В начале 1908 года Дягилев подписал в Париже контракт на спектакль «Борис Годунов». На главную роли был приглашен Шаляпин с колоссальным гонораром в 55 тысяч франков. Дягилев послал Билибина, опубликовавшего монографию о русских художественных промыслах, на север страны, в Архангельскую и Вологодскую губернии, закупать в деревнях и селах старинные сарафаны, вышитые ткани и головные уборы. В результате у костюмеров оперы получилось многонациональное лоскутное одеяло, скроенное из самой разнообразной экзотики, которой была столь богата Российская империя. Именно такое нагромождение эклектичной экзотики и стало ключом к успеху в течение первых пяти лет работы Дягилева в театре. За три дня до премьеры на сцене все еще царил невообразимый хаос, технические приспособления не были испробованы, декорации не развешаны. Дягилев позже рассказывал о том, как им сообщили, что для монтажа декораций сцену отдадут лишь в последний день – день премьеры. Ни о какой генеральной репетиции уже не могло быть и речи. Вечером накануне премьеры Шаляпин так нервничал, что не мог уснуть у себя один, и лег в номере Дягилева на маленькой софе. «Декорации были повешены за несколько минут до начала спектакля, – вспоминал Дягилев. – Их надо было сразу и безошибочно вешать в театре, который никто из нас не знал, - декорации, которых никто целиком не видел. В антракте он во фраке и белых перчатках сам помогал рабочим расставлять реквизит. Тогда в первый приезд у Дягилева появился сильный покровитель - Мисиа Серт.
Она содержала в Париже знаменитый салон, была покровительницей искусств, часто позировала таким художникам, как Ренуар, Валлоттон, Вюйяр, Тулуз-Лотрек и Боннар. Мисиа и Сергей были ровесниками (она родилась 30 марта 1872 года), и, кроме того, ее мать тоже умерла во время родов. Дягилеву, верившему в знаки и тайные параллели, такие совпадения казались очень важными. Миссия часто скупала все непроданные билеты Дягилева и раздавала их друзьям. Она была второй по значимости женщиной в жизни Дягилева после его мачехи и в каком-то смысле заняла ее место.
Первое выступление в Париже принесло Дягилеву значительные убытки. Поэтому на следующий год он захотел показать не только оперу, но и балет. Он договорился с театром Шатле. С каждым солистом оперы и балета, с капельмейстерами и дирижерами нужно было также подписать индивидуальный контракт. За спиной у Дягилева не стояло никакой театральной организации, все нужно было найти и арендовать самому: репетитории, мастерские и ателье для пошива костюмов, помещения для строительства декораций. В итоге всего за несколько месяцев было подготовлено восемь премьер, которые сложились в программу трех полноценных театральных вечеров. За финансированием Дягилев обратился к богатым меценатам и к царю. Серьезную поддержку оказали владельцы резиновой мануфактуры, которых в дягилевском кругу называли «галошистые». Один из новых балетов «Клеопатра» создал трамплин для двух будущих звезд дягилевской антрепризы – Льва Бакста и Иды Рубинштейн. Бакст разработал экзотические декорации и костюмы, воссоздававшие атмосферу Древнего Египта. А Рубинштейн была единственной наследницей чрезвычайно богатой семьи промышленников. В провокационном наряде, не скрывающим почти ничего она исполняла танец семи вуалей. Впрочем, балет оказался скандальным не столько из-за сцены раздевания, а также из-за того, что изображение на сцене библейского сюжета было строжайше запрещено Православной Церковью. Балет освистали, приехала полиция и забрала изготовленную из папье-маше голову Иоанна Крестителя, которую Рубинштейн держала в руках во время своего танца с элементами стриптиза....
