- Ряженые! Жми на газ, Серега! – крикнул Алексей.
Дарья и Алексей посмотрели назад. Копейка развивала поистине дьявольскую скорость и летела ракетой. Она настолько приблизилась, что можно различить улыбку сидящего за рулем.
- Они догоняют! – взвизгнула Дарья, - Божечки, они догоняют нас!
- Дарья, успокойся! Никому мы тебя не отдадим. У нас неоспоримое преимущество, - сказал ободряюще Алексей.
- Какое? Какое у тебя преимущество? Что ты вообще там задумал? Это ты! Это ты во всем виноват! – заорал вдруг Егор, - это ты разрушил мою и ее жизнь! Это тебе захотелось построить новый мир, а не нам!
Дарья, напуганная до смерти, слушала Егора. Сергей газовал, не вмешиваясь. Алексей, задержав долгий взгляд на Егоре, вдруг опять отвернулся назад.
- Серега, в километре отсюда крутой поворот, сосредоточься. Постарайся не вписаться в дерево. У ряженых все таки старая развалина, может, нам этот фокус прокатит. Слева от дороги карьер, справа – тропа здоровья. Сворачивай на тропу, проедешь!
Серега чуть замедлил ход. Выродки догоняли. Еще чуть-чуть, и безобразная грязно-бежевая копейка ударит тупорылой мордой бэху. У Егора все замедлилось перед глазами, а Даша прижалась к нему и уткнулась лицом в грудь, сжавшись в маленький комочек. Алексей не отводил взгляд от преследователей.
Череп не проморгал заезд на карьер, и, резко крутанув руль, вильнул в сторону. Копейка пролетела несколько сот метров вперед по инерции: видимо выродкам не удалось сбавить газ. Эта секундочка была дорога водителю бэхи. Его машина, задев колесом рыхлую обочину, наконец-то выровнялась и обрела шаткую опору на испещренной ямами, старой асфальтовой дороге.
Поворот на тропу здоровья, пафосно названной так местными туристами, не сразу и заметишь. «Тропа» представляла собой лесную дорожку, правда, хорошо утоптанную местными грибниками и любителями здорового образа жизни. Бэха аккуратно кралась по «тропе», объезжая выступавшие наружу сосновые корни. Оставалась надежда, что выродки, не заметив следов на асфальте, махнут по наезженному пути в карьер. А если догадаются, то не заметят поворота на тропу, спрятавшегося за деревьями.
Все находившиеся в салоне перевели дух. Копейка пропала из виду. Надеяться на чудо бесполезно – эти выродки, в отличие от членов «бригады» Пасечника, были умны, как сам дьявол. Но, может быть, лысая резина жигуленка сослужит хорошую службу и задержит преследователей?
- Дальше куда, Леха? – спросил Черепицин.
- Сейчас справа покажется небольшое озерко, аккуратно объезжай его, и, через березняк рули к шоссе. Выиграем время.
- Для чего? Все равно они нас достанут, - убито сказала Дарья.
- А мы свернем опять и поедем в поселок. А в нем – монастырь. Постараемся там укрыться. Надеюсь, чертово отродье в Божий Дом не заберется, - задумчиво произнес Алексей.
- Но вдруг вас не пустят? – возразила Дарья.
- Может, пустят. А может, не пустят. Какая разница? Главное, чтобы ты туда попала, девочка!
Череп умело провел верную бэху вдоль песчаного берега, проскользнул через светлую березовую рощу и выехал на трассу. Егор посмотрел на дорогу – преследователей не было. Может быть, и, правда, застряли в песчаных дюнах карьера?
- Зачем ты все это делаешь? У тебя ведь совсем другие планы были относительно нас? – он опять завел этот разговор. Егора разрывало на части при одной только мысли о Пчелине.
- На это были причины, Егор.
- Какие причины? Что ты гонишь? – желваки Егора ходили ходуном, и если бы не присутствие беременной женщины, он обязательно начистил бы Пчелину рожу. За все хорошее. И за плохое – тоже.
- Слушай, ты кто? Истеричная дамочка или мужик? – прикрикнул вдруг на Егора Алексей, - доберемся до места, и я все тебе расскажу. А сейчас следи: нет ли за нами хвоста. Проморгаем выродков, я тебе лично морду набью.
Разве успокоишь угрозами горячего и вспыльчивого Егора?
- Ты мне как брат был. Ты ведь эту фотографию показал? Ты меня к себе пригласил? Зачем все это…
- Какую фотографию? – переспросила взволнованная Дарья.
- Неважно, Дашутка. Ерунда это все, - вовремя осекся, замолчал, наконец.
