Задача шефа-исследователя группы по запаху космического агентства - не допустить вонючие запахи в космосе.
Зачем нужна группа по запахам
Каждая гайка и болт, каждая пластиковая застежка-молния, каждый контейнер Tang, который является частью пилотируемой космической миссии, должны быть тщательно проверены, прежде чем они попадут к звездам. Это ведь имеет смысл, верно? Космос - не место для сюрпризов.
Испытание этих вещей - всех их - и того, как они будут действовать и реагировать в потенциально опасных условиях, ложится на настоящую армию профессионалов на испытательном полигоне "Белые пески" НАСА в штате Нью-Мексико.
Там рабочая группа специалистов по приему материалов для полета анализирует пригодность различных материалов для использования в космосе, чтобы убедиться, что ничто на неожиданно не загорится, не выбросит какой-нибудь токсичный газ, не будет странно действовать в космическом вакууме, или что никакие жидкости не будут плохо реагировать с другими материалