Александр Панов, художник Государственного музея-заповедника «Куликово поле», променял шум столицы на раздолье русского поля. Он родом из Москвы, но считает себя настоящим туляком. О том, как место может изменить жизнь человека, наш разговор с музейным художником.
– Что привело художника на Куликово поле?
– Можно сказать, счастливая случайность. Я работал в Москве в компании, которая занимается оформлением музеев, был художником-проектировщиком, создавал различные экспозиции и в Москве, и по всей стране. Потом компания выиграла грант на оформление нового музея в Моховом. Меня отправили в командировку вести этот проект, заниматься монтажом экспозиции. За три месяца, пока жил на Поле, с июня по сентябрь 2016 очень четко осознал, что я наконец-то дома, понял, где моя Родина, насколько я русский. К тому же там познакомился и со своей будущей женой-тулячкой.
– То есть Вы не туляк?
– Я изначально москвич, но теперь я туляк.
– А жили Вы в Монастырщине в то время?
– Сначала в Монастырщине, потом в Моховом. Я на велосипеде всегда ездил до музея. Каждое утро я отправлялся из Монастырщины в Моховое на велике. Владимир Петрович Гриценко, наш директор, ехал на машине, всегда меня догонял, сбавлял скорость, опускал стекло, здоровался и ехал дальше. И так многие с утра меня приветствовали. Это было весело. Однажды я ночью сделал мини-выставку. Распечатал на принтере картины русских супрематистов, Малевича, в основном, и сделал к ним подписи: «Битва Пересвета с Челубеем», «Атака Засадного полка» и так далее. Я их развесил в еще не готовой экспозиции. Олег Генрихович (Вронский, заведующий Музеем Куликовской битвы – авт.) снял их и перевесил в свой кабинет.
– Экспозиция в Моховом уже давно открыта. Чем Вы сейчас занимаетесь в музее?
– Всеми передвижными экспозициями, всеми выставками музея, которые колесят по стране. В основном они у нас бывают в центральной части России, но вот недавно была выставка на Сахалине. Проектов всегда хватает: основная выставка — о Дмитрии Донском, готовится передвижная «Государева стража», которая с успехом прошла в Моховом. Бывает, сидим дома, проектируем, а потом резко начинаем путешествовать: Курск, Липецк, Воронеж, Тамбов…
– Вы идеолог, исполнитель? В качестве кого Вы выступаете?
– Художники выступают всегда в одной роли: в роли переводчиков. Идеологи — научные сотрудники, они подбирают материалы, пишут концепции, придумывают что-то непонятное, на сложном языке. Художнику же достается вот этот клубок, который надо распутать, перевести на понятный и доступный людям язык, придумать как это подать, как разместить, сопроводить. Мы занимаемся визуализацией научных идей.
– Вы и рисуете, и конструируете?
– Обычно получается таким образом: у меня есть план помещения, в котором планируется выставка или экспозиция, есть тематико-экспозиционный план, в котором расписаны все предметы экспозиции. И в рамках этого плана мы производим зонирование, находим цветовые, архитектурные решения. Строю 3D-модели, иногда делаю макеты из пенокартона, зарисовки-скетчи. Еще в 2012 году я принимал участие в проектировании экспозиции на ранних этапах строительства музея в Моховом. Самого здания еще не было, но у нас были чертежи и планы Гнедовского, архитектора, автора проекта музея. И в то время я сделал макет будущего здания – со съемными этажами, конструктор такой, и мы внутри этого макета выстраивали экспозицию.
– Вы еще проводите мастер-классы в музее.
– На самом деле я провел пока два мастер-класса в музее. Первый — в Моховом, рассказывал и показывал, как делать макеты из пенокартона. Второй был виртуальный, во время пандемии, о том, как сделать трафарет и нанести его на футболку. Но я думаю, будут еще какие-то мастер-классы по запросу.
