Мы уже предупреждали вас, что из-за законов РФ из книжки Шона вырежут многое. Особенно из сегодняшней главы, что самое обидное.
Старина Шон поднимает острую тему, которая существует вне зависимости от того, прячем мы голову в песок, как страусы, или нет. Истории о наркотиках в НХЛ – да и в других видах спорта – всплывают регулярно, и Эйври пытается объяснить, почему хоккеисты любят условный белый порошок.
Напоминаем, что после окончания публикаций в блоге, мы постараемся издать книжку крохотным тиражом, где текст будет напечатан без поправок (ну и шуточки...). Подробности сообщим дополнительно, а пока слово Шону.
Глава 11. Все как надо
Спустя два дня после того как мы забили последний гвоздь в гроб ужасного сезона, я приехал на наш тренировочный каток в Эль Сегундо, чтобы собрать вещи. Надо было забрать клюшки, ленту, новые коньки, одежду для зала и многое другое, что потом пригодится на летних тренировках, где бы они ни проходили.
В раздевалке в тот день хватало хмурых лиц. Все прикидывались, будто им действительно не по себе. Но я-то знаю, что они были счастливы выбраться из этого кошмара. Закрыл багажник своего спорткара, выехал с парковки на дорогу, и укатил навстречу четырем месяцам свободы.
Я решил отправиться за культурным развитием, и поехал в калифорнийский город Индио, где проходил музыкальный фестиваль Coachella Valley. Его организатором была компания AEG Live, принадлежавшая владельцу «Кингс» Филу Аншуцу. Я закинул вещи в «Хаммер» и взял с собой кореша, Лоренса Лонго. Нам предстояло двухчасовое путешествие на Восток.
Мы выехали из Лос-Анджелеса на трассу I-5 и закурили наш первый летний косячок. Я посмотрел себе в глаза в зеркало заднего вида. Мне абсолютно не было стыдно. Я весь год выкладывался на полную катушку, а большего от профессионального спортсмена и не требуется. Теперь же я буду выступать на совсем иной арене.
Coachella – это повод для всех калифорнийских девушек, любящих музыку или тусовки — или все это вместе, чтобы помузицировать, не надевая на себя ничего лишнего, кроме коротеньких шорт, лифчиков и нескольких слоев украшений. У меня тогда не было девушки. Несмотря на то, что мне нравилось проводить время в компании дам, меня постоянно доводила до паранойи мысль, что они могут забеременеть. Так что на том фестивале я не был какой-то неуправляемой секс-машиной, хоть мне и нравилось наблюдать за красивыми девушками, проходящими мимо под классную музыку.
В Лос-Анджелесе я научился классифицировать девушек. Есть категория «Актриса» – она хамелеон и может свести с ума. Есть «Тусовщица» – она всегда готова повеселиться с тобой здесь и сейчас, или же с кем-нибудь еще, если есть предложение получше. А еще есть «Модель из Лос-Анджелеса» – это очень сексапильная девушка, которой не хватает роста, чтобы стать моделью в Нью-Йорке.
Я в свое время зависал с одной актрисой и моделью — но больше тусовщицей — по имени Николь. Приехав на Coachella, я случайно наткнулся на нее и ее компанию. Она похожа на настоящую калифорнийскую букетчицу (имеется ввиду девушка, которая посыпает дорогу лепестками цветов перед невестой на свадьбе – прим. пер.), вдобавок она умна, интересна и уверена в себе. Она ничего от меня не ждала, а потому я не испытывал никакого давления. У меня имелся пропуск во все зоны фестиваля, под рукой невероятно очаровательная девушка, а рядом — мой лучший друг. Энергия и без того зашкаливала, а один знакомый фотограф в Лос-Анджелесе дал кое-что специально под эту поездку. В сложенном клочке бумаге лежал чистый MDMA. Или, как его еще называют, экстази.
[Здесь Эйври говорит фразу, которая может быть расценена как пропаганда употребления наркотиков, поэтому мы не можем показать эту часть текста]. Я больше не корил себя за то, что недостаточно усердно работаю в зале, и в голову совсем не лезли мысли, что меня скоро могут отправить играть в четвертый дивизион за какой-нибудь Мухосранск. Я в абсолютной гармонии с самим собой и с миром. [Здесь Эйври говорит фразу, которая может быть расценена как пропаганда употребления наркотиков, поэтому мы не можем показать эту часть текста].
