У Анны Андреевны Ахматовой было две биографии: одна – "каноническая", ею самой составленная, и другая, подлинная, скрытая ею от всех.
Не было у неё ни "бабушки-татарки", ни предков морских разбойников, родилась она под Одессой, а не в Царском Селе, мать Ахматовой не училась на Бестужевских курсах, а её крестный отец Герасим Романенко не убивал военного прокурора, и т.д. и т.п. А вот то, что её старший брат Андрей умер от смертельной дозы морфия, это правда.
Многие благоговеют перед «Подвигом Ахматовой». Но подвиг в чем? После революции осматривала вещи у владельцев памятников старины, накладывала печати. А понадобилось решить квартирный вопрос – упекла с помощью нового любовника-комиссара старого мужа-комиссара в психушку.
Никогда не была блокадницей, но получила медаль "За защиту Ленинграда". Напишет, что знала четыре «клинических голода», перечислив и ташкентский, и скажет в интервью «Таймс» о том, что ей пришлось голодать – это заявление ужаснуло действительно знавшего всю ее жизнь Корнея Чуковского.
Мужей теряла только бывших или не своих, перед красноармейцами не выступала, отлынивала, злилась, лежала пьяная с подругой в кровати до вечера, щеголяла в подаренных ею шляпках. Не печатали какое-то время, да. Так она ведь и не писала. Писем протеста не подписывала, товарища Сталина славила.
В квартире Ахматовой образов не было. Ее абсолютно не занимал ни один религиозный вопрос. В ее разговорах не было ни одной религиозной темы. Она не задумывалась ни о грехе, ни о спасении, ни о заповедях - вспоминали те, кто ее хорошо знал.
Часто говаривала, что метафизика и сплетни – единственно интересные для нее темы.
Первые сборники поэтессы – «Вечер» и «Четки» - были откровенно беспомощными. Вышедший в 1917 сборник «Белая стая» и две последующие книги критика просто не заметила.
Блок об Ахматовой: «Ее стихи никогда не трогали меня. В ее «Подорожнике» мне понравилось только одно стихотворение». Об остальных он отзывался презрительно.
Пастернак ее не читал, Цветаевой она не нравилась как поэт, Мандельштаму тоже, Маяковский стихи Ахматовой считал пошлостью. Заболоцкий об Ахматовой высказывался так: «Курица не птица, баба не поэт». Бродского стихи Ахматовой совершенно не интересовали. Впрочем, и ей его стихи были неинтересны.
Чуковский: "Я люблю, но меня не любят; меня любят, но я не люблю, – это была главная её специальность. В этой области с нею ещё не сравнился никто. У неё был величайший талант чувствовать себя разлюбленной, нелюбимой, нежеланной, отверженной".
Творчество Ахматовой воспринималось значительной частью современников примерно так, как мы сейчас воспринимаем эпатаж Ксении Собчак в «Доме-2».
Достаточно красноречив факт, что в пятидесятые годы о ней не помнили, не знали, жива ли она или нет, ни Иосиф Бродский, ни Исайя Берлин, ни Твардовский, ни редактор Гослитиздата.
Ахматова не только не переписывалась с сидящим в тюрьме сыном, она не поехала повидать его, когда после многих лет тюрьмы ему дали разрешение на свидание.
"Для нее моя гибель будет поводом для надгробного стихотворения о том, какая она бедная – сыночка потеряла, и только. Но совесть она хочет держать в покое, отсюда посылки, как объедки со стола для любимого мопса, и пустые письма, без ответов на заданные вопросы".
Но даже посылки к сыну за нее отправляла Герштейн.
Льву Николаевичу в лагерь она посылала по 100 рублей в месяц. При этом гонорар Ахматовой за перевод Гюго составил 58 тысяч рублей. Купленная ею машина для Алексея Баталова стоила 9 тысяч.
Лишила сына комнаты. Он заявил: «Ноги моей не будет у матери в доме».
Приехав в медовый месяц с мужем в 1910 году в Париж, Ахматова открыто увлеклась художником Модильяни. И уже в конце мая 1911 она уезжает в столицу Франции и проводит там лето с Модильяни.
После Модильяни у жены Гумилёва будут и другие романы – с Николаем Недоброво, Борисом Анрепом, Артуром Лурье, Валентином Зубовым …
"Старики Гумилевы восприняли брак Николая Степановича с Горенко как несчастье… Аня часто приезжала из Петербурга домой на рассвете, совершенно разбитая, с длинной шеей, покрытой засосами, и искусанными губами. Потом, после таких загулов, она обычно спала полдня, а потом уезжала снова. И постепенно молодой Гумилев понял, кто такая на самом деле его жена, и вообще перестал обращать внимание на ее поведение". (записки А.Смирнова «Заговор недорезанных»)
Николай Гумилев писал: "Как она меня мучила! В другой мой приезд она, после очень нежного свидания со мной, вдруг заявила: "Я влюблена в негра из цирка. Если он потребует, я всё брошу и уеду с ним". Я отлично знал, что никакого негра нет, и даже цирка в Севастополе нет, но я всё же по ночам кусал руки и сходил с ума от отчаяния".
В начале двадцатых годов у Ахматовой были любовные отношения с танцовщицей Ольгой Глебовой-Судейкиной.
В записках Софьи Островской об Анне Ахматовой встречаются подробности лесбийских наклонностей поэтессы:
17 июля 1945 года, вторник
Целый день у меня Ахматова. Пьем без конца водку; салат из крабов; стихи; музыка; обед — бреды. Хороша и тревожна, когда выпьет. Явные лесбийские настроения, которые я упорно — вторично — не замечаю.
Июль-август
Рядом с нею патологическая порнография климактерической Раневской, с которой как-то (после водки) шляюсь ночью по городу после дождя. Рядом с нею «странная» коммунистка Ольга Берггольц, умная, живая, интересная, влюбленная в своего мужа (матадор) и идущая по граням философии чужого мира и российской похабщины. Рядом с нею официальные лесбиянки с Троицкой, Беньяш и Слепян с роскошной квартирой и туманными заработками.
Ночь на 22 сентября 1946
Ахматова задерживает меня до 4 утра, пьяная, одинокая женщина. Еще раз: двуполость. Я делаю вид, что близорука во всем. Брезгливо мне, любопытно и странно. Обнажает свои груди, вздыхает, целует меня в губы острыми жалящими губами — так, видно, когда-то целовала любовников. Тороплюсь уйти. Что же мне с нею делать, в конце концов?!
«Она не любит и никогда не любила — она не может любить, не умеет», — напишет в своём дневнике через несколько лет супружеской жизни с нею её третий муж, комиссар по делам искусств большевистского правительства Николай Пунин.
Странно, что все поклонники Ахматовой возмущаются тем, что Жданов назвал её в своей речи «блудницей». Так её называли друзья, и она сама гордилась славой такого рода. Дневники Ахматовой невозможно читать без неловкости и стыда за нее.
Существует миф, что она чуть ли не бедствовала. Но даже когда не печатали её стихов, Ахматова более чем достойно жила на переводы. И квартиру ей правительство выделило вместе с обстановкой и мебелью. Путевки в санатории давали без очереди, и на какой угодно срок.
Ахматову стали усиленно раскручивать в эпоху «оттепели», во время хрущёвской борьбы с идеологией сталинского социализма. Образ "мученицы" пришелся как нельзя кстати. После 1956 г. Анна Андреевна собственноручно заклеила в своих сборниках стихи, посвященные Сталину. И вместо прежних "Где Сталин, там свобода" появилось "Защитникам Сталина".
Снова жизнь пошла веселая.
Бродский: Каждый вечер она отряжала то ли меня, то ли кого-нибудь еще за бутылкой водки.
Поражает с каким упорством Ахматову продвигают как великую поэтессу и моральный авторитет. Не меньше, чем Бродского. И с той же самой целью.
Медаль «Анна Ахматова 130 лет» учреждена Российским союзом писателей и вручается поэтам и писателям за вклад в развитие современной русской литературы.
Удивительно, но медаль может купить практически каждый. В сплаве она стоит 5 тыс.руб., в серебре, покрытом сусальным золотом - 15 тысяч. Символично, и даже прекрасно, я считаю.
---
Также читайте:
Иосиф Бродский. Штрихи к портрету
Москва - родина водки и матрёшки. А родина балалайки?
#ахматова #поэзия #серебряный век #декаданс #русская литература
