Мощный импульс изданию Библии на национальных языках придало создание в 1804 году так называемого Британского и иностранного Библейского общества, которое ставило своей целью издание и распространение Библии. Оно возникло не на пустом месте. Идея библейского просветительства получила свое выражение в 1698 году в Англии в образовании «Общества для распространения христианского знания», а в 1701 году - «Общества для распространения Евангелия для американских колоний». Общества, подобные Библейскому, стали возникать и в других странах. В 1812 году в Петербург прибыл представитель Британского Библейского общества пастор Джон Петерсон. Он встретился с обер-прокурором святейшего синода, являвшегося также главноуправляющим делами иностранных исповеданий, в звании тайного советника (генерал-лейтенант) князем А. Н. Голицыным. Обер-прокурор по должности являлся личным представителем императора в синоде. Князь Голицын, кроме того, пользовался исключительным доверием императора Александра I. Джон Петерсон предложил Голицыну издавать в России книги Библии на славянском языке, а также языках народов империи. Князь доложил об этом государю, и тот поддержал идею. Речь шла о том, чтобы Библию имела каждая российская семья.
Решение Александра I не было всплеском сиюминутного благодушного настроения, оно отражало сущность отношения царя к Библии. Во время войны с Наполеоном он однажды сказал: «Пожар Москвы просветил мою душу, и суд Божий на ледяных полях наполнил мое сердце теплотой веры, какой я до сих пор не чувствовал. Тогда я познал Бога, как открывает его Священное Писание». Многозначительные слова. Позже, в ходе европейского похода, Александр I встречался с представителями ряда протестантских конфессий, которые стремились познать Бога таким, каким Его открывает Библия. Будучи в Англии, Александр I принял делегацию местного Библейского общества и положительно отозвался о его деятельности.
Итак, в соответствии с благорасположением императора 11 января 1813 года в петербургском доме князя Голицына состоялось открытие Российского Библейского общества. Государь выразил желание стать его членом и сразу же внес добровольное пожертвование в размере 25 тысяч рублей. В последующем он ежегодно вносил по десять тысяч рублей. Кроме того, он предоставил помещение для типографии, книгохранилища и книжной лавки.
Президентом административного комитета Библейского общества был избран князь А. Н. Голицын. В правление входило шесть вице-президентов и десять директоров. Комитет обратился к губернаторам и влиятельным лицам из среды духовенства, приглашая их к сотрудничеству. Число отозвавшихся превзошло все ожидания. Библейское общество стало стремительно развиваться, распространяясь по территории всей Российской империи. Оно включало в себя отделения, товарищества. Вице-директорами и руководителями структурных подразделений общества становились видные представители государственной власти. С 1814 года в деятельность Библейского общества стали включаться церковные иерархи. В числе вице-президентов были киевский митрополит Серапион, петербургский митрополит Амвросий, черниговский архиепископ Михаил, тверской архиепископ Серафим, архимандрит Филарет (Дроздов). Должности вице-президентов занимали также иерархи других конфессий: католический митрополит Сестренцевич-Богуш, униатский митрополит Иосафат Булгак, армянский архиепископ Иоанес, а также представители протестантских конференций.
Библейское общество сразу же получило широчайшую как моральную, так и материальную поддержу во всех социальных слоях России. В первый год в различных городах было открыто шесть отделений общества. В отчете «Об успехах Библейских обществ в 1814 году» князь А. Н. Голицын писал: «Простые и бедные люди, солдаты и казаки, неимущие вдовы, мещане, крестьяне и колонисты, ремесленники и служители пожелали получить Слово спасения, сознавая, что они могут иметь в нем жизнь вечную. Люди, не видевшие никогда Библию, семидесяти- и восьмидесятилетние старцы, признававшиеся, что они никогда этой книги не читали, воспламенились желанием читать ее».
Денежные пожертвования текли в Библейское общество полноводной рекой. Через 10 лет его имущество, включая деньги, типографии, административные дома, книги, оценивалось примерно в 2 миллиона рублей - сумма по тем временам колоссальная.
Это позволяло обществу содержать большие штаты переводчиков и ежегодно издавать новые переводы Библии и отдельные ее книги на различных языках сразу в нескольких типографиях - в Петербурге, Москве, Казани, Астрахани, Вильно и других городах. В 1825 году общий тираж изданий общества составлял около 876 тысяч экземпляров библейских книг более чем на 40 языках.
