Те, кто сегодня добивается отставки Милошевича, рассчитывают, что новая власть в Югославии, которая может прийти ему на смену, непременно займет прозападные позиции и встанет на капитулянтский курс. Насколько эти расчеты могут оказаться реальными?
Для ответа на этот вопрос стоит подробнее приглядеться к поведению Милошевича и сербской элиты в целом.
Сербская элита и Запад
Анализ поведения Слободана Милошевича и его окружения показывает, что на протяжении всего развития десятилетнего балканского кризиса он, в конечном счете, последовательно занимал наиболее выгодную Западу капитулянтскую позицию, уступая всем требованиям. Милошевич остановил под давлением Запада и России войну в Славонии. Милошевич сдал Хорватии Крайны и безучастно смирился со зверским изгнанием оттуда сербского большинства. Милошевич подписал Дейтонские соглашения.
Наконец, Милошевич не предпринял никаких ответных действий на западные бомбардировки и стоически терпел их. Несмотря на то, что западные бомбардировки не достигли запланированных целей, Милошевич под давлением России неожиданно капитулировал, дав Западу "сохранить лицо".
В этих условиях вполне естественным выглядит давление, оказываемое на Милошевича сегодня. Уголовные обвинения, арест счетов, угроза личной безопасности, требование отказаться от власти, разнузданная кампания поддержки оппозиции и финансовый шантаж - все это было бы невозможно в отношении того, от кого не ждут никаких уступок. Милошевич же уступал всегда.
Дело, конечно, не лично в Милошевиче, а в позиции той элиты, которую он представляет. Эта элита выросла из бывшей югославской номенклатуры, разворовавшей национальное достояние, составившей состояния, которые хранятся в западных банках. Естественно, все надежды этой элиты на будущее благополучие связаны именно с Западом, а потому она является естественной составляющей западной элиты вообще.
Именно этим объясняется последовательное принесение этой элитой национальных интересов в жертву эфемерным надеждам на стабилизацию отношений с Западом хоть на каких-то позициях. Шантаж может заставить эту элиту все бросить, сдать страну на милость победителю и свалить на Запад тихо доживать жизнь на сохраненных капиталах. Дети все и так уже на Западе - учатся или работают, деньги - тоже, осталось только сдать должность и тихо свалить.
Именно этого и добивается сегодня Запад в надежде на то, что исчезновение этой элиты позволит прийти к власти в Сербии демократическим силам. Однако, Запад так и не может осознать, что при демократических выборах формирование новой власти и ее курса будет определяться объективным раскладом национальных интересов. И здесь Запад рискует в перспективе столкнуться с гораздо более жестким курсом, чем могли себе позволить Милошевич сотоварищи.
Чего не мог себе позволить Милошевич?
Чтобы оценить степень умеренности нынешнего сербского режима посмотрим, какой ответ могла бы дать власть, не повязанная с Западом родственными, имущественными и финансовыми интересами, ориентированная только на национальный интерес. Для этого обратим внимание на некоторые из альтернативных сценариев, рассматривавшихся аналитиками.
Во-первых, после начала НАТОвских бомбардировок Сербия могла бы формально признать эти действия агрессией, что означало бы признание состояния войны с агрессорами, то есть странами НАТО. Это резко поменяло бы правовое поле, так как сделало бы легальными любые диверсионные операции против стран НАТО, что особенно задевало бы Венгрию и Италию.
Зачисление в число стран-агрессоров Албании и Македонии позволило бы нанести по ним ракетные и бомбовые удары, ввести на их территорию войска, уничтожить 7-тысячный НАТОвский контингент в Македонии и оккупировать эту страну, поставив НАТО перед необходимостью сухопутных операций в крайне неблагоприятных условиях с территории Греции (которая скорее всего нашла бы способ не допустить такого использования своей территории) или Албании.
Милошевич мог бы под предлогом нарушения США Дейтонских соглашений аннулировать их и аннексировать Боснию, сделав своими заложниками плененных солдат ООН. Милошевич мог бы нанести удары возмездия по ближайшему члену НАТО - Венгрии - поставив НАТО перед крайне неприятной необходимостью пойти на сухопутную операцию для защиты своего нового члена.