– На онлайн-фестивале «Былина» Вы рассказали, как сделать футболку с логотипом музея. Расскажите немного о процессе создания таких самодельных сувениров.
– По поводу создания логотипа подробно может рассказать Артемий Лебедев, потому что логотип музея, известный всем, создала студия Лебедева, за что им огромное спасибо. А вот чтобы нанести логотип на футболку, нужно взять плотный лист бумаги, нанести на него нужное изображение, если вы не умеете рисовать, то приложите листок к монитору компьютера и обведите рисунок, а потом вырежьте канцелярским ножом по контуру. Потом приложите трафарет к ткани и губочкой нанесите краску. Можно поучившееся прогладить утюгом, тогда рисунок переживет даже стирку.
– Вы такие майки сами носите?
– Да. Два года назад мы сделали линейку сувениров с изображениями Куликова поля. Особенно мне нравится, что получилось для детей — такой «глобус» Поля.
– Это из серии «Вселенная и планета Куликова поля»? Что Вас натолкнуло на создание такой линейки?
– С одной стороны — «Маленький принц» Экзюпери, с другой стороны — дружественность места по отношению к детям. Мы вот сейчас с вами разговариваем в детской экспозиции Музея «Тульские древности». Детская экспозиция есть и в Моховом. В наших музеях везде есть интерактивные пространства для детей. Мне кажется, первые, о ком мы думаем, когда проектируем экспозиции, это дети. Все, что мы хотим рассказать, мы в первую очередь хотим рассказать детям. Мы-то, взрослые, плюс-минус знаем нашу историю, а вот детям надо постараться качественно подать всю информацию, чтобы они выросли с ней как с частью своей истории. Я вот, например, по-настоящему проникся историей только тогда, когда приехал в музей в Моховом на монтаж экспозиции. Только тогда я почувствовал, что это часть нашей истории, часть меня.
– Какой путь проходят сувениры от идеи до прилавка?
– Это очень интересный путь. Все, что делается в музее, — это труд не одного человека. Все, что мы или я придумываем, выносится на обсуждение большого коллектива. Так что, скорее всего, это путь поиска общего компромисса. После этого начинаются поиски подрядчика и авторский надзор.
– Что из сувениров Вам было интереснее всего оформлять?
– Футболки. Они максимально практичные, заметные. Приятно, когда видишь кого-то на улице в такой футболке. Я и сам их ношу. В принципе я делаю эти сувениры из расчета, буду я сам этим пользоваться или нет.
– Пишете ли вы картины в привычном их понимании, на холсте?
– Нет, на холсте нет. Я рисую скетчи — быстрые наброски. Или для души, или для заказчиков, коллег, когда надо что-то быстро показать, объяснить. Большинство работ я сейчас делаю на компьютере. Картонные макеты — это большое удовольствие, но куда проще построить 3D-модель.
– Почему стали осваивать новые способы творчества?
– Это обусловлено временем, его нехваткой. Нужно быстрее, больше, и чтобы это не было в ущерб качеству, нужно использовать что-то новое. Вообще недолго визуализировать, долго придумать. Многие не знают, что очень долгое время можно как будто бы ничего не делать, а потом сесть и все быстро сделать. Это даже не муки творчества, это продумывание вариантов. Всегда нужен какой-то ход. Музейная экспозиция — это не шкафы по квартире расставить, нужно какое-то художественное решение. Экспозиция должна вызывать какие-то ассоциации, воздействовать на струны души.
– А как вы проверяете, «зашло» или «не зашло»?
– Есть у нас такой индикатор — Владимир Петрович Гриценко. Самый лучший художественный критик, он человек с огромным опытом и практическим складом ума. Я иногда хочу возмутиться: да как же, я такое тут придумал, а предлагают переделать. Переделываю — и понимаю, что действительно получилось лучше
– Вы как никто знаете особенности и изюминки Куликова поля, потому что отражаете их в своих работах. Так что же в Поле неповторимого?
– Тут со мной может поспорить наш фотограф Роман Солопов. Мы с ним все не можем определиться: рассветы или закаты. В последнее время сходимся во мнении, что самое неповторимое — закаты. Когда-то гостил у нас на Поле директор Южно-сахалинского музея, и Владимир Петрович показал ему наш закат на Поле. Когда мы приехали монтировать выставку на Сахалин, нас сразу же повезли встречать рассвет на Охотском море.
– Музейному художнику, наверное, нужно хорошо знать историю.
– Лучше, конечно, ее знать, но всегда есть люди, которые помогут, это научные сотрудники. А музейные художники — вечные ученики. Особенность музейного художника — быстро адаптироваться к новым реалиям. Вот тебе подкинули тему, ты в нее вникаешь, если нужно, восполняешь пробелы, и начинаешь работать.
– Несмотря на то, что у Вас очень серьезный творческий путь, почему Вас так мало в сети?
– Зато есть много проектов, в которых я участвовал. Мы все-таки как винтики в этой системе. Большое количество людей проектирует, а мы зачастую видим не людей, а название компании… И в этом нет ничего страшного. Я тоже часть чего-то большого. Не знаю, почему так мало меня в сети. Когда работал в Москве, помимо всего прочего, участвовал в съемках разных видеоклипов, как художник.
– Клипы снимали?
– Да, клип Макса Коржа «Я выбираю жить в кайф». Мало того, что я был художником… кем я там только не был: и конструктором, и крышу с машины срезал, и все у меня на даче снимали. Группе «Серебро» какой-то клип делали… Много всего. Но все-таки музейная деятельность победила: она другая, более основательная. Когда ты работаешь в кино, тебе надо просто сделать быстро картинку, которая в кадре хорошо будет выглядеть. Если оператору с режиссером все понравилось, то сняли, если нет – что-то подправили или подкрасили и завтра же это сломали. Когда ты делаешь что-то в музее, это очень надолго.
– Скучаете именно по такому творчеству?
– Да нет, у меня всегда есть возможность что-то снимать самому, придумывать, хулиганить. Вообще и в музее можно повеселиться, если это касается каких-то интерактивных экспозиций. Но качество творчества другое. Когда ты живешь на съемочной площадке, это все-таки не то же самое, когда ты спокойно месяц за месяцем проектируешь выставку.
– Откуда черпаете вдохновение?
– Как любят говорить мои коллеги, есть насмотренность определенная. Все вместе отправляемся в творческие командировки, посещаем большое количество музеев, подсматриваем: тут хорошо, там красиво, надо сделать вот так же, только по-другому. Часто решение подсказывает сама тематика выставки, у кого-то из коллег рождается какая-то идея. Не могу сказать, что они из воздуха берутся. Это что-то такое часто нематериальное надо поймать, воплотить, понять, что все не так, и сделать иначе. Методом проб и ошибок очень многое получается. Вроде на поверхности такое решение, что должно быть так, а получается вообще ровно наоборот.
– Есть на Куликовом поле такое место, где чувствуете прилив новых идей?
– Мне там очень хорошо работается в гостинице. Просто бывает, нужно что-то проектировать, приезжаешь с компьютером, в тишине на Поле прекрасно работается, никто и ничто не отвлекает, разве что птицы. Я там даже немножко орнитологом начал себя чувствовать: никогда не интересовался птицами, но такая красота летает, что я даже определитель птиц купил. И вообще я вдохновение не романтизирую, надо быть немного выше и не зависеть от этого. Так можно оказаться в какой-то ситуации, когда у тебя дедлайн, но не посетило вдохновение. В большей степени это ремесло, нужно садиться и работать.
Сейчас Александр Панов монтирует новые выставки в новых филиалах музея на улице Металлистов в Туле. Они, обещают музейщики, откроются в сентябре.
Беседовали: Анастасия Косина и Алена Матвеева, студентки второго курса кафедры журналистики ТулГУ