Первые годы Библейское общество издавало Библию на славянском языке. В 1816 году вышла полная славянская Библия, которая в течение семи лет выдержала пятнадцать изданий. Вместе с тем, она издавалась и на других языках: к 1823 году Библия в полном составе была напечатана на 41 языке в количестве 184 851 экземпляра.
На четвертом году деятельности Библейского общества встал вопрос о переводе Библии на живой русский язык. 28 февраля 1816 года князь А. Н. Голицын передал святейшему синоду пожелание императора Александра I «доставить к россиянам способ читать Слово Божие на природном российском языке». Синод дал поручение комиссии духовных училищ подобрать из числа преподавателей Петербургской духовной академии подходящих людей. Комиссия спустила поручение вниз - ректору академии, будущему московскому митрополиту, тогда еще архимандриту Филарету (Дроздову). Сам Филарет взялся переводить Евангелие от Иоанна. Признанный знаток еврейского языка профессор Герасим Павский переводил Евангелие от Матфея, архимандрит Моисей - Евангелие от Луки, ректор Петербургской семинарии архимандрит
Поликарп - Евангелие от Марка. Одаренный аналитическим умом и тонким чувством письменного слова, Филарет не только переводил, но и редактировал. Он же сформулировал некоторые принципы перевода со славянского на русский.
«Величие Священного Писания состоит в силе, а не в блеске слов, - считал Филарет. - Из сего следует, что не должно слишком привязываться к славянским словам и выражениям ради мнимой их важности... Тщательно наблюдать должно дух речи, дабы разговор перелагать слогом разговорным, повествование - повествовательным». Он считал, что «само желание читать священные книги есть залог нравственного улучшения». Что Библия на русском языке «споспешествует истинному просвещению духовенства и православного народа». Но не Филарет определял церковную политику святейшего синода.
О том, как продвигался перевод, князь Голицын регулярно докладывал государю и представлял ему копии текста, подготовленного к печати. Кроме того, император внимательно прочитал предисловие к русскому изданию. При Библейском обществе был создан специальный комитет, в который входили как духовные, так и светские лица. Он осуществлял координацию всех работ по подготовке переводов к изданию.
Из этого видно, что святейший синод как высший орган управления Русской церкви непосредственного участия в переводе Библии на русский язык при Александре I не принимал. От процесса издания был отстранен даже церковный цензор. Синод, конечно же, не мог не видеть столь ненормального, с его точки зрения, положения вещей. Он ждал удобного случая, чтобы заявить о своих правах.
Как бы ни было, а дело издания продвигалось вперед с максимально возможной скоростью, ив 1818 году все четыре Евангелия в одном томе под общим названием Четвероевангелие были изданы на русском языке тиражом, по одним источникам 10 тысяч, по другим - 20 тысяч экземпляров.
В отчете Библейского общества за 1818 год отмечалось: «Евангелие на российском языке, которое многие ожидали с нетерпением, принято с чрезвычайным удовлетворением и умножило еще более желание читать Слово Божие... Поистине, можно сказать, что дело перевода сего есть величайшее благодеяние для российского народа...».
Тем временем переводчики под эгидой Библейского общества приступили к переводу на русский Деяний святых Апостолов и апостольских Посланий. В 1819 году были переведены Деяния, в 1821 году - весь Новый Завет.
В 1822 году полный Новый Завет был издан на русском языке, и этот год вошел в историю как год перевода Евангелия на живой русский язык. Все переводы напечатаны огромным тиражом и очень быстро расходились.
В 1821 году профессор Г. Павский осуществил перевод Псалтыря, который вышел в 1822 году тиражом десять тысяч экземпляров и выдержал в течение года двенадцать изданий.
Начались работы над переводом Пятикнижия Моисея, книги Иисуса Навина, Судей Израилевых, Руфи. К 1825 году они были переведены и изданы. Над переводами Ветхого Завета трудились представители Петербургской, Московской Киевской духовных академий.
Между тем над Библейским обществом сгущались тучи. Для этого имелось достаточно как объективных, так и субъективных причин. Мы не ставим своей целью анализировать обоснованность каждой из них, ограничимся их перечислением. Крути, враждебно настроенные по отношению Библейскому обществу, возглавлял ректор Московской духовной академии, с 1819 года митрополит Московский, с 1821 года митрополит Петербургский Серафим (Глаголевский). Светским лидером этих кругов являлся министр народного просвещения (с 1824 по 1828 год), горячий ревнитель церковности и славянства, враг иностранных слов в русском языке адмирал Александр Семенович Шишков. Основным мотивом своего противодействия они объявляли то, что переводы, издание и распространение Библии осуществлялось не церковью, а светским Библейским обществом. Не могли смириться они и с тем, что в Библейском обществе мирно сотрудничали православные, протестанты, католики, лютеране и светские деятели. А. С. Шишков писал: «Не странны ли в Библейских обществах наши митрополиты и архиереи, заседающие вопреки апостольским постановлениям вместе с лютеранами, католиками, кальвинистами, квакерами, словом, со всеми иноверцами?» Жаль, что адмирал не указал, каким именно постановлениям апостолов Иисуса противоречило сотрудничество христиан различных вероучений, объединившихся ради распространения Слова Божьего? Наверное, потому, что таковых постановлений просто не было. Наоборот, был призыв Иисуса Христа: «Да будут все едино: как ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в нас едино» (Ин. 17: 21).
Иерархов русской церкви раздражало то, что издание Библии на русском языке осуществлялось в обход святейшего синода, что журнал «Сионский вестник», издаваемый одним из директоров Библейского общества А. Лабзиным, визировали светские, а не церковные цензоры. Кроме библейских книг Библейское общество издавало в переводе целый ряд зарубежных авторов протестантского направления, которые называли Русскую церковь «внешней», «наружной». Русские иерархи воспринимали это как враждебные выпады.
Впрочем, как нечто чуждое, враждебное, завезенное из-за рубежа Библейское общество воспринималось многими церковными иерархами с самого начала. Это чувство еще более обострялось в результате активной деятельности его руководителя князя Голицына, влияние которого все более возрастало. В соответствии с императорским указом от 19 ноября 1817 года Голицын был назначен министром духовных дел и народного просвещения. Таким образом, в его ведении оказалась вся деятельность Русской церкви. Все ее служители, от диаконов до митрополитов, стали его подчиненными. Используя свои права, Голицын поставил святейший синод наравне с католической коллегией, евангелической консисторией, духовными управлениями армян и евреев.
Естественно, православные иерархи почувствовали себя униженными и оскорблёнными. Более того, они усмотрели в деятельности Голицына угрозу всей Русской церкви. Православный историк Ф. Благовидов отмечает: «Крайнее унижение святейшего синода, явившегося результатом учреждения министерства духовных дел, - унижение, оказавшееся вследствие характера деятельности Голицына далеко небезопасным для интересов самого православия, не могло не вызвать сильного, хотя и затаенного, недовольства произведенною реформою в среде высшей церковной иерархии».
Петербургский митрополит Амвросий (Подобедов) предпринял лобовую атаку: обвинил Голицына в увлечении мистицизмом. Но выпад закончился для Амвросия драматично - ему пришлось в 1816 году отказаться от управления петербургской митрополией и перебраться в Новгород. Следующим атаковал Голицына цензор Петербургской духовной академии архимандрит Иннокентий (Смирнов) - он послал Голицыну письмо, выдержанное в резких тонах, требуя, чтобы тот «залечил раны, которыми он сам уязвил церковь». Поводом для письма послужили статьи в журнале «Сионский вестник». Журнал выходил задолго до появления Библейского общества и освещал вопросы духовной жизни не так, как их трактовала Русская церковь. Одно время его издание было запрещено церковной цензурой, но в 1817 году запрет был снят. Голицын как министр разрешил отдавать журнальные статьи для визирования не церковному, а светскому цензору. Церковная цензура оскорбилась и стала придираться к журналу. В конечном итоге она в лице архимандрита Иллариона обвинила журнал в том, что он отвергает все церковное богослужение, крещение, исповедь, вечность мук, причастие и в богословском плане проповедует совсем не то, что надо. Отсюда и резкий тон письма церковного цензора.
Князь Голицын не стал оправдываться перед архимандритом, а отчитал его начальника - митрополита. Тот потребовал. чтобы архимандрит извинился перед князем, и Иллариону ничего не оставалось, как принести извинение. Но цензор на этом не успокоился и предпринял еще одну атаку на Библейское общество и Голицына, теперь уже обходным маневром: в 1818 году он разрешил публикацию книги Станевича «Беседа на гробе младенца о бессмертии души». Книга содержала множество разных выпадов против единомышленников князя Голицына. Князь был глубоко возмущен и добился того, что автора книги выслали из России. Найти управу на архимандрита Иллариона было труднее, поскольку его поддержало достаточно много влиятельных сановников. Тогда Голицын организовал повышение Иллариона в сан епископа и его назначение на епархию в Оренбург. Единственное, что могли сделать друзья новопоставленного епископа, это убедить государя, чтобы Оренбург был заменен на Пензу. Туда владыка Илларион и уехал в том же 1818 году.
Вскоре после отъезда Иллариона в Петербург прибыл из Черниговской епархии новый митрополит - Михаил (Десницкий). Он был известен до тех пор как активный сторонник духовного просвещения. С учетом этого качества Голицын и выдвинул его на Петербургскую митрополию. Князь предполагал найти в Михаиле единомышленника и сподвижника, но, оказалось, пригрел змею за пазухой. Оказавшись в северной столице, владыка стал в своих мировоззренческих позициях и практической деятельности быстро сближаться с кругами, враждебно настроенными по отношению к Библейскому обществу. В 1821 году митрополит Михаил открыто выступил против Голицына в демонстративной форме - обратился к государю с письмом, в котором просил его спасти Русскую церковь от «слепотствующего министра». Через две недели после этого обращения он умер, и письмо было воспринято в высших кругах как некое духовное завещание престарелого ревнителя о церкви. Оно значительно приумножило число врагов Библейского общества и лично князя Голицына, побудив их к активизации действий. В числе таковых оказался и влиятельный сановник, организатор и начальник военных поселений граф А. Аракчеев. С 1815 года его вес в делах государственного управления все более возрастал, и к 1821 году он фактически управлял государством. Сторонник крайней реакции и полицейского деспотизма, он органически не принимал те идеи духовно-нравственного просвещения, которые проповедовали Библейское общество и князь Голицын.
Число недругов Библейского общества в высших придворно-церковных кругах все увеличивалось. В 1821 году на петербургскую митрополичью кафедру вместо умершего Михаила был назначен московский митрополит Серафим (Глаголевский). Активное участие Серафима в деятельности Библейского обществе в первые годы его существования сменилось затем столь же активным противодействием. В Петербург он прибыл уже как откровенный и бескомпромиссный враг общества и князя Голицына. В 1820 году Серафим нанес престижу Библейского общества и министра Голицына ощутимый удар. Он подверг резкому осуждению книгу Госснера «Дух жизни и учения Христова», назвав ее антихристианской. По его инициативе было назначено специальное расследование по поводу ее перевода на русский и издания в Петербурге. Здесь выяснилось, что одна глава книги была правлена рукой В. Попова, занимавшего в Библейском обществе должность секретаря, а в министерстве являвшимся прямым подчиненным Голицына. В итоге Госснер был выслан из России, а позиция Голицына заметно подорвана.
В Петербурге Серафим приблизил к себе архимандрита Фотия (Спасского), который уже на деле показал себя непримиримым и агрессивным борцом с Библейским обществом. Фотий относился к категории церковных фанатиков, которых очень ценили иерархи и обожали богатые женщины. Он носил под рясой вериги, тщательно скрывая их от всех и самыми строгими постами, и бдениями упорно умерщвлял свое тело. После того как митрополит Серафим назначил его в 1822 году архимандритом Юрьевского монастыря в Новгороде, Фотий поселился в келье размером три шага в длину и один в ширину с тесным, узким сидением на одном конце и углублением для икон на другом. В этой келье Фотий проводил все сорок дней великого поста, покидая ее лишь на время богослужений и выполнения неотложных дел.
Характеризуя Фотия, митрополит отмечал, что он имел хорошую память, премного читал святых отцов церкви и крепко держался их учения. Будучи наделенным даром слова, говорил искренне и с большим убеждением, иногда даже строго, с сознанием своего превосходства. Митрополит не упоминает, чтобы Фотий читал Библию и, наверное, не случайно. Стоит ли удивляться тому, что Фотий всей душой ненавидел Библейское общество, князя Голицына, открыто и агрессивно выступал против того и другого. Митрополит Серафим сразу же оценил большие возможности Фотия с точки зрения его использования в борьбе с Голицыным и приблизил его к себе: часто вызывал в митрополичьи палаты в Александро-Невскую лавру, затем вообще поместил его там жить, а в 1822 году при случае представил самому государю.
Во время встречи с императором Фотий пламенно говорил об опасности для Русской церкви, которая исходит от князя Голицына и его сторонников. На тонкую, чувствительную натуру Александра I речь фанатика произвела впечатление. Видимо, она сыграла определенную роль в издании императором в 1822 году высочайшего указа о закрытии масонских и других так называемых тайных обществ духовной направленности.
Все это еще более вдохновило архимандрита Фотия. 23 апреля 1824 года он обратился к князю Голицыну с призывом: «Умоляю тебя, Господа ради, останови ты книги, кои в течение твоего министерства созданы против церкви, власти царской, против всякой святыни и в коих возвещается революция». Как видно из письма, Фотий искусно изобразил князя Голицына как врага Русской церкви и императора, как революционера. Фанатичный архимандрит не ограничился призывом. Через два дня он то ли случайно, то ли преднамеренно встретил Голицына в доме графини Орловой и… театрально предал князя анафеме. Сумасбродный поступок фанатика, естественно, вызвал горячий отклик в Петербурге и доставил большую радость митрополиту и его единомышленникам. Оглашение Фотием анафемы стало для врагов Голицына своего рода сигналом к новой и решительной атаке. И митрополит Филарет немедленно устремился вперед. Он заявил государю категорический протест против пребывания князя Голицына на посту министра. Александр 1 попытался помирить митрополита с министром и с этой целью послал к владыке своего любимца графа Аракчеева. Митрополита и графа объединила открытая враждебность по отношению к Голицыну, и им ничего не стоило при встрече выработать единую тактику борьбы. В результате митрополит отказался мириться и заявил государю, что готов подать в отставку. Аракчеев высказал одобрение по поводу позиции владыки.
После этого состоялась встреча императора Александра с князем Голицыным. Император утешил князя, что не лишает его своего доверия, вместе с тем посоветовал ему отказаться от должности министра духовных дел и народного просвещения, а также от президентства в Библейском обществе. Князю ничего не оставалось, как последовать государеву совету и написать соответствующее прошение. Императорским указом от 15 мая 1824 года князь А. Н. Голицын по его прошению был уволен с должности министра с сохранением за ним должности «главного управляющего над почтовым департаментом». Князь освободил также кресло руководителя Русского Библейского общества.
Это было сокрушительное поражение сторонников библейского просвещения. Что его предопределило? Не только и не столько атаки церковных иерархов. Решающую роль сыграла перемена отношения императора Александра I к князю Голицыну, государь просто сдал своего министра. За этой сдачей стояла коренная, принципиальная смена приоритетов государя в его мировоззрении и управлении страной. На уровне придворных отношений это наглядно проявилось в смене фаворитов: в 1817 году любимцем императора был князь А. Голицын, в 1824 - граф А. Аракчеев. Император по своему характеру, отмечают историки, был весь сомнения и колебания. Пройдя в юности школу выдающегося швейцарского приверженца идей просвещения Ф. Лагарпа, Александр I считал заботу о просвещении России одной из своих главных задач. Должность министра народного просвещения он относил к числу самых главных и намеревался покрыть Россию сетью учебных заведений, где обращающийся проходил бы путь от азбуки до университета. Он даже производил расчеты: через столько лет вся Россия будет грамотной. Александр I тратил на просвещение около двух процентов государственного бюджета, что в последние годы его правления составляло 8,6 млн. рублей из 413.
Более того, насаждая в России систему учебных заведений, он решил объединить в сознании обучаемых веру и знание, «дабы христианское благочестие всегда было основанием истинного просвещения». Именно эту идею реализовал император, создавая в ноябре 1817 года министерство духовных дел и народного просвещения во главе с князем А. Н. Голицыным. Этой же идее служило и издание Библии на русском языке и языках народов России. Однако достаточно быстро Александр убедился, что ни чиновничий аппарат, ни церковные иерархи не готовы к претворению в жизнь его замыслов. К тому же в 1820-1821 годах на Россию напал жестокий голод, от которого пострадало пятнадцать губерний. Тут уж было не до просвещения. Много сил и нервной энергии Александра занимала борьба с народными волнениями и революционными настроениями, которую он вел в различных странах Европы. В конце концов император не выдержал и надломился — в последние годы своей жизни (умер 19 ноября 1825 года) он зачастую был мрачен, искал уединения, тяготился обществом и государственными делами, все время стремился куда-нибудь ехать. «Государь управляет Россией из почтовой кареты», - говорили о нем. Названные обстоятельства вместе взятые и определили весной 1824 года судьбу князя Голицына и возглавляемого им Библейского общества. А в конечном счете - дело издания Библии на русском языке.
После снятия с должности князя Голицына последовали важные перемены. Новым министром народного просвещения был назначен адмирал А. С. Шишков, который был категорически против перевода Библии на русский язык. Ему государь поручил также управление делами иностранных исповедей. Что же касается святейшего синода, то он был теперь выведен из подчинения министра народного просвещения и обрел прежний статус. Произошли изменения также в синоде: те иерархи которые сочувствовали князю Голицыну, были уволены. Московский митрополит Филарет (Дроздов) сохранил свое место в синоде, но его положение сильно пошатнулось. Адмирал Шишков не мог простить ему перевод на русский язык Евангелия от Иоанна и составление полного и краткого православных катехизисов на русском языке. Во всяком случае, издание и перевод катехизисов были на несколько лет остановлены.
Как и следовало ожидать, новым руководителем Библейского общества был назначен его ярый враг петербургский митрополит Серафим (Глаголевский). По благословению митрополита его духовное чадо архимандрит Фотий (Спасский) представил государю свои соображения относительно того, как вредно для государства, когда светская цензура визирует для издания духовные книги - в этом источники пагубной свободы. Государь нашел его доводы убедительными и 17 ноября 1824 года повелел, чтобы религиозные книги впредь визировала духовная цензура.
Митрополит Серафим тоже внес свою лепту, высказав государю мнение, что надо бы допустить к печати направленную против Библейского общества запрещенную прежде книгу Станевича «Беседа на гробе младенца о бессмертии души». Государь повелел напечатать ее.
Но главное свое дело по уничтожению общества митрополит Серафим совершил в декабре 1824 года. Он представил Государю доклад, в котором сделал вывод «о вреде всеобщего обращении к Библии», о проникновении не только в светские, но и в духовные учебные заведения ряда вредных книг за время существования Библейского общества. Митрополит считал необходимым закрыть это общество.
Надо отдать Серафиму должное - он излагал не только свою точку зрения, но и отношение к Библейскому обществу, вообще ко всему делу издания Библии на русском языке русских иерархов в целом. Подтверждением этому служат суждения, изложенные одним из наиболее просвещенных иерархов Русской церкви архиепископом Филаретом (Гумилевским) - доктором богословия, написавшим ряд исторических трудов, в том числе «Историю Русской церкви».
«Православная церковь не запрещает народу читать Библию, как делает это папа (Римский), - отмечает Филарет. - Но святое Евангелие в православном храме стоит на престоле и служит предметом самого глубокого поклонения. Апостол (Деяния святых Апостолов) хотя не пользуется благоговением одинаковым со святым Евангелием, однако считается книгой священной и достойной благоговения. Книги пророков, книги Моисея, книги Давида и Соломона - также книги святого храма. Между тем из распоряжений Библейского общества выходило, что Библия и Новый Завет валялись в кабаках, шинках и других подобных местах. Продажа и бесплатная раздача их вовсе не означала, что читали их с жаром. Народ принимал появление Библии в его обиходной жизни дикой странностью. «Те, кто узнавал, что Библейское общество введено в России по настоянию англичан Петерсона и Гандерсона, уже тем одним отдалялись в душе от дел Общества: «Тут что-то неладно», - говорили они в душе. - Неправославные учат православных». Чутье православного народа было против общества».
