Мы забронируем хостел, возьмём билеты,
сунем в рюкзак дождевик и запаску кед,
правильный рейс — на ворчливом драконе в лето, в белые ночи, обвалянные в муке,
чтоб подпевать многочисленным музыкантам, сильно фальшивя и не попадая в такт,
верить, что снова вернёмся сюда когда-то и специально монетки кидать с моста.
Ты догадался. Правильно, я про Питер, город, похожий на музыку или сон.
Можешь сказать — да что же я в нём не видел, но ты не видел, как оживает он
в час, когда с улиц и скверов уходят люди,
длинные шпили на воду наносят штрих.
Стоит ли нам беспокоиться о простуде, если согреты мы сказками изнутри?
Мачты качаются, сфинкс разминает лапы, кони галопом несутся через проспект.
Призрак фонарщика дует огнём на лампы, падают искры на каменный парапет.
Будем стоять, очарованы этим камнем, два шизанутых очкарика без очков, и оттолкнемся потом от земли носками, и полетим мимо ангела, высоко.
Над проводами, гудящими монотонно, над Эрмитажем, над чижиком, над Невой в дом, где под крышей живёт одноглазый Тонтту.
Не домовой он, а целый городовой.
Тонтту следит за порядком лупастым глазом, искренне думая, что без него никак. Ночью на небе развешивает алмазы, а вечерами выходит кормить собак.
Он очищает от мусора каждый дворик.
В правом кармане, застегнутом на замок — мягкое заячье слово от всякой хвори, котьи усы, чтоб дразниться, и рыхлый мох,
нити чудес, что способны сиять во мраке, пепел сгоревших цветов и садовый гном.
В Финском заливе смеются-ныряют накки, а зазевайся — утащат тебя на дно.
Тонтту приходит к ним с корюшкой и туманом.
Накки довольны.
В час, когда нет машин, сами себя умеют включать фонтаны, не для толпы туристов, а для души.
Тонтту горланит арии баритоном, пахнет гвоздикой, хвоей и Рождеством.
Крылья украшены золотом у грифонов, ткани мостов раздираются серым швом.
Духу две тысячи лет, он ужасно старый, он ещё помнит болота и пальцы мойр.
Если вернёмся мы в Питер — считай, недаром.
Если приедем мы в Питер — считай, домой.
Город — художник, волшебник и эзотерика,
город — шаверма, поребрики, этажи.
Мы забронируем хостел,
и скажет "терве" Тонтту, который следит, чтобы город жил.
