1217 год. Тень войны еще призрачна. В Хорезм прибывает Махмуд Ялавач, посол Чингисхана.
Монгольский владыка выражает крайнюю степень почтения Новому Искандеру. Чувства Хана почти родственны. В обращении фигурирует слово сын…
Продолжение. Предыдущая часть и вырезанный караван упокоились ЗДЕСЬ
Музыка на дорожку
Не будь Чингисхана..
Разминись они на десяток другой лет, и Хорезмшах Мухаммед II мог войти в историю великим правителем (которым он и был).
Летописи не любят проигравших, особенно проигравших облаченных в горностаевые мантии. Всех собак вешают на них.
Vae victis. Не нами сказано
Ала ад Дин предстает классической фигурой восточного деспота. Тучный, изнеженный, бессмысленный. Вариация раджи из Золотой Антилопы. Идеальная жертва монгольской стаи и ее поджарого вожака.
Меж тем Мухаммед II не был ни тучным, ни изнеженным, ни тем более бессмысленным.
Сын своего отца и отец своего сына, он провел жизнь в борьбе, пребывая в седле много чаще нежели в гаремных покоях.
Приключений этого человека хватит на десяток судеб. Его же собственная не более чем каприз истории. Ей вообще свойственно сталкивать своих фаворитов. Как и любая дама, Клио любит лишь самого – самого.
Сизифов труд
Мухаммед и Темуджин были первенцами объединителей. Их отцы Текеш и Есугей собирали землю в кулак, заключали союзы, рубили непокорных.
Доля их детей был предрешена. Обоих поджидал рок.
После смерти Текеша, Мухаммед вдребезги проиграл войну гуридам. Войска султаната дошли до самого Гурганджа, вынудив шаха обратиться за помощью к экзистенциальному врагу.
Только поддержка каракитаев и смена правителя вражеской страны позволили вытеснить гуридов за пределы Хорезма.
Но едва шах познал сизифов труд государственности, камень тут же скатился вниз.
Наглость проклятых язычников каракитаев, считавших (основательно) хорезмийцев своими данниками и вассалами, достигла небес и затмила звезды.
Меч ислама отправился в степи, где в первой же битве его предали свои.
Подкупленные эмиры Хорасана и Самарканда ушли с поля битвы, оставив повелителя на растерзание неверным.
Шаху пришлось испить чашу плена, горчайшую тем, что он притворился слугой знатного малика.
В плену Мухаммед усердно готовил «господину» еду и стирал ему одежду, исполняя работу, презреннейшую не Шаху.., мужчине!
Лишь когда "невольника" отпустили в Хорезм (за выкупом для "господина"), шах открылся, заставив каракитаев кусать локти от зависти.
В виду недостаточной развитости психологической науки Средневековья, можно только догадываться чего Мухаммеду стоил этот плен.
Посттравматический синдром еще не открыли, а он был.
Близнец
Лишь один человек на земле, мог понять Мухаммеда.
Наследный принц монгольского владыки с шеей истертой рабской колодкой и руками без кожи от чистки котлов.
Темуджина приставили к работе, которой гнушался харачу. Чистка котлов дело даже не для боголов… а последних из них.
Дело Чингисхана рушилось. И не раз! Но как и Хорезмшах, он упорно тащил проклятый камень власти наверх, опустошенно смотрел как он летит вниз и…засучив рукава вновь принимался за дело.
Неудивительно, что в подробных рассказах сартаульских купцов о Западном Владыке, Чингиз увидел не только брата по тронному ремеслу.
Темуджин разглядел в нем себя.
Но как два медведя не уживаются в одной берлоге, так и двум великим владыкам не удержаться в одной эпохе. Кто то лишний.
Посольство
Мухаммед сразу обратил внимание на дерзкую выходку. Очередная мерзость Великой Степи
Ты для меня подобен самому дорогому моему сыну
Почему степняки не довольствуются золотом… Зачем им так потребно унижение…
После первого поражения от каракитаев, Туши посол гурхана нанес повелителю неслыханное оскорбление в собственном же доме.
Каракитайская собака уселась рядом с Мухаммедом на престоле, показывая - кто есть кто. По щелчку пальцев негодника (и остальных паршивцев) немедленно разрубили на куски и скормили рыбам.
В последующей битве за Сырдарьей Мухаммед смел каракитайские войска с поля боя, а это государство со страниц истории.
У степняков отняли Самарканд и Отрар. Заячья душа гурхана Елюя Чжулху трепетала, мечась по Кашгару и Семиречью.
Душа жаждала реванша. Когда в ханстве власть прибрал бродяга Кучлук, Мухаммед не раз посылал к нему послов, требуя выдать гурхана.
Проходимец отмалчивался, взвешивая на весах сердца гнев шаха и презрение соратников. Честь (даже у бродяг она есть!) перевесила и Мухаммеду отказали.
Впрочем к тому моменту и Кучлук и Хорезмшах уже не помышляли о судьбе несчастного гурхана. Когда рычит тигр кто задумывается о зайце? А бунчуки передовых тысяч Чингисхана уже маячили на горизонте.
Ночной разговор
Мухаммед придержал посла. Ему не отрезали голову (а следовало!) за дерзость. Вместо этого, ночью Махмуда Ялавача вызвали на сокровенный разговор.
Шах интересовался правда ли все то о чем доносят лазутчики. О вырезанных племенах, о горящем Китае, о могучем войске, сметающим все на своем пути.
Что мог сказать купец, блуждающий между звездами? Когда повелители спорят, маленького человека спасает смирение. На все вопросы Махмуд ответил утвердительно. Лишь про войско сказал так:
Его войско в сравнении с твоим несметным войском не что иное, как всадник перед конницей или дымок в сравнении с ночным мраком
Мухаммед и успокоился. Но не совсем. У властителей не бывает спокойных снов. Проклятый камень власти грозил вновь скатится с горы, а начинать все заново…
Свой предел есть у каждого человека, даже если этот человек Ала-ад-Дин Мухаммед II - Грозный Шах Великого Хорезма.
Последствия
Дипломатическая переписка и маневры хищников напрямую определили судьбу человечества. Судьба Каира и Рима решалась в юртах на берегу Онона и на отрарских базарах.
Сегодня сложно говорить, зачем истории понадобилось сталкивать великих борцов.
Быть может этим степным пожаром история устранила опасность для мира, куда большую нежели тумены Чингиза и его внуков.
Иногда, след зубов оставленный на берцовой кости показывает масштаб зверя завалившего жертву.
Какой (потенциальной) мощью обладало государство Хорезмшаха, если даже беженцы оттуда перевернули Ближний Восток, отняли у крестоносцев Иерусалим, основали Мамлюкский Султанат, а позднее Османскую Империю, обратив население Балкан в бессловесную райю.
Остается только догадываться что было бы (и чего не было бы), не допусти Чингисхан намеренной дипломатической ошибки.
Говорят будто история не знает сослагательного наклонения. Вздор. История знает все.
Подписывайтесь на канал! Продолжение ЗДЕСЬ