Архиепископ, безусловно, прав в том, что в России вследствие созданных и поддерживаемых Русской церковью традиций формальной обрядности, Евангелие внешне очень почитали, с показным благоговением выносили во время литургии из алтаря, торжественно целовали, столь же торжественно зачитывали из него нараспев на непонятном, мертвом, чужом для народа церковнославянском языке несколько фраз, затем столь же торжественно вносили в алтарь. И ни священники, ни народ содержания Евангелия не знали. А раз не знали, то и не выполняли того, что в нем написано. Между тем Иисус Христос в многочисленных проповедях и поучениях ни разу не сказал о внешнем, показном, благоговейном отношении к Нему Самому и к Его заповедям, но всегда подчеркивал необходимость знания Его учения и соблюдения Его заповедей. Достаточно открыть 14 главу Евангелия от Иоанна и прочитать стих пятнадцатый: «Если любите Меня, соблюдите Мои заповеди». В той же главе стих двадцать первый: «Кто имеет заповеди Мои и соблюдает их, тот любит Меня; а кто любит Меня, тот возлюблен будет Отцом Моим, и Я возлюблю его и явлюсь ему Сам». Подобных изречений Иисуса читатель найдет в Евангелии много.
Что же касается «чутья православного народа» против Библейского общества, неких амбиций народа по поводу того, что «не православные учат православных», то здесь архиепископ Филарет явно приписал народу мысли и настроения церковных иерархов. Кичливость русского епископата, его враждебное отношение ко всему религиозному, что приходило в Россию с Запада, запечатлено во множестве исторических фактов.
Но вернемся к докладу, представленному руководителем Русского Библейского общества митрополитом Серафимом императору Александру I. В нем иерарх настаивал на необходимости закрыть Библейское общество «так как в сокрытом направлении всех действий его заключается нарушение самых священных обязанностей покорности церкви и преданности государю». Кроме того, владыка писал в докладе о вреде массового чтения Библии, о наносимом ею вреде учащимся светских и духовных учебных заведений. «Повели же ныне прекратить действие библейских комитетов по всей империи», - настоятельно требовал владыка Серафим. Император не считал нужным закрывать общество, он принял решение: «задержать вплоть до разрешения» уже напечатанный первый том Библии на русском языке. Это указание Александр отдал за 12 дней до своей смерти в декабре 1825 года.
На императорский престол взошел Николай I. Учитывая свою неудачу с единоличным представлением о закрытии Библейского общества при Александре, митрополит Серафим взял к себе в помощники киевского митрополита Евгения: они направили государю совместное представление того же характера. Император рассмотрел его и своим указом от 12 апреля 1826 года закрыл Российское Библейское общество, а также все его комитеты и сотоварищества общей численностью 289. Все имущество общества суммарной стоимостью в 2 миллиона рублей было передано святейшему синоду. В печах кирпичного завода Александро-Невской лавры был сожжен уже отпечатанный тираж Пятикнижия Моисея на русском языке. Продажа Нового Завета без параллельного текста на славянском языке была запрещена. Вообще синод считал опасным для церкви, если каждый желающий станет читать Библию. В связи с этим принимались попытки запретить даже домашнее чтение Библии.
Опасным для Русской церкви синод считал также все те духовно-просветительские книги, которые были изданы Библейским обществом помимо книг Священного Писания. Они несли в себе дух протестантизма, который, по убеждению русских иерархов, представлял угрозу для русского православия. Для их уничтожения при Петербургской духовной академии был создан временный комитет из двенадцати представителей духовенства под председательством ректора. Образы всех книг Библейского общества были затребованы в Петербург, и комитет определял их судьбу, которую нетрудно себе представить.
Так начался мрачный период николаевской государственно-церковной реакции в духовной жизни России, он длился тридцать лет. Все эти годы император Николай I лично ежедневно принимал участие в литургии, которая начиналась ровно в 11 часов, и строго спрашивал с придворных за опоздание.
Выиграв тяжелое сражение с Библейским обществом, святейший синод в последующие тридцать лет не утруждал себя заботами об издании и распространении Библии в народе. Эти заботы добровольно приняли на себя зарубежные христиане. В 1831 году было открыто «Евангелическое библейское общество в России», сориентированное на протестантов, в основном, иностранцев. Просвещенные россияне, владевшие иностранными языками, разумеется, имели возможность приобретать и читать Библию на каком-либо языке. Более чем через тридцать лет, в 1869 году, было учреждено «Общество для распространения Священного Писания в России». Оно трудилось для русскоязычного населения. В отличие от закрытого в 1826 году Российского Библейского общества, это общество ничего не переводило и не издавало, оно лишь содействовало распространению книг, изданных по благословению синода. В последующем, начиная с 1880 года, ему помогало ежегодными субсидиями американское Библейское общество.
