Рейд германских миноносцев в Рижский залив, во всяком случае его ключевой эпизод — бой эсминца «Новик» под командованием капитана 2 ранга М.А. Беренса с V-99 и V-100 у Михайловского маяка ранним утром 4 (17) августа 1915 года, широко освещен в советской, эмигрантской и современной российской военноисторической литературе, в том числе мемуарах и дневниках участников и современников сражения за Рижский залив.
Новое обращение к этому, казалось бы, хрестоматийному сюжету показалось автору уместным после того, как в 2014 году Центральный архив Минобороны России оцифровал и опубликовал коллекцию трофейных германских документов времен Первой мировой войны, среди которых оказался целый комплекс ценных источников по истории Ирбенской операции германского флота летом 1915 года .
В их числе — выписки из военных дневников командиров обоих упомянутых германских миноносцев, а также отчет старшего из них, командира V-99 капитан-лейтенанта К. Клаусена, о боях с русскими эсминцами 3–4 (16–17) августа с приложением отдельных докладов о полученных повреждениях и использовании артиллерийского вооружения .
Содержащиеся в этих документах сведения в некоторых деталях (и не только деталях) несколько диссонируют с традиционной отечественной интерпретацией этого события, поэтому возникла необходимость сопоставления данных неприятеля с более широким кругом отечественных боевых документов, многие из которых впервые вводятся в научный оборот.
Сравнительный анализ двухсторонних данных позволил в значительной мере актуализировать наши представления об одном из наиболее известных эпизодов Великой войны на Балтийском морском театре.
Итак, вечером 3 (16) августа 1915 года германская корабельная группировка вице-адмирала Э. Шмидта, предпринявшая вторую попытку прорыва в Рижский залив и вновь не добившаяся успеха, отступила к западу от Ирбенского пролива. Флагманский линкор «Posen» вместе с однотипным «Nassau» отошли мористее Люзерортского рифа и стояли с противоторпедными сетями в охранении 10-й флотилии миноносцев и вспомогательных тральщиков.
Новейшие миноносцы V-99 (командир — капитан-лейтенант К. Клаусен; Carl Claussen) и V-100 (командир — капитан-лейтенант О. Линдау;
Eugen Lindau), состоявшие под началом командира 2-й разведывательной группы контр-адмирала Г. Хеббингхауза, вместе с малыми крейсерами «Graudenz» (флаг) и «Augsburg» стали на якорь под берегом у Люзерорта. В ночь на 4 (17) августа вице-адмирал Э. Шмидт направил оба этих миноносца в Рижский залив для уничтожения линейного корабля «Слава», который, как наблюдали немцы, в 7 ч вечера продолжал держаться на позиции (действительно, русский линкор оставил «маневренный мешок» и ушел в Аренсбург в 19 ч 20 мин ).
В четверть восьмого на миноносцы поступила радиограмма командующего соединенными силами : «V99 и V100 сняться с якоря. Идти вплотную к берегу на восток. Если не представится возможности атаковать, определите место якорной стоянки "Славы". Сейчас "Слава" находится в 12 милях от "Позена" по пеленгу OzN (78°45' — Д.К.)».
Миноносцы тотчас снялись с якоря и направились к Ирбенскому проливу. Не доходя до него, в 2,7 милях от Люзерорта, V-100 усмотрел и расстрелял дрейфующую мину, о чем О. Линдау сигнальным прожектором донес на флагманский корабль Э. Шмидта.
В 19 ч 56 мин они повернули на восток и кильватерной колонной (головной — V-99) 12-узловым ходом начали втягиваться в Ирбенский пролив вплотную к курляндскому берегу. Уже через минуту немцы попали на сорванный фрагмент противолодочной сети: как указано в отчете К. Клаусена, в 19 ч 57 мин с V-99 обнаружили «по левому борту два, по правому борту один маленький черный буй вершиной вниз».
Когда в 20 ч 06 мин миноносец К. Клаусена увеличил ход до 15 уз, его задний мателот начал отставать, и через 12 минут скорость пришлось снизить до прежних 12 уз. В 20 ч 15 мин было замечено «несколько дымов на NO», а в 20 ч 22 мин — еще один черный буй.
Пройдя траверз Михайловского маяка, в 20 ч 24 мин немцы усмотрели правее себя всплывшую мину, затем еще две, о чем командир V-99 радиограммой доложил командованию. В наступивших сумерках обнаруженное русское заграждение удалось благополучно обойти по 4,5-метровым глубинам, то есть буквально «на брюхе» (осадка этих кораблей — 3,6 м). При этом, как записал капитан-лейтенант К. Клаусен в военном дневнике, «после прохождения минного заграждения отход к своим силам в течение ночи стал невозможным».
Едва миновав русские мины, неприятель (V-99 — в 20 ч 38 мин, V-100 — через четыре минуты) неожиданно обнаружил слева по носу, по пеленгу ONO, два приближающихся эсминца, которые, как ошибочно предположил О. Линдау, следовали из Аренсбургской бухты. В быстро сгущавшейся темноте немцам показалось, что "кормовые дымовые трубы были окрашены в желтый цвет", что, как показывают результаты новейших российкормовые дымовые трубы были окрашены в желтый цвет»ских изысканий на эту тему, действительности не соответствовало.
В 20 ч 44 мин К. Клаусен семафором передал заднему мателоту: «Эсминцы попытаются вытеснить нас на свое заграждение. Поворачиваю для боя правым бортом». Через шесть минут V-99 дал опознавательный сигнал и, не получив ответа, повернул примерно на три румба влево, привел русские корабли на правый крамбол и в 20 ч 55 мин с дистанции около 6000 м (32,8 кб) открыл огонь. Маневру головного миноносца последовал и V-100, который «взял под обстрел правый миноносец».
На пути германских кораблей оказались эсминцы полудивизиона особого назначения «Генерал Кондратенко» и «Охотник» (командиры — капитаны 2 ранга К.В. Шевелев и П.В. Гельмерсен, соответственно). После дневного боя в Ирбенском проливе, в котором полудивизион принял самое деятельное участие, и отхода морских сил Рижского залива к Аренсбургу оба этих корабля оставили на позиции в дозоре.
В 20 ч 25 мин, когда эсминцы 12-узловым ходом приближались к Михайловскому маяку, капитан 2 ранга К.В. Шевелев «усмотрел чуть к W от маяка подозрительный дым наподобие облачка». Корабли продолжали идти курсом 215° до 20 ч 51 мин, когда «ввиду небезопасности дальнейшего следования этим курсом из-за присутствия наших минных заграждений повернули на чистый Ost».
Немцы, таким образом, в темноте ошиблись в определении направления движения русских миноносцев: последние в момент визуального контакта шли не контркурсом, как явствует из военных дневников германских кораблей и приложенной к отчету К. Клаусена схемы, а следовали почти в том же направлении, имея V-99 и V-100 примерно на правой раковине. Сразу после обнаружения неприятельских кораблей (на «Генерале Кондратенко» этот факт зафиксирован в 21 ч, на «Охотнике» — в 20 ч 54 мин19) русские эсминцы «застопорили машины, дабы разглядеть лучше миноносцы», а затем дали ход и, постепенно прибавляя обороты, начали ворочать последовательно на курс 45°, дабы, очевидно, привести противника в сектор стрельбы носовых орудий.
Неприятель, как указано в вахтенном журнале «Генерала Кондратенко», открыл огонь в 21 ч 01 мин. «Охотник», по-видимому, ответил сразу, «Кондратенко» же задержался на одну минуту, так как эсминец капитана 2 ранга П.В. Гельмерсена не успел завершить поворот и створился с противником.
