Для Омска фигура Фёдора Михайловича Достоевского – знаковая. Его именем названы улица, музей, библиотека и даже университет. А в недалеком прошлом, говорят, ещё его имя носили гостиница и ресторан. Но это не точно. Достоевский попал в Омск не по своему желанию: смертный приговор по делу петрашевцев был заменен каторгой, четыре года из которой писатель провёл в Омском остроге.
Каторга сказалась не только на здоровье Фёдора Михайловича, но и на его творчестве. «Записки из мёртвого дома» и несколько эпизодов «Преступления и наказания» обязаны своим существованием именно этому времени. Несмотря на четыре года, проведенных в остроге, о самом городе было написано всего несколько строк: «Омск – гадкий городишка. Деревьев почти нет. Летом зной и ветер с песком, зимой буран. Природы я не видал. Городишко грязный, военный и развратный в высшей степени». Это, в общем-то, и всё, что осталось в памяти великого писателя.
К 180-летнему юбилею в городе установили аж целых два памятника Достоевскому. Почему два? Это отдельная история. И ни на одном из них вы не найдете слов, сказанных об Омске. Постеснялись, наверное. Да и город уже стал другим. Но бывает иначе.
В шестнадцати с небольшим часах езды на поезде от Омска расположен один из старейших сибирских городов – Томск. Если первый почему-то назвали по впадающей в могучий Иртыш небольшой речке Оми, то Томск получил своё имя от главной реки (Томь), а не от вливающейся в неё скромной Ушайки.
В Томске тоже побывал один из великих русских писателей – Антон Павлович Чехов. И причиной его поездки в Сибирь тоже была каторга. Только не омская, а сахалинская. И отправился он туда по доброй воле: за новыми ощущениями, сюжетами и знакомствами. Для писателя это было своего рода «нисхождением в ад». В долгом путешествии по Сибирскому тракту (железную дорогу тогда еще не построили) Томску отводилось особое место. Сюда стекалась вся его корреспонденция. Здесь писатель планировал отдохнуть перед тяжёлой дорогой на восток.
В городе Чехов провел целую неделю и тоже оставил пару записей о нём: «Томск гроша медного не стоит. Скучнейший город, и люди здесь прескучнейшие. Город нетрезвый, красивых женщин совсем нет, бесправие азиатское. Грязь невылазная…». И только ресторан, в котором он обедал, кстати, работающий до сих пор, удостоился добрых слов: «Обеды здесь отменные, в отличие от женщин, жестких на ощупь…»
Томичи слов Антон Палыча не забыли. К 400-летию города на набережной появилась скульптура: Чехов стоит в пальто, шляпе и пенсне, за спиной держит зонтик. В вечерней полумгле его можно принять за одинокого прохожего, глядящего вдаль. Хочется его приобнять и пригласить в тот самый ресторан. И только лунный отблеск на затёртом до блеска носу выдает скульптуру.
У памятника несоразмерно большие ступни ног, это оттого, что, по легенде, переезжая Томь, Антон Павлович уронил в воду калошу.
А надпись на скульптуре гласит: «Антон Павлович в Томске глазами пьяного мужика, лежащего в канаве и ни разу не читавшего Каштанки».
На протяжении десятка лет «культурная общественность» города пыталась убрать из центра созданный на народные деньги «нехороший» памятник. Но его отстояли. Долгое время он был единственным светлым пятном на не очень приглядной набережной.
Между Томском и Омском, аккурат посередине, стоит довольно молодой город, ранее известный как Ново-Николаевск. Великих писателей ему не досталось, пришлось довольствоваться вторым эшелоном: сразу после окончания строительства Транссибирской магистрали в строящийся город то ли заехал, то ли просто проезжал мимо, широко известный в узких кругах писатель Гарин-Михайловский. Об увиденном он тоже черканул пару строчек. И ему благодарные новосибирцы также…
Впрочем, это уже…
Автор - Владимир Вольф
