Годы стали пригибать к земле. Ей было под семьдесят. По утрам она выгоняла со двора на лужайку гусей.
«На речку, на речку гоните. Река ведь рядом» - сказал я.
«Нет, они у нас сухопутные» - был ответ.
Ее старенький домишко стоял на краю села. Дальше шел лужок, потом часовня, потом кладбище возле реки.
По вечерам я встречал здесь ее мужа. Звали его Николай. Он сидел во дворе и следил за тем, чтобы гуси не выходили за пределы двора. Я был с ним знаком, когда он жил на центральной улице села. Но в те времена наше знакомство ограничивалось словом «здравствуйте».
Дом на центральной улице они отдали сыну, когда он женился. А сами купили эту развалюшку на краю села.
С годами Николай постарел. Годы прорезали морщины на его лице. Но от этого лицо стало только интересней. Удивительно, но бывает так, что к старости человек становится симпатичней, чем в молодости.
Мы виделись почти каждый вечер, когда я наезжал в село. Потому что проселок, даривший мне кроссы и уводивший в простор донских степей, проходил мимо его дома.
Мы долго с ним говорили на разные темы. Гусей они не гнали к реке, потому что там завелась какая-то пакость, которая ела и уток, и гусей. Раньше к реке на водопой пригоняли коров. Теперь коров в селе почти не осталось.
Как бы промежду прочим он пожаловался на здоровье – одолевала астма…
В следующий свой приезд я прихватил для него «пшикалки» от астмы. Мне они были ни к чему. Астмой я никогда не страдал. Просто после спора с пульмонологом, она в пику мне написала в карточке «астма средней тяжести» и выписала эти спреи…
Его я больше не увидел. Встретил только жену. Утрата согнула ее еще ниже.
- Он умер от астмы?
- Нет, аденома предстательной. В районе лечить не могли, пришлось за 300 км в Богучар ездить.
- Сколько лет ему было?
- Один день до семидесяти не дожил.
Она заплакала. И сквозь слезы сказала : «Вспоминайте его. Вспоминайте.»
��
