Европейская история кишит кардиналами, которым политика была ближе и интересней, чем теология. Кто-то из них, как кардинал Сиснерос - при коронованном начальстве, как сыр в масле катался. Кто-то с переменным успехом противостоял придворным интригам - но выжил, благодаря постоянству и поддержке короля, как кардинал Ришелье. Кто-то на своей шкуре почувствовал, каково служить неблагодарному тирану, как кардинал Уолси.
Кардинал Гранвель (Гранвела) по политическому долгожительству -это редкий для бурного 16 века случай "от Ильича до Ильича".
Первый "Ильич" - император Карл 5 Габсбург. Николя Гранвель - его министр по делам Северной Европы, сам был сыном кузнеца. Но сумел обучиться юриспруденции, и благодаря своему таланту "выделять главное" в потоке информации, в котором бедняга Карл иногда просто тонул, быстро сделал карьеру и стал приближенным императора.
"Теперь, сын, нам видимо придется меньше спать" - с грустью написал император сыну Филиппу 2 по поводу смерти этого верного помощника. Но Николя Гранвель оставил шефу хорошее наследство - своего сына Антуана.
Гранвель мл. с детства считался чем-то вроде вундеркинда, и папочка не жалел для огранки своего бриллианта ни сил, ни средств. Разумеется, не жалел и хвалебных слов в присутствии шефа. Юный Антуан произвел на стареющего императора приятное впечатление - и трудолюбием, и способностями, и быстро взлетел по карьерной лестнице. В 23 года он уже стал епископом. В двадцать семь выступал на открывающей сессии Тридентского Собора с посланием от императора. В тридцать пять работал над мирным договором в Пассау. Как и отец - он умел выделять главное, а кроме того отличался завидным красноречием и свободно говорил на пяти языках.
Брак Филиппа 2 с английской королевой Марией Тюдор - тоже дело рук Гранвеля. Да что говорить - даже приветственную речь на церемонии отречения Карла 5 от имени его сына Филиппа 2, тоже читал Гранвель. Впрочем он ее и написал.
Триумфальный для Габсбургов мирный договор при Като- Камбрези стал последним крупным успехом Гранвеля перед чередой неприятностей. Король Филипп 2, завершивший войну с Францией, жаждал, наконец, вернуться домой в родную Испанию. Но он совсем не жаждал брать с собой человека, который все эти сложные годы был правой рукой его отца.
Филипп не был космополитом, как император, он привык доверять только испанцам. Бургундец Гранвель не прошел, так сказать, фейс-контроль по национальному признаку. Более того, нового короля в целом раздражала команда, доставшаяся ему в наследство - все это были харизматичные и крайне амбициозные люди, не привыкшие сдерживать себя в выражениях. Император управлял ими посредством собственного морального авторитета (который Филипп в свои годы еще не заработал), и путем участия в бесконечных войнах - у его генералов и министров просто не оказывалось достаточно свободного времени, чтобы устроить грызню. А теперь и война закончилась, и в качестве "финального босса" ходил какой-то мутный персонаж, который вместо того, чтобы поговорить с пацанами по понятиям (с каждым на своем языке), предпочитал прятаться в кабинете. Прятаться - в буквальном смысле.
"Однажды герцог Альба явился в королевские покои и обнаружил, что король Филипп заперся в кабинете с секретарем. Герцог попробовал ключ, который у него был, как у главного мажордома, но отпереть дверь не смог, тк ключ был вставлен в замок и изнутри. Тогда герцог постучался и попросил войти. Секретарь ответил, что нельзя. Герцог впал в ярость и в присутствии других придворных начал орать, что больше такого УНИЖЕНИЯ терпеть не может, и король должен разрешить ему покинуть двор."
Кардинал, конечно, не позволял себе орать на короля. Но все же Гранвель и герцог Альба в своей любви к "жестким переговорам" были два сапога - пара, и король Филипп решил, что тесного общения и с тем, и с другим его нервная система, пожалуй, не выдержит. Поэтому Гранвель, все это время выполнявший функции первого министра, был оставлен быть "первым в деревне" - в Нидерландах, советником Маргариты Пармской, единокровной сестры короля и номинально правительницы.
Маргарита Пармская - непослушная дочь и плохая жена
При этом король мстительно заставлял самоуверенного министра проводить самые непопулярные реформы - вроде повышения налогов, или усиления репрессий, проводимых Инквизицией. При этом сам Гранвель вовсе не был их сторонником, но т.к. в "благодарность" от короля получал разные выгоды - вроде кардинальской шапки, молва приписала, что именно он эти гнусности и придумывает. Таким образом Гранвель быстро стал самым ненавистным человеком в Нидерландах. Народный гнев, как водится, оперативно возглавили аристократы: штадтгальтеры - принц Оранский, граф Горн и Эгмонт, которым беспородный министр давно стоял поперек горла, а проводимый им политический курс - возмущал. Да и просто хотелось какой-то движухи.
"Кардинал, наделенный настолько же большими умственными способностями, чем король или даже Маргарита, насколько он находился ниже их по социальной лестнице, находил задачу поладить с ними - достаточно простой для себя. Но с таким человеком, как Эгмонт, кардинал решительно не мог поддерживать видимость дружеских отношений. Грубый солдат,не питающий ни малейшего уважения к наукам и искусству, невежественный и беспардонный, граф с каждым днем все больше ненавидел флер превосходства, явственно просачивающийся через учтивую маску кардинала".
Против Гранвеля началась безжалостная информационная война. Переиначивалось и высмеивалось буквально все. Лакеи Гранвеля расхаживали в шикарных ливреях - Эгмонт для своих слуг заказал балахоны из серой мешковины, на которых была вышита физиономия Гранвеля в кардинальской шапке, очень похожей на дурацкий колпак. На площадных представлениях "кардиналу" постоянно давали пинка. На всех углах висели карикатуры и эпиграммы.
Мозговым центром пиар-компании, направленной против кардинала, был его бывший лучший друг, а ныне злейший враг - Симон Ренар, в свое время работавший послом при Марии Тюдор.
Симон Ренар - злой гений Кровавой Мери
В частной переписке кардинал жаловался, что за эти годы поседел от нервного напряжения, но на публике старался держать удар. И если Гранвель даже раньше временами бывал так "резок", что в беседе "мог содрать с оппонента заживо кожу, хотя возможно и имел намерение просто поцарапать", то в ответ на нападки и эпиграммы, окончательно обозлился.
В-общем, стороны не имели намерения вести конструктивный диалог, и противостояние знати и кардинала закончилось тем, что принц Оранский, Эгмонт и Горн демонстративно покинули государственный совет и отказались возвращаться, пока кардинал на месте. Тут уж регентша Маргарита Пармская запаниковала - чтобы не допустить паралича всего государственного аппарата, она потребовала у брата отправить Гранвеля в отставку.
"Каждый раз, когда я вижу письма этих трех господ (Эгмонта,Горна и Оранского), я впадаю в такой гнев, что с большим трудом себя контролирую..."
- заявил королю герцог Альба, у которого Филипп запросил консультаций. Герцог - бывалый политикан, и к его чести более верный короне, чем своему классу, верно заметил, что перед началом бунта знать всегда "пробует на зуб" королевского министра. И потому - сдать Гранвеля, значит, показать свою слабость. Филипп в целом с этими доводами согласился, но тем не менее пошел у "трех господ" на поводу. Он не уволил Гранвеля, но дал понять, что министру срочно нужно самому придумать какой-то повод (например, навестить старушку-мать) и убраться из Брюсселя.
Из столицы кардинала провожали под улюлюканье толпы и срочно напечатали карикатуру, где "красный дьявол" изгонялся плеткой из лисьих хвостов.("Ренар" по-французски лисица)
"Здесь мне не так уж и плохо... я нахожусь в очаровательном месте, о котором мечтал тысячу раз. Прекрасные горы, покрытые виноградниками, здесь достают до неба, а реки, несущие свои кристальные воды через цветущие луга, кишат рыбой..."
Все в этом письме кардинала буквально кричит об ОБИДЕ, разъедающей его душу.
Не имея иного поля для деятельности, Гранвель в ссылке вспомнил, что начинал-то свою карьеру как ученый и гуманист - за свои деньги он заказывал в Ватикане копии греческих текстов, необходимых Плантену для издания Антверпенской Полиглотты, пополнял свою бесценную коллекцию предметов искусства и построил в Безансоне сеть учебных заведений, известных как "школы Гранвеля".
Кардинал ждал... он знал, что хорошо смеется тот, кто смеется последний - и это касалось и его недругов, и самого короля.
Продолжение здесь