Алексей смотрел на лысый затылок Сереги. «Как брат. Нормальный у тебя, сынок, брат» - он, застывшим взглядом изучал Серегину башку и чувствовал непреодолимую усталость и пустоту» Скорее бы все это закончилось…
- Ребята, опять она! – Егор выругался.
Вдалеке материализовалось грязное пятно, и по тому, как близко пятно увеличивалось в размерах, можно было догадаться, что двигалась машина с космической скоростью.
- Далеко до поселка? – Серега терял терпение.
- Минуты две, сейчас приедем, - Алексей, в отличие от всех остальных, старался сохранять спокойствие.
Уродливая грязная морда убитого жигуленка норовила боднуть бэху в запыленный бок. Копейка резво пошла на обгон, и ряженые, сидящие в ней, наполовину высунувшись из окошек, мерзко хихикая, как каскадеры или пираты в приключенческих фильмах, пытались взять иномарку на абордаж.
- Держитесь, ребята! – заревел Серега, и резко крутнул руль влево. Сильный боковой удар отшвырнул старую посудину, а ее обитатели упали на свои вонючие сиденья.
- Не смотри, Дашка, не смотри! – Егор заграбастал жену обеими руками, вдавив ее в мягкое кресло и закрыв собственным телом.
Жигуленок вынесло на встречную полосу, где он сделал несколько «фуэте», но демон, управлявший дьявольской машиной, снова выровнял положение, догнав бэху. Абордаж продолжался, и один из ряженых уцепился когтем за приоткрытое стекло на бэхе.
Серега нажал на кнопку, стекло мгновенно опустилось, и коготь соскользнул, потеряв опору. Черепицин, злорадно засмеявшись, вновь нажал на кнопку, подняв стекло и опять резко повернул руль. Второй удар, намного мощнее первого, отправил копейку в свободный полет по встречке, на которой в этот момент на крейсерской скорости, тяжело отпыхиваясь, шла груженая фура.
Если бы водитель фуры, молодой пацан, не трепался бы по рации с дружком, тянувшим груз на своей фуре в трех километрах от болтливого товарища, то аварии удалось бы избежать. Но паренек, отвлекшись, не заметил, как под колеса его камаза бестолковым щенком ухнул бежевый жигуленок. Через секунду тяжеловоз смял в лепешку маленькую копейку, и нерасторопный водила, ударившись о широкую панель камаза, сломал себе нос.
***
У обочины стоял указатель, определяющий местоположение поселка. Сергей повернул своего раненого железного коня на грунтовую дорогу. Километров сорок они тряслись по грунтовке, и Даша начала нервничать и ерзать на заднем сиденье. Алексей все понял. История повторяется. Растрясло девку. Сейчас начнется. Только бы успеть, только бы успеть!
- Даша, ты в порядке? – встревожено спросил жену Егор.
Но спрашивать не было никакого смысла – он видел ее глаза, полные боли и страха, посеревшие губы были искусны в кровь, а сама женщина, вдруг скорчилась, потом вытянулась, и опять сжалась с подвываньем, словно внутри ее рвалось что-то.
- Терпи, терпи, терпи, - Алексей гладил роженицу по голове, совсем так же, как много лет назад он гладил по волосам Аллу, - терпи, девочка, совсем немного осталось.
Казалось, что минуты остановились, а монастырь не приближался к ним, а бежал от них. Вот наконец-то блеснула тихая речка, и снежно белый монастырь сверкнул своей маковкой. Немного, немного совсем осталось! Напряжение росло с каждой минутой, и Егор с ужасом смотрел, как подплывает кровью подол легкого платьица жены.
- Тихо, тихо, Дашенька! Все будет хорошо. Все пройдет, и ты не умрешь! – уговаривал он, успокаивал ее.
Череп остановил машину под стеной монастыря. Видно было, что здание, очень старое, обветшавшее, с отвалившейся местами штукатуркой, только издали казалось белым лебедем, а вблизи – необжитым, заброшенным. Однако ворота, обновленные, были крепко заперты изнутри, как и калитка, искусно выкованная неизвестным трудягой.
Егор, вцепившись в ажурную решетку, заорал дурниной
- Отцы-ы-ы-ы, открывайте! Откройте, пожалуйста, у нас женщина рожает!
Никого. Никакого движения. На широком дворе будто все вымерли. Егор тряс и пинал решетку, пока Алексей бережно укладывал Дарью на мягкую травку у стены монастыря. Она, обессиленная, окровавленная, временами теряла сознание, чтобы очнуться от невыносимой боли и опять провалиться в небытие.
Все уже были на грани отчаяния, когда Сергей вдруг увидел в широком проеме звонницы строгой белой колокольни какое-то движение.
- Отец! Брат во Христе! Открой ты нам ради Бога, у нас беда-а-а-а!