Вот как описал начало боя штурманский офицер «Генерала Кондратенко» лейтенант И.М. Де-Кампо-Сципион:
«Наши снаряды со светящейся донной частью отлично видны при полете, но ни одного падения с мостика видеть не удалось. Неприятельские корабли стреляют из трех пушек каждый. Снаряды ложатся и на недолетах, и на перелетах. Ввиду усиленной работы кочегаров и вентиляторных машинок такая туча дыма подымается от нас и так много его идет на мостик, что почти всем бывшим на мостике запорошило глаза.
Указания о том, куда ложатся наши снаряды, дает сигнальщик Горшков, отлично разбиравшийся и следивший за полетами наших снарядов. Управляющий огнем мичман Радзиевский лично переставлял артиллерийские указатели. У носовой пушки находится стар[ший] оф[ицер] лейт[енант] Эмме. У кормовой пушки мичман Филипович. У носовой пушки сломался боном, а потому стрельба из нее несколько задержалась».
Действительно, попаданий русские артиллеристы не добились. С миноносца V-99 наблюдали, как «залпы противника сначала были хороши, затем ложились очень далеко», а в военном дневнике командира V-100 зафиксировано: «Вражеские залпы дают перелеты 500 м и более. Перед V-99 видны падения снарядов недолетами».
Через шесть минут, в 21 ч 07 мин, русские корабли начали поворачивать последовательно влево на курс 0°, причем «Охотник» «проскочил» точку поворота и оказался восточнее «Генерала Кондратенко», поэтому, как значится в вахтенном журнале последнего, «наша команда первое время его («Охотника». — Д.К.) выстрелы приняла за выстрелы неприятеля, обошедшего нас с другой стороны».
Со своей стороны, немцы еще в 20 ч 58 мин, то есть через три минуты после открытия огня, прекратили стрельбу и увеличили ход, пытаясь сократить дистанцию. Своим маневром русские эсминцы облегчили неприятелю решение этой задачи, и в момент поворота «Генерала Кондратенко» и «Охотника» на север, когда расстояние между против- никами сократились на треть, до 40 кб, V-99 и V-100 повернули влево, легли на параллельный курс и в 21 ч 10 мин возобновили огонь правым бортом.
К этому моменту окончательно стемнело, что затруднило наблюдение падений снарядов и сделало невозможной прицельную стрельбу. Более того, немцам показалось, что по их левому борту «наблюдаются разрывы более тяжелых снарядов», что навело К. Клаусена на мысль об участии в бою «третьего корабля с артиллерией среднего калибра, находящегося к востоку от эсминцев, кажется, канонерской лодки». Снаряды же русских миноносцев, по наблюдениям германцев, «на этот раз ложились очень плохо».
Обменявшись несколькими залпами, противники вышли из боя. По данным вахтенных журналов русских эсминцев, «Генерал Кондратенко» и «Охотник» прекратили стрельбу одновременно, в 21 ч 18 мин, когда неприятель «скрылся во мраке ночи и туче нашего дыма», хотя и сделал после этого еще несколько выстрелов. Эти данные расходятся с германскими документами, согласно которым V-99 и V-100 прекратили огонь раньше — в 21 ч 12 мин, «перестав наблюдать цель».
Данных о расходе боезапаса на «Охотнике» обнаружить пока не удалось, эсминец же капитана 2 ранга К.В. Шевелева за 16 минут выпустил 20 снарядов из кормового орудия и 14 из носового (стрельбу последнего несколько задержали поломка бонома и одна осечка).
Огонь из кормовой 102-мм артустановки в ходе боя был приостановлен из-за того, что первый наводчик услышал длинный свисток (что означало «прекратить стрельбу, будет пристрелка»), «и только услыхав, что носовая пушка продолжает стрельбу, кормовая пушка продолжила тоже пальбу».
Наводчики кормового орудия «Генерала Кондратенко» свидетельствовали о попаданиях в головной неприятельский миноносец —«три или четыре снаряда в среднюю часть судна и один в кормовую часть», однако, судя по германским боевым документам, V-99 и V-100 потерь и повреждений не имели.
