Не могу точно сказать, в каком году эта книга попала мне в руки. Воображаемая отметка даты на хронологической шкале времени застыла где-то посередине между цифрами 1974 и 1976. С большим и бесполезным упорством мной были осилены «Приключения Робинзона Крузо», с лёгкостью – «Похождения Гулливера» в разных странах. Романы Дюма я видел только во французских экранизациях, читал о путешествии Филеаса Фога в очень древней брошюре в мягком переплете (там даже не были разрезаны страницы, и присутствовала буква ять!) и ничего не подозревал об Оскаре Уайльде, Борисе Пастернаке, Владимире Набокове и многих, многих, многих. Воображаемая полка, с обязательными книгами из школьной программы едва виднелась в сумраке моего внимания. Еле-еле угадывались названия произведений: «Капитанская дочка», «Дубровский», «Тарас Бульба». Наяву же старенькая, толстая книга смотрела на меня сквозь стекло небольшого отделения для книг в нашем серванте и навевала тоску своим названием на потертом корешке: «За правое дело». Корешок был серый, буквы – красные. Слева стоял тоже не худенький том «Ленька Охнарь», справа – неприлично потрёпанные Ильф с Петровым. Таким, вероятно, вернулся с румынской границы мосье Бендер, чтобы переквалифицироваться в управдомы. Обе книжки были мной неоднократно прочитаны, поэтому роман Гроссмана так и просился в руки в часы безделья и скуки. Да простит невидимый редактор мне последнюю рифму. Но название! «За правое дело»! Разве могло такое название привлечь легкомысленного отрока, нерадивого ученика средней школы, хотя и пионера, к чтению книги. От одного взгляда на эти строгие письменные буквы в мозгу у меня возникала картинка с изображением бородатого солдата в долгополой шинели с «трехлинейкой» наперевес и матроса в бушлате и бескозырке, сжимающего маузер. О борьбе за правое дело я уже прочитал у Николая Островского в «Как закалялась сталь» и у Гайдара в «Школе». Мне все было понятно: красные победили белых, и третий раз узнавать об этом не хотелось. Однако в один дождливый денёк вместо школьного учебника я все-таки взял в руки эту книгу и начал листать страницы, пробегая быстрыми молодыми глазами по строчкам.
Я лежу на диване, книга – на полу. Ни бородатого солдата, ни грозного матроса…Зальцбург. Старинный замок князей-епископов Клессгейм. Адольф Гитлер встречается со своим младшим итальянским собратом Бенито Муссолини и обсуждает предполагаемое взятие Сталинграда. Моросящий дождик за окном превращается в залитую солнцем и теплом фашистскую Германию. Где находится Зальцбург, я не знаю, но мне видится роскошный дворец с высокими дубовыми дверьми, блеск черных лакированных автомобилей, широкие галифе немецких офицеров и «дубовые кресты» на идеально выглаженных кителях. Дуче еще не знает, что его повесят вниз головой, а фюрер еще не пробовал на вкус цианистый калий. Стиль изложения таков, что я, уже вкусивший (нет, не цианида) патоку атмосферы фильмов про отважных разведчиков предполагаю, что вот-вот мелькнёт за спинами властелинов Европы строгий силуэт загадочного героя в форме штандартенфюрера и прошмыгнёт в смежное помещение, заранее оборудованное слуховой щелью, для незаметного соучастия в секретном разговоре. И дальше понесётся роман под шорох страниц, как горнолыжник с крутой горки, закладывая головокружительные виражи. Сталинградская битва будет выиграна, благодаря важным сведениям, добытым фальшивым штандартенфюрером, помогать которому согласиться эффектная блондинка. Пусть это будет завербованная немка в красивой военной форме с юбкой чуть выше колен. Пусть они поцелуются несколько раз, пока совершают подвиги, а в конце книги, обнимаясь, будут смотреть в темном кинозале документальную хронику о том, как фельдмаршал Паулюс сдаётся в плен. Так воображаю я содержание книги, пока автор, как учитель истории, вводит меня в курс дела, сообщая о политической и экономической обстановке в Европе весной 1942 года.
