Дверной звонок в нью-йоркскую студию Мишель Уэст был сломан, и она не хотела его чинить. "Я просто хочу спокойно рисовать", - написала в 1981 году, за десять лет до своей смерти, забытая художница, живущая одна, на пособие. Даже пропущенный визит ее бывшего учителя Ханса Хофмана, уважаемого художника, приехавшего посмотреть ее последние работы, не убедил ее починить неисправный зуммер.
Запад мог бы быть отличительной чертой, которая не помогала ей в течение ее шестидесятилетней карьеры, и которая, возможно, сыграла бы свою роль в том, что она осталась вне истории искусства 20-го века. Ее масштабные картины также остались незамеченными, потому что она стала сноской в биографии художника Аршила Горького, с которым она познакомилась в 1936 году, будучи молодой студенткой художественного факультета. "Если бы не любовные письма, которые Горький писал Западу, - говорит Эллен Ландау, ученый по абстрактным экспрессионистам Джексон Поллок и Ли Краснер, - имя Запада могло бы быть полностью потеряно для ученых, и в силу этого обстоятельства она оказалась важнее как муза, чем как художник сама по себе".
Сейчас, спустя три десятилетия после ее смерти, на свет выходит наследие этой художницы, которая иногда мешала доступу к ее работам. С тех пор, как галерея в Нью-Йорке Холлис Таггарт захватила поместье Уэста в 2019 году, у нее была персональная выставка и специальный стенд на "Армори-шоу" в этом году, и теперь она является темой онлайн-выставки "Мы живем и мечтаем", на которой ее картины представлены вместе с ее стихами, эссе и заметками.
Тем не менее, работы ее жизни были очень близки к тому, чтобы быть выброшенными в мусорку. Когда Уэст умерла в 1991 году без завещания и наследников, заинтересованных в ее поместье, Нью-Йорк взял под опеку ее квартиру в Верхнем Вест-Сайде. Лишь случайно Стюарт Фридман, художественный фотограф, купивший картину Уэст в благотворительном магазине несколькими годами ранее, вовремя узнал о муниципальной распродаже и сделал скромное (и, очевидно, единственное) предложение купить ее картины и архив.
"Без открытия Стюартом Фридманом творчества Запада, купив содержимое ее квартиры после смерти, а также узнав и рекламируя свое место в движении Ab-Ex, - сказал Ландау, - знания о ее творчестве, скорее всего, были бы потеряны навсегда".
Фридман отчетливо помнит, как зашел в ее пыльную квартиру, не зная, чего ожидать, так как за годы, прошедшие с момента покупки ею маленькой картины 1942 года, он мало что узнал о Западе. "Когда я приехал туда, я не мог поверить в то, что я увидел". Огромные картины, очень динамичные, - вспоминает он. Вскоре он перевел поместье Запада в свой гараж в близлежащем Вестчестере, где оно и оставалось до тех пор, пока Холлис Таггарт не купил весь участок в прошлом году. "Большинство людей думало, что она умерла в 1930-х годах. Вот как она была скрыта."
Художественный путь Запада начался в 1930-х годах, когда она переехала из Цинциннати в Нью-Йорк, а также поменяла имя на Майкл, чтобы запутать свою гендерную идентичность, надеясь, что к ней будут относиться более серьезно, как к художнику. Она зарегистрировалась в Студенческой художественной лиге и училась у Хофмана, впитывая его теории о духовности в искусстве, но покинула его класс всего через полгода, потому что чувствовала, что его последователи слишком культивированы.
Некоторые его учения остались с ней, даже после того, как она перешла в класс Рафаэля Сойера. Хофман считал, что все картины, изобразительные или абстрактные, должны быть основаны на наблюдаемых объектах. Запад работал таким образом, отмечая фотографии ее абстрактных картин названиями натюрмортов, интерьеров, портретов и пейзажей, которые она использовала в качестве отправной точки. "Откуда я работаю", - писала Уэст в 1977 году. "Всё вокруг, тени-объекты на настольных натюрмортах."
Эта практика, а также тот факт, что она писала объемные ноты, стихи и эссе об искусстве (уникальные для женщины-абстрактного экспрессиониста), были постоянными - даже в то время, как ее стиль постоянно менялся.
В 1930-х и 40-х годах она писала в кубистском стиле, а затем перешла к активной жестикуляционной кисти. В 1950-х годах она начала окрашивать необработанные полотна в стиле Хелен Франкенталер и создала боевые картины с холстами, уложенными на пол. "Она никогда не занималась пушистым видом искусства", - говорит Фридман.
На некоторых своих картинах середины века она покрывала более ранние полотна взрывными всплесками металлической краски, которые оставляли оба изображения видимыми. Несколько фотографий этих работ до и после существуют и показывают, например, как Арлекин (1946) стал ослепляющим светом (ок. 1948) - картина, которую, по словам Запада, отражала разрушительную силу атомной бомбы, так как ее чрезмерная живопись уничтожила предыдущие образы на холсте.
Именно такие картины Поллок и Пегги Гугенхайм увидели, когда посетили ее пригородную студию на Пятой авеню, 1150, в конце 1940-х годов (в день, когда дверной звонок, по-видимому, был в рабочем состоянии). Позже они сказали, что Уэст написала "жизнь", но она так и не попала на выставку в галерею Гугенхейма "Искусство этого века".
Уэст, тем не менее, имела несколько галерейных выставок за свою жизнь. Она выставлялась вместе с Марком Ротко и Милтоном Эйвери на групповой выставке 1945 года в галерее Pinacotheca, а несколько лет спустя приняла участие в выставке 1952 года в галерее Stable Gallery, в которой участвовали Виллем де Кунинг, Филипп Густон и Франц Клайн (близкий друг). Ее первая персональная выставка состоялась в 1957 году в галерее Uptown Gallery, которая включала 40 картин маслом.
"Тот факт, что она была близкой участницей генезиса абстрактного экспрессионизма, очевиден в качестве непосредственности и присутствия, которое она достигает в ножевых мазках своих масел", - прочитала рецензию на свою персональную выставку в Arts Digest. "Ее картины обладают качеством генерации энергии, а также целостными рамками".
Уэст выставлялся с более известными экспрессионистами, но она не была в банде. "Она никогда не была частью внутреннего святилища абстрактных экспрессионистов, как и большинство женщин", - сказал Таггарт. "Со временем, без галерейного представления, она как бы исчезла со сцены, потому что поп-арт захватил власть".
Фридман считает, что ограниченный успех Запада имел и личную составляющую. В конце концов, она была из тех, кто не утруждал себя починкой дверного звонка, не заботился, видимо, о том, пропустит ли она посетителя или упустит ли возможность. "Была большая группа художников, которые знали ее. Но она все равно держалась подальше от внимания, - сказал он. "Она была довольно независимой, но вы знаете, вы не можете быть полностью независимы и сделать это в мире искусства".
Вест не выбирала галерею или представителя, чтобы заботиться о своем наследии; она просто оставляла за собой комнаты, полные холстов и тетрадей, чтобы выступать от ее имени. "Будьте одним из тех, кто мыслит так же хорошо, как и делает", - написал философски настроенный Запад в стихотворении 1974 года. "Вы ничего за это не получите взамен / Не дайте этому бросить вас / Величайшие художники неизвестны".
