«Как только мы пришли в состояние рассуждать, смерть была единственной вещью, которая представлялась нашему воображению. Страх голода был ужасный»
В 1755 году, когда Лиссабон пострадал от разрушительного землетрясения, престол Португалии занимал король Жозе́ I из династии Браганса, сын Жуана V.
Во время землетрясения король Жозе I с супругой Марией Анной Викторией и их четырьмя дочерьми находились в королевской резиденции Белем в предместьях Лиссабона. С одной стороны, они не получили никаких ранений, с другой стороны, король получил сильное моральное потрясение и совсем пал духом. Выслушав доклад о плачевном состоянии дел в столице, Жозе I отказался жить во дворце, предпочтя ему палатки. Первое, что пришло ему на ум, было бросить разрушенный Лиссабон и объявить столицей какой-нибудь другой город.
Благо, рядом с королем был человек, которому в голову пришли более выгодные идеи. Кроме того, он мог их воплотить в жизнь. Его звали Себастьян Жозе ди Карвалью-и-Мелу, будущий маркиз ди Помбал. Деятельный и дерзкий Карвалью не относился к вершине аристократии, однако смог внедриться в нее путем двух удачных женитьб. Он был талантливым администратором. Лиссабонскому землетрясению, ставшему крахом карьер и жизней многих, суждено было стать кульминацией карьеры Карвалью.
Пока Жозе I судорожно глотал воздух, бегая меж палаток, Карвалью за одну секунду стал фактическим королем Португалии. Согласно общеизвестной легенде, на вопрос короля «Что же мы теперь будем делать?» Карвалью ответил: «Похороним мертвых и накормим живых».
Уже первый пункт этого лаконичного плана встретил затруднения. Католическая церковь признавала похороны лишь в освященной земле, но у министра не было на достойную процедуру ни времени, ни освященной земли. Несколько дней Карвалью старался доказать Святой Церкви невозможность устройства похорон на должном католическом уровне. В конечном итоге с условного благословения попов он нагрузил три полные баржи телами, после чего баржи были выведены в море и потоплены.
Ещё одним поводом для беспокойства стала возможность распространения заразы из-за разлагавшихся под обломками зданий останков. Едва ли в данном случае уместна поговорка «нет худа без добра», но пожары, полыхавшие пять дней, превратили Лиссабон в гигантский крематорий, а значит, уменьшили возможность возникновения инфекции. Еще до массовых похорон Карвалью сделал другое важное дело: он велел воздвигнуть в разных районах Лиссабона (точнее, в том, что осталось от районов) шесть виселиц. Специально для тех, кто, пользуясь случаем, решит поживиться ценностями, найденными в руинах. Виселицы, на которых в качестве наставления остальным в течение нескольких месяцев гнили 80 преступников, были необходимы для того, чтобы вернуть в разрушенный город некое подобие законности. Вокруг Лиссабона Карвалью поставил своих солдат, которые ловили здоровых и сильных мужчин, желавших убежать в провинции, и отправляли их на спасательные работы и тушение пожаров.
После того как город очистили от тел и обломков зданий, Карвалью издал указ, запрещающий самовольное строительство из кирпича. Впервые в европейской истории инженерам была поставлена задача создать здания с конструкцией, устойчивой к землетрясениям. Чтобы проверить здание с такой конструкцией, вокруг него приглашали промаршировать полк солдат. Перепланировкой города пригласили заниматься не именитого архитектора, а опытного 78-летнего военного инженера, сосредоточившегося не на эстетической части, а на безопасности горожан в случае повторения катастрофы. Так, улицы стали шире, а возможностей выбраться из города — больше.
Через полгода после катастрофы по всей Португалии были распространены опросные листы, содержавшие 13 вопросов, касавшихся землетрясения. Все они были составлены по требованию Карвалью и под его надзором. Но опросные листы не помогли установить количество жертв. Считается, что при землетрясении 1755 года в Лиссабоне погибло около 100 тысяч человек. Фактически каждый третий. Точнее посчитать погибших оказалось невозможно: некоторые семьи пропали целиком, большая часть приходских книг сгорела.
Пострадал не только Лиссабон. Трехметровое цунами обрушилось на марокканское побережье, от Танжера до Агадира. Рядом с городом Мекнес земля сотряслась, разверзлась и поглотила, согласно записям настоятеля Королевского монастыря Мекнеса, «деревню со всеми хижинами, людьми, лошадями, верблюдами, мулами, коровами и другими животными». Термальные источники чешской Теплице начали вдруг плеваться глиной. Через несколько лет, когда опросные листы Карвалью разойдутся по империи, выяснится, что еще за неделю до землетрясения во всех регионах Португалии и Испании наблюдались признаки надвигавшейся катастрофы. Некоторые реки обмелели, другие, напротив, разлились, а домашние животные проявляли беспокойство.
Опросный лист Карвалью считается первой в истории попыткой понять природу землетрясений. Именно с этих листов, бережно хранящихся нынче в Национальном архиве Португалии, началась наука сейсмология.
Читайте также: Кто такой Гаврило Принцип и как его действия разрушили четыре империи?
Ставьте лайки, подписывайтесь на канал и просвещайтесь!