Немцы, как указано в отчете К. Клаусена, израсходовали сотню 88-мм снарядов (правда, из документа не вполне ясно, относится это к обоим миноносцам или только к V-99), попаданий также не добились, однако осколки от близких разрывов снарядов причинили русским эсминцам некоторый ущерб. На «Охотнике» были повреждены левый борт и палуба переднего мостика.
«Генерал Кондратенко» пострадал больше: пробиты оба кожуха над офицерскими люками и левый борт в помещении сверхсрочнослужащих, осколок был найден и на переднем мостике. Ранения получили пятеро нижних чинов из прислуги кормового орудия.
Потеряв контакт с неприятелем, русские корабли склонились к востоку, уменьшили ход до 17, затем до 12 уз и в 22 ч возобновили несение дозора получасовыми галсами на курсах 270° и 90°, имея этим в виду, очевидно, преградить противнику путь на север — в Аренсбургскую бухту.
Радиограмма капитана 2 ранга К.В. Шевелева о том, что «два неприятельских миноносца прорвались в залив», вызвала реплику командира «Славы» капитана 1 ранга С.С. Вяземского, который не преминул в очередной раз не согласиться с решением командующего под брейд-вымпелом минной дивизией капитана 1 ранга П.Л. Трухачева: «Полагаю, что вряд ли это могло бы случиться, если бы вверенный мне корабль остался до темноты наблюдать за проливом». Что же касается немцев, то они развернулись и на 17-узловом ходу проложили курс к Михайловскому маяку, стремясь, как указывает Г. Ролльман, «оторваться от противника». Сам К. Клаусен в своем военном дневнике конкретизирует мотивы этого решения:
«Я поворачиваю и иду к берегу, чтобы ввести противника в заблуждение по поводу моего дальнейшего намерения продвигаться в Рижский залив и одновременно, укрывшись под берегом, двигаться на восток».
Примерно через четверть часа (в 21 ч 25 мин) германские миноносцы, дошедшие под берегом до Домеснеса, легли на курс ONO — к южному выходу из Моонзунда — и уменьшили ход до 15 уз. «Мой план состоял в том, чтобы в Рижском заливе продвигаться в восточном и северном направлениях, дабы, главным образом, вскрыть обстановку в южной части Аренсбургской бухты и в районе между Домеснесом и Церелем. C рассветом я намеревался подойти к южной кромке минного заграждения в квадрате 101β», — свидетельствует командир V-99.
Наступившая ночь была очень темной, небо затянули черные тучи. Это, как справедливо указывает германский историк, «затрудняло обнаружение неприятеля, но в то же время благоприятствовало торпедным атакам». В 23 ч 20 мин вице-адмирал Э. Шмидт запросил место миноносцев, и капитан-лейтенант К. Клаусен, хотя и опасался выдать себя радиотелеграфным сообщением, доложил номер своего квадрата — 075ɤ.
В полночь, никого более не обнаружив и выйдя на линию залив Феттель — остров Руно, V-99 и V-100 повернули на запад, точнее на курс W 1 /2 S (264,5°) — в Аренсбургскую бухту.
Располагая курсы в западной четверти, германские корабли шли до 2 ч 10 мин 4 (17) августа, когда, будучи юго-восточнее мыса Церель, обнаружили слева на траверзе в расстоянии 6,5 кб два идущих контркурсом эсминца. Вследствие плохой видимости русские корабли были замечены буквально в момент расхождения.
Это были «Войсковой» и «Страшный» (командиры — капитаны 2 ранга К.И. фон Ден и Г.К. Старк), которые в полночь заступили в дозор и в момент контакта с неприятелем шли малым (9 уз) ходом вдоль позиции на север курсом 5°.
Стремясь сохранить контакт и навязать русским эсминцам бой, К. Клаусен, а за ним и О. Линдау начали во рочать влево, через четыре минуты прошли в четырех кабельтовых за кормой «Страшного» и затем легли на параллельный с русскими курс. Еще через девять минут V-99 и V-100 нагнали наши эсминцы, и «Войсковой» оказался немного позади левого траверза головного германского миноносца.