И вдруг Сергея осенило. Он широко перекрестился и запел «Символ Веры» - надежный пропуск среди христиан. Луженая глотка перекрыла все звуки. Движение на колокольне прекратилось, и во двор выскочил невысокий человечек в пыльной рясе.
- Да кто вы? Да как вы здесь? – спросил было монах, но увидев беременную женщину, нервно завозился с замком, отпирая кованную калитку.
Мужчины, подхватив Дашу, очутились на квадратном дворе, заставленном стройматериалами: железом, досками, кирпичом. Видно было, что обитель готовится к обширной реставрации, надеясь на скорое возрождение.
Маленький монах провел мужиков к зданию, стоявшему особняком от церкви, увенчанной пятью луковками, полностью сокрытыми от человеческого глаза сеткой лесов.
- Отец Анатолий, отворяй, - крикнул маленький монах, и дверь тут же была открыта седовласым, стройным мужчиной в рясе, выглядевшей гораздо опрятней, чем одеяние маленького собрата.
- Увидав Дарью, тот ахнул и немедленно указал помещение с узкой кроватью без каких либо признаков матраса.
- Потерпи голубушка, потерпи, милая, - затараторил седовласый и кликнул еще одного брата, тощего как щепка, молодого, сутулого, но все равно, очень красивого парня.
- Кипяток, тряпки, ножницы – тащи. Быстро! – седовласый был строг, а команды его звучали четко, по-военному, - И всем я приказываю убраться из кельи! Нечего тут! – И монах так зыркнул на мужиков, что ослушаться его никто не посмел.
Высыпали на улицу. Огляделись вокруг. Монастырь был надежно огорожен толстенными стенами. На его территории красовались древние ели, прикрывавшие могучими лапами маленький огород, нежно зеленевший первыми всходами. Около маленьких теплиц и парничков толпились застенчивые яблоньки, утопавшие в розовом цвету. И тишина вокруг, наполненная лишь соловьиными трелями, ласкала слух.
- Господи, благодать какая, - Серега истово перекрестился.
- А ты где так петь настропалился? – спросил его маленький монах.
- Было дело. Служил храму и Господу когда-то, пока не отошел от веры, - честно признался Черепицин.
- Бандитствуешь? Даст Бог, бросишь это ремесло, а?
- Даст Бог, брошу. Давно пора бросить.
Егор взволнованно спросил молодого паренька:
- А этот, который отец Анатолий, в медицине чего понимает?
- Понимает, не горюй! Он, между прочим, военным доктором в миру был! Так что, Бог милует рабу божью. Милует, - расцвел, разулыбался, словно весеннее солнышко, парень.
- Брат Афанасий, что уши развесил? Или у тебя послушания закончены? – Маленький монах шуганул молодого паренька, и тот ускакал, только пятки засверкали, - маленькая у нас пока братия. Монастырь только-только открыли. Бьемся, бьемся… А вот ты оставайся у нас! – монах положил сухую ладошку на широченную лапу Сергея, - на тебе пахать можно будет.
- А что? Наверное, останусь, - невозмутимо отвечал Сергей. Он совершенно изменился, как только переступил границу тихого монастыря, и глаза его, до этого жесткие и колючие, выглядели так, словно их промыли вешней водой.
Егор прямо залюбовался Черепициным. Пускай остается, нечего ему в грязи култыхаться. Он перевел взгляд на Алексея и увидел, как тот растерянно бродит вдоль стены, в отдалении от общей компании. Егор нахмурился: странное дело… Когда Пасечник успел так накиряться, вон, даже шатает его, горемычного? Или – нервы?
Он поднялся с лавки и неспешно направился к старым елям, вокруг которых устроил свой новогодний хоровод Пасечник. Чем ближе Егор подходил, тем быстрее становился его шаг, и тревожнее - выражение лица. Наконец, Егор побежал. Глаза Алексея были красные, из ушей струйками вытекала кровь, а рот перекособочен от какой-то неведомой доселе, страшной муки. Ноги Пасечника, заплетались, отказывая служить своему хозяину, и он рухнул в траву.
_ Что с тобой, браток! Да очнись же ты, Леха! – Егор попытался приподнять друга за плечи.
Но тот вдруг прошептал: оставь меня. Я нечистый. Отойди. Уводи в храм всех, скорее… Они пришли за вами!
- Да кто пришел-то? – закричал Егор.
Глаза у Пасечника закатились, изо рта хлынула кровь. Кровь хлестала даже из-под ногтя указательного пальца, поднятого в сторону монастырской стены.
Егор повернул голову и обомлел: там, за стеной поднимались клубы черного, смолистого дыма. Толи гул, то ли вой нечеловеческих существ доносился до ушей Егора, и древний камень мощной ограды дрожал от этих звуков.
- Бег-и-и-и! – простонал Пасечник.
