На Кубани, особенно в ее «черноморской» части, вымерли от 25 до 30 процентов населения, а в некоторых городах — и до 60-70 процентов. Некоторые же станицы, как, например, Уманскую и Полтавскую, в полном составе выселили в Сибирь за «петлюровские» настроения. Параллельно пошла тотальная русификация. Все украинские книги реквизировали, украинские учебные заведения закрыли, украинских преподавателей репрессировали. Кубанский Украинский педагогический институт, например, однажды окружили солдаты и всех преподавателей и студентов арестовали и отправили в лагеря.
Когда в 1932-1933 годах проводили паспортизацию, на Кубани всех украинцев просто записали русскими. Тогда никто даже не спрашивал о национальности. Если по переписи 1926 года на Северном Кавказе украинцев было более трех миллионов, то во время переписи 1947 года их насчитали около 100 тысяч. И то — только тех, которые переехали из Украины. Автохтонным населением украинцев уже не признавали. Даже меняли фамилии при переписи. У меня есть родственники, которые носили фамилию Гас (буквально — керосин — «А»). Когда им давали паспорт, спрашивают: что это такое? То, что горит, отвечают. Ну, будете Поленовы.
Сейчас на Кубани остро стоит проблема самоидентификации, национальной идентичности. Вот я рос в станице и с 18-19 лет уже сознательно говорил: я — кубанский казак. Не русский, не украинец, а кубанец. Лишь потом, начав изучать историю, осознал, что это общий этнос с украинским. Там говорят «балачкой» — на местном диалекте, он — украинский язык. В то же время, официальный язык — русский. Люди знают, что их предки из Украины. Говорить, что они «русские» — не могут, потому что «москалей» там еще недолюбливают. Эта региональная идентичность. Мы как бы и русские, но одновременно и отличаемся существенно, имеем другую историю, культуру, язык, традиции. Отождествлять себя с человеком в косоворотке и с балалайкой кубанцы не хотят.
Из интервью с доктором исторических наук, кубанским казаком Дмитром Билым. Записал Игорь Лубьянов.