Если бы Милошевич действительно был бы столь преступен, как утверждает Гаагский трибунал, он мог бы не выдворять албанцев из Косова, а сделать их своими заложниками и назначить расстрел конкретного числа заложников за каждую упавшую на Сербию НАТОвскую бомбу, поставив руководство НАТО перед фактом, что именно оно вольно назначить количество жертв своей операции. В этом случае прекращение бомбардировок было бы как раз условием выдворения албанцев. НАТО бы осознало, каким благом является это выдворение, спасающее их жизни. Сейчас же Гаагский трибунал именно это спасение албанцев предъявляет Милошевичу как преступление.
Югославское командование могло бы найти способы нанесения ударов и диверсионных действий против европейских стран-членов НАТО на их территории или против их судов. Это создало бы ощущение реальности войны в благополучных европейских странах, всплеск антивоенных настроений и недовольства элитой, втянувшей нации в войну.
Милошевич мог бы начать жесткую пропагандистскую кампанию лично против Олбрайт, Шредера и кого-либо из итальянских министров, обвинив их в личной заинтересованности в операциях албанской наркомафии, устроив по этому поводу открытые процессы, выступления свидетелей перед журналистами, и так далее. Это резко дестабилизировало бы политическую ситуацию в Европе и подорвало бы тылы НАТО.
Милошевич мог бы прибегнуть и к ядерному шантажу. Известно, что наряду с Бразилией, Израилем, Пакистаном, Индией, ЮАР и некоторыми другими Югославия является неофициальным членом "ядерного клуба". Наследство маршала Тито представляет собой ограниченное количество устаревших ядерных зарядов, вполне годных к употреблению. Как известно, еще на процессе Берии последнему было предъявлено обвинение в продаже Югославии ядерных секретов СССР.
Ситуация осложняется тем, что Югославия не имеет современных средств надежной доставки зарядов по назначению, то бишь стратегических бомбардировщиков и ракет. Однако существуют и другие средства доставки, типа контрабандных каналов. Милошевич мог бы организовать доставку такого заряда, к примеру, в столь любимый им Нью-Йорк или Вашингтон. Он мог бы обратиться к мэру этого города с предложением во избежание излишних жертв эвакуировать город к 20 апреля, так как США находятся в состоянии войны с Югославией и на это день намечен стратегический ядерный удар.
Эвакуация Нью-Йорка способна нанести экономике США ущерб, не меньший, чем бомбардировки нанесли Югославии. В случае отказа от эвакуации возникшая паника нанесла бы еще больший ущерб. В любом случае, обвал на бирже был бы гарантирован, а нынешнему небывалому процветанию США пришел бы конец. Ответ США в виде усиления бомбардировок ничего не дал бы. Применить первыми ядерное оружие в Европе США тоже не решились бы, учитывая позицию европейских союзников и тем более, России и Китая.
При этом цель была бы достигнута вне зависимости от того, был бы действительно загодя доставлен заряд по назначению, или нет. Еще более правдоподобным выглядело бы предупреждение мэру Мюнхена, Парижа или Рима, что заряд давно доставлен туда автобусом и ждет своей очереди на взрыв 21 апреля. Тот, кто знает, как легко возится контрабанда по Европе, поверит в это сразу.
Любая из этих форм эскалации конфликта, а тем более применение их всех сразу, поставили бы НАТО перед дилеммой: отступить, полностью потеряв репутацию ведущей силовой организации или же вести против Югославии тотальную войну на уничтожение с возможным перерастанием ее в более широкий международный конфликт, вплоть до мировой войны. Второй вариант осложнялся бы опасностью глобальной дестабилизации и смены режима в России, необходимостью мобилизации против Югославии значительных сил резервистов, неизбежностью огромных потерь обеих сторон в наземных операциях - и все это на фоне глубокого недовольства населения и дестабилизации ряда европейских демократий. Неизбежными оказались бы распад правящей коалиции в Германии, конституционный кризис в Италии, рост антинатовских настроений в странах - новых членах альянса, нелояльное поведение Греции.
