Когда в наши дни речь заходит о Благодати и о свете Фаворском — свете Предвечном, необжигающем и негасимом, без теней светящем, — чаще всего вспоминают преподобного Серафима Саровского, явившегося однажды в нестерпимом для земных глаз сиянии.
Преподобный Серафим, ещё при жизни прославившийся как чудотворец и праведник, родился в старинном русском городе Курске в купеческой семье в ночь с 19 на 20 июля 1759 года и окрещён был Прохором. Очень рано созрело в душе мальчика желание уйти от мира в монастырь. Мать с радостью благословила его большим медным крестом, который впоследствии преподобный Серафим носил на груди. С этим-то восьмиконечным медным крестом на груди и изображают преподобного Серафима на иконах.
Трудный путь прошёл Прохор, и через восемь лет послушания, 13 августа 1786 года, принял постриг и получил новое имя: Серафим — Пламенный. После долгих десятилетий служения настоятель монастыря благословил его на жизнь пустынника — через шестнадцать лет после того, как поступил преподобный в Саровскую обитель.
20 ноября 1794 года он удалился в пустынную келейку на холме в густом сосновом лесу на берегу речки Саровки. Вокруг маленького домика, состоявшего из комнатки и сеней, развёл огород и пчельник. Неподалёку, в версте-двух от него, обитали ещё два отшельника, и назвал отец Серафим это место по сходству со святым островом горой Афонской. Свои излюбленные места в окрестностях холма именовал он Вифлеемом и рекой Иордан, Гефсиманским садом, Вертоградом и Голгофой — местами на Святой земле, где бывал Спаситель. Добывая своими трудами пропитание, отец Серафим держал строжайший пост, ел один раз в сутки, в среду и пятницу воздерживался от пищи. А три года вообще питался только травой снытью, росшей вокруг его кельи.
В уединении проводил он время в молитве и подолгу оставался неподвижным, погружённым во внутреннюю работу души, и не замечал приходивших к нему. Однако всё чаще шли к нему миряне за помощью и советом. И тогда, получив знамение от Господа в одобрение полного безмолвия и испросив благословения настоятеля, святой Серафим оградил себя от мира. Затем взял на себя подвиг молчальничества, отрёкся от всех житейских помыслов, перестал посещать обитель даже по воскресным дням. Встретив в лесу человека, падал ниц и не вставал, пока тот не удалялся.
Прошли годы в безмолвии, и, как ни ценил преподобный одиночество и молчание, после пятнадцатилетнего пребывания в пустыни он подчинился решению настоятеля монастыря и переселился в обитель. В строгом затворе провёл старец ещё пять лет. А в 1815 году дверь его кельи была отворена, и каждый смог увидеть его. Но печать молчания была снята ещё через год, когда некая благочестивая чета явилась в монастырь и старец сам вышел, благословил их и ласково с ними заговорил.
Так началась новая пора — подвига душеспасительного назидания паломников, которые пошли к старцу Серафиму со всех концов Русской земли за советом, помощью, благословением, чтобы услышать радостное его обращение:
«Радость моя, сокровище моё! Ваше Боголюбие!»
Прозорливца и мудреца Господь наградил даром целительства, и в опубликованных воспоминаниях о нём описаны десятки случаев исцеления душевных и телесных болезней. Мудрые советы подвижника не раз отводили от людей беду.
Вскоре вокруг преподобного сложился круг учеников и духовных друзей. Одному из них — Николаю Александровичу Мотовилову — дано было увидеть преподобного в сиянии Благодати и записать его поучительную беседу так, что читающий воспоминания словно слышит голос самого старца, открывающего ему глаза на цель жизни христианской.
Однажды Мотовилов спросил отца Серафима, как и где может человек видеть Благодать Духа Святого:
«Добрые дела видны, а разве Дух Святый может быть виден?»
В ответ преподобный напомнил, что в библейские времена люди часто общались с Богом, ибо полны были горячей верой. Благодать же Господня есть свет, просвещающий человека. Мотовилов повторил вопрос: каким же образом узнать человеку, что он находится в Благодати Духа Святого? И как можно быть в том уверенным?
«— Надобно, — сказал я, — чтобы я понял хорошенько!..
Тогда отец Серафим взял меня весьма крепко за плечи и сказал мне:
— Мы оба теперь, батюшка, в Духе Божием с тобою!.. Что же ты не смотришь на меня?
Я отвечал:
— Не могу, батюшка, смотреть, потому что из глаз ваших молнии сыпятся. Лицо ваше сделалось светлее солнца, и у меня глаза ломит от боли!..
Отец Серафим сказал:
— Не устрашайтесь, ваше Боголюбие! И вы теперь сами так же светлы стали, как и я сам. Вы сами теперь в полноте Духа Божиего, иначе вам нельзя было бы и меня таким видеть.
И, приклонив ко мне свою голову, он тихонько на ухо сказал мне:
— Благодарите же Господа Бога за неизречённую к вам милость Его. Вы видели, что я и не перекрестился даже, а только в сердце моём мысленно помолился Господу Богу и внутри себя сказал: "Господи! Удостой его ясно и телесными глазами видеть то сошествие Духа Твоего, которым Ты удостаиваешь рабов Своих, когда благоволишь являться во свете великолепной Славы Твоей!" И вот, батюшка, Господь и исполнил мгновенно смиренную просьбу убогого Серафима...
Я взглянул после этих слов в лицо его, и напал на меня ещё больший благоговейный ужас.
Представьте себе в середине солнца, в самой блистательной яркости его полуденных лучей, лицо человека, с вами разговаривающего. Вы видите движение уст его, меняющееся выражение его глаз, слышите его голос, чувствуете, что кто-то вас руками держит за плечи, но не только рук этих не видите, не видите ни самих себя, ни фигуры его, а только свет ослепительный, простирающийся далеко, на несколько сажень кругом, и озаряющий ярким блеском своим и снежную пелену, покрывающую поляну, и снежную крупу, осыпающую сверху и меня, и великого старца».
Нонна Яковлева
Книги для семейного чтения: «Жемчужное ожерелье Северной Руси» , «Русь златоглавая», «Держава Московская», «Путешествие в культуру. По дороге к храму», «Русская икона»