Тот вечер я посвятил тому, чем большинство моих друзей занимались после окончания школы – обдолбался на концерте. Я устранял пробелы во многих аспектах жизни. И вот я попробовал MDMA.
Понимаю, что на меня сейчас сразу же накинутся за «эксперименты» с наркотиками, потому что это противоречит идее, зашитой в наш ДНК — что все спортсмены должны быть примерами для подражания. Но что такое пример для подражания? Если это порядочный гражданин, который хорошо относится к окружающим, работает честно и усердно, то, что ж, под это определение кто угодно попадает. Если же это человек, зарабатывающий уйму денег, потому что играет в игру, в которую дети играют и без него, и ему сходят с рук вполне себе взрослые проступки — тогда нет, я не хочу, чтобы дети видели в этом пример для подражания.
Впрочем, страсть и дисциплина, необходимые для профессионального спортсмена, служат и тому, чтобы быть примером для подражания; так что лучше пусть дети на это внимание обратят. Спортсмены живут на пределе. Мы жаждем напряжения. И в поисках этого мы зачастую оказываемся там, где детям совсем не место. Я не выступаю в защиту употребления наркотиков в рекреационных целях. По крайней мере до тех пор, пока ты не погорбатился как следует и не добился своей мечты. [Здесь Эйври говорит фразу, которая может быть расценена как пропаганда употребления наркотиков, поэтому мы не можем показать эту часть текста].
Я никогда даже не задумывался о том, что у меня будут из-за этого проблемы в НХЛ, потому что Лига тестировала только на употребление анаболических стероидов. Энхаэловцам можно было закидываться кокаином, травой, кислотой, крэком и метамфетамином – и никто их не дисквалифицировал. Я знаю примерно с полсотни игроков НХЛ, баловавшихся наркотиками во время сезона-2003/04, а потом и в межсезонье.
Надо уточнить, что я не затусил со всеми ними за один раз. Я видел это в разных ситуациях, так что полсотни — это суммарное число. Например, мы частенько натыкались на игроков других команд после матчей на выезде. В Чикаго после игры запросто можно было встретить в ночных клубах «ястребов», среди которых известные игроки, употреблявшие как легальное, так и не очень. Если вы считаете, что ни один игрок НХЛ никогда не нюхал кокаин с ключа в туалете клубного самолета, то мне не о чем с вами говорить. Это касается и косячков в машине по дороге от арены до аэропорта после домашних матчей. Обычная история.
Я никого не критикую. К шестидесятому матчу регулярки НХЛ даже новички чувствуют себя ветеранами. Напряжение ощущается в каждом матче, но после трех месяцев, когда этих матчей за плечами уже 60, в какой-то момент (например, на выезде в Нэшвилле перед игрой в хмурый воскресный день) возникают проблемы с настроем.
Бывает, кто-нибудь так и скажет в раздевалке: «Сука, ну и как заставить себя выйти на лед?». [Здесь Эйври говорит фразу, которая может быть расценена как пропаганда употребления наркотиков, поэтому мы не можем показать эту часть текста]. Но еще я слышал (да и сам произносил) фразу: «Давайте побьемся за тех, кто платит нам деньги». Во время плей-офф говорят: «Давайте биться за букву на груди» — и никто не считает это поводом для шуток. [Здесь Эйври говорит фразу, которая может быть расценена как пропаганда употребления наркотиков, поэтому мы не можем показать эту часть текста].
Что еще поражает в плане наркотиков и НХЛ, так это то, как легко их перевезти через границу. Когда летишь в Канаду, таможенники заходят в самолет, проверяют паспорта и зачастую просят кого-нибудь расписаться на паре сувениров, которые они специально по этому случаю прихватили с собой. Никто никогда не проверял наши вещи. Я всю карьеру мог бы быть международным контрабандистом, [здесь Эйври говорит фразу, которая может быть расценена как пропаганда употребления наркотиков, поэтому мы не можем показать эту часть текста], и никто об этом не узнал бы. Может быть, дела обстоят так и до сих пор, пусть даже мы и живем в эпоху так называемого усиленного пограничного контроля.