В этот момент (2 ч 23 мин) К. Клаусен включил оба прожектора, одновременно открыл «оживленный огонь» по головному русскому кораблю и атаковал его двумя торпедами с установкой гидростатического аппарата на глубину 1,5 м. Обе самодвижущиеся мины (торпеды) прошли мимо цели, точнее, как предположил командир V-99, под целью: «На мой взгляд, причина в колебаниях глубины хода торпеды, так как боковой промах по хорошо освещенной и тихоходной цели исключен».
По наблюдениям немцев, их снаряды «ложились хорошо», с V-99 усмотрели несколько попаданий в носовую часть «Войскового». Последний, как наблюдали со второго германского миноносца, был «отлично освещен», поэтому командир V-100 приказал свои прожектора не использовать и вести по головному русскому эсминцу беглый огонь.
«Противник прожектора не включает,— читаем в военном дневнике капитан-лейтенанта О. Линдау. —Когда второй эсминец появился в поле зрения и открыл огонь, я намеревался перенести огонь на другую цель, но воздержался, так как наша стрельба очень хороша, и я сам наблюдал два попадания в кормовую часть и одно в носовую. Кроме того, вахтенный офицер и орудийные расчеты видели еще несколько попаданий. Эсминец, попавший под обстрел, не отвечает. Ясно видно, что орудийные расчеты заняли свои места только после того, как мы открыли огонь».
Немцам, по их мнению, удалось достичь тактической внезапности, в результате чего, как констатировал командир V-99, они сумели застигнуть русских врасплох: «Противник сначала не менял курс и скорость, ничего не предпринимая, затем отвернул влево, увеличил ход и сильно задымил, изредка стреляя из кормового орудия».
Между тем это не совсем так. По свидетельству Г.К. Старка, немецкие миноносцы с русских кораблей обнаружили еще в момент расхождения на контркурсах, однако из-за движения неприятеля с севера на юг, «то есть от нашей стоянки миноносцев» (у Цереля), их первоначально приняли за свои, но на «Войсковом» и «Страшном» «скоро увидели свою ошибку».
Это подтверждают донесение капитана 2 ранга К.И. фон Дена («В 2 ч 15 мин.… были замечены на траверзе 2 миноносца, идущие курсом S. Предполагая, что это Кондратенко и Охотник, продолжал идти тем же курсом и ходом»), а также запись в вахтенном журнале «Войскового», сделанная штурманским офицером лейтенантом А.Д. Мельницким: «2.15. Видели слева 2 силуэта кораблей».
Затем неприятель, стремительно переместившийся в кормовые курсовые углы, был потерян из виду и через 11 минут появился с противоположного борта: «2 неприятельских миноносца справа кабельтовых в 5 догоняют параллельным курсом». С русских кораблей был замечен и торпедный залп противника, после чего зафиксировано прохождение одной из мин у форштевня «Страшного» (о второй торпеде упоминаний нет).
С открытием неприятелем прожекторов «Войсковой» положил лево руля, «чтобы избежать мин неприятеля», дал самый полный ход, открыл артиллерийский огонь (израсходовано восемь 102-мм снарядов) и даже выпустил торпеду.
Одновременно начал стрелять и «Страшный»; что же касается характера его маневрирования, то в вахтенном журнале соответствующих данных нет, а К.И. фон Ден ограничивается замечанием, что его задний мателот «так же удачно отвернулся от неприятельских мин». Судя же по германской схеме, приложенной к отчету К. Клаусена, русские эсминцы с открытием огня повернули влево все вдруг.
Перестрелка длилась не более трех минут, и в 2 ч 27 мин немцы закрыли прожектора и прекратили огонь, израсходовав 15 снарядов44. Германские миноносцы отвернули вправо и, по наблюдениям с русских кораблей, «скрылись в темноте». Стрельба наших эсминцев оказалась безрезультатной...
© Д. Ю. Козлов
Фрагмент статьи из сборника "Гангут" №112/2019