Увы, писатель обманывает меня. Роман не про разведчиков. Уже в третьей главе повествование принимает иной оборот: Петру Семёновичу Вавилову приносят повестку. С первых же строк я понимаю, что рассказом о ловком разведчике здесь и не пахнет. Пахнет деревней, колхозом, тяжёлым трудом с четырёх лет, печным дымом и десятками, сотнями других запахов, - приятных и не очень. Петру Семёновичу сорок пять лет. У него жена и трое детей. Старший - уже воюет. Младшему сыну – четыре года, дочери – шестнадцать. Мне грустно. На сердце тяжесть, как будто я виноват в том, что Петра Семёновича и его сына убьют на войне за правое дело. Наши всё равно победят, а жена Вавилова, Марья Николаевна, останется вдовой и его четырехлетний сынок Ваня почти не запомнит папку. Я не хочу больше читать, но по инерции мои глаза ещё мечутся по страницам, прежде чем закрыть печальный роман. Я знаю, что я непоследовательный, невнимательный и неглубокий читатель. И вот уже готовый захлопнуть книгу, я налетаю на эпизод, где Вавилова увозят в район на машине ребята жёлтых кожаных пальто за то, что он пустил на ночь в дом человека с заросшей чёрной бородой и лицом путника. Простой эпизод, без которого рассказ о Вавилове мог бы и обойтись, даёт короткого тычка моему воображению, и заставляет двигаться по вязким, как деревенская глина весной, строчкам.
Любопытно, как выглядело жёлтое пальто сотрудника НКВД? Всевидящий интернет не даёт ответа на этот вопрос, мне, пишущему эти строки в 2023 году. Почти полвека назад я был обескуражен: ведь доблестных чекистов в кино показывали всегда облачённых в элегантную чёрную кожу. Хорош был Павка Корчагин в исполнении Владимира Конкина в такой куртке! Да ещё рядом Рита Устинович с наганом в руке:
- Перестреляю, как собак!
Каким бы попугаем мог выглядеть герой в этой сцене, будь на нем жёлтая кожаная куртка? Впрочем, это дело вкуса. У меня нет оснований не доверять Василию Семёновичу, и я продолжаю чтение.
Стоит, наверное, сразу предупредить случайного читателя: я пишу не о романе, а о том, как я его читал. Если кто-то хочет почитать рецензию на роман, ему следует обратиться к Солженицыну. Александр Исаевич подробно разобрал это произведение. И сурово осудил Гроссмана, как фронтовик фронтовика, и автор повести с еще более скучным названием «Люби революцию». Кому-то этот разбор может понравиться, кому-то – нет, - это не моё дело. Я всего лишь школьник, который глотает неизвестную книгу, лежа на диване, опуская описания природы (напрасно) и публицистические отступления Василия Гроссмана, напоминающие о названии книги и смахивающие на современные статьи из газеты «Правда». Мной движет лишь одно чувство – любопытство. Уж очень хочется узнать, что будет дальше.
Раз уж я невольно перескочил из прошлого в день сегодняшний, позволю себе написать немного о том, что я думаю о романе сегодня. Первое издание романа увидело свет в 1952 году. Ещё был жив Сталин. И автору пришлось основательно потрудиться, чтобы испортить роман в угоду действующей цензуре. Но талант трудно изнасиловать. А Гроссман безусловно талантливый писатель. Поставив перед собой задачу, написать эпопею схожую по размаху с «Войной и миром» он не мог остаться в стороне от извечной проблемы всех времён и народов. А именно: от противопоставления верхушки правящего класса к самым низам общества. Каким бы не было это общество, - социалистическим или капиталистическим. Какая бы война не велась, - захватническая или освободительная, генерал погибнет позже солдата, гораздо сытнее последнего пообедав перед боем. Тысячи солдат лягут в землю по ошибочному взмаху руки большого военачальника, миллионы погибнут из-за глупого каприза того, кто наделил себя высшей властью в стране. Особенно, если борьба ведётся за правое дело.
Напрасно автор пытался угодить цензорам книги, вставляя в повествование целые куски, высеченные, словно из гранита, и посвящённые руководящей роли Партии во всём, и необыкновенному счастью для трудового народа (особенно для крестьян), которое принесла с собой Великая Октябрьская социалистическая революция. Пётр Семенович Вавилов все эти тезисы опроверг. Самой жизнью своей и смертью опроверг. Вот такой человек. Его даже ребята в жёлтых пальто арестовать не смогли. Не по зубам оказался. И цензоры это разглядели. Оттого и кромсали книгу беспощадно. Но она выжила, чтобы издаться в 1956 году без купюр и попасть в мои нервные руки.
Ну а я, не вставая с дивана и отправив Вавилова на фронт, попадаю в светскую советскую семью Шапошниковых.
(Продолжение следует)