге, нагревая установленный на камнях чугунный котел с водой, а дым выходил не в трубу, а в отверстие в стене или потолке. Но не исключено, что это очаги домов средневековой деревни, которые также отапливались «по-чёрному», вот такими же очагами. Во всяком случае, избы средневековой деревни мало отличались от бань. Они были небольшими, тесными, и тоже топились по-чёрному, поскольку кирпичей в то время для строительства не использовалось, дымовых труб не делали. Судя по огромным кучам доменного шлака, деревня эта существовала не одно столетие и её жители довольно долго занимались выплавкой железа. Поэтому часть найденных очагов могло отапливать не бани, а жилые помещения, но точно установить это в наше время вряд ли возможно.