Очевидно, окажись в момент кризиса у власти в Сербии радикальный лидер типа Шашеля, он прибег бы ко всем вышеперечисленным ответным мерам, да и к неперечисленным тоже. А ведь даже в условиях полной пассивности противной стороны НАТО так и не смогло нанести достаточны ущерб обороноспособности Югославии, несмотря на то, что бомбардировки длились несколько месяцев вместо обещанных двух недель, а их жертвами стали десятки невинных жертв. Только вмешательство России, отрабатывавшей полученные миллиарды, жесткий прессинг на Милошевича со стороны Ельцина и Черномырдина, позволили Западу сохранить лицо.
Какой будет будущая власть?
Десятилетие территориальных потерь, этнического репрессирования и, в конечном счете, бомбардировок сербов бросило этому народу новый вызов, сходный с тем, что выковал его дух в ходе противостояния Турции и Австрии в XIX веке. Ответ на этот вызов призвано дать новое поколение, которое сформировалось в последнее десятилетие XX века. Сегодня это поколение ищет адекватный ответ, не будучи удовлетворено ни уходящим в прошлое посткоммунизмом Милошевича, ни нацизмом Шешеля, ни западничеством Джинджича, ни даже либеральным монархизмом Драшковича.
Новая Сербия осознает себя. Она хочет быть достойным членом единой Европы, но не ценой жертвы национальных интересов. Она хочет Великой Сербии, но не приемлет этнократической модели националистов. Она хочет легитимной власти, но критически относится к навязываемым Западом демократическим схемам, ассоциирующемся с бомбами НАТО.
Объективность задачи строительства национального государства и обеспечения национальной целостности выдвигает ее на первый план политического процесса и заставляет все видеть через ее призму. Все, кто препятствует этой цели, воспринимаются как враги нации, и лишь те, кто не препятствует - как партнеры.
В этих условиях демократические выборы в Сербии даже под НАТОвским контролем будут означать выбор между двумя альтернативами - национал-демократией и нацизмом. Третью силу представляет сегодня предводительствуемая Милошевичем и Милутиновичем посткоммунистическая номенклатура, которая уходит с политической сцены, отдавая свой электорат двум остающимся силам.
Любой анализ опросов общественного мнения заставляет сделать предположение, что национал-демократы проигрывают националистам примерно в полтора раза, в то время как прозападные демократы могут рассчитывать лишь на 5-8% голосов при самом лучшем раскладе.
Впрочем, при грамотном построении агитации национал-демократы типа Драшковича могут победить. Для этого им необходим упор на монархическую идею и великосербские претензии с одновременным разоблачением идейной ущербности нацизма. Однако прозападные силы не могут взять власть ни при каких обстоятельствах, кроме прямой оккупации и отказа от выборов.
С приходом новой власти Запад сможет оценить, сколь умеренным политиком был Милошевич, сколь прозападной была ориентация предводительствуемой им номенклатуры. Дело в том, что новые национальные лидеры в отличие от Милошевича не будут обладателями имущества и денежных средств на контролируемых Западом территориях, а значит, их руки будут в этом отношении развязаны. Демократический же характер режима заставит новых лидеров строго проводить политику отстаивания национальных интересов.
Национал-демократические лидеры неизбежно окажутся в состоянии сформулировать национальные интересы и цели, и, прежде всего задачу восстановления территориальной целостности сербского национального государства. В той или иной форме эти требования будут поставлены перед Западом.
Национал-демократы не смогут отступить от довольно жесткой линии, ориентированной на эту цель, так как их будет подпирать мощнейшая националистическая и нацистская оппозиция, в то время как прозападный противовес ей будет едва заметен. Запад же будет вынужден идти навстречу требованиям этих лидеров именно из опасения прихода к власти радикальной оппозиции, склонной к военным авантюрам, способным дестабилизировать всю Европу.
Если же к власти придут националисты, это сделает курс Сербии еще более радикальным и жестким. Это даст возможность и Западу занять в отношении Сербии более жесткую позицию. В любом случае, говорить о стабильности на Балканах будет крайне трудно.
Своими атаками на Милошевича Запад сегодня рубит сук, на котором сидит. С уходом последнего посткоммунистического президента, Югославия обретет способность более жестко осознавать и отстаивать свои интересы.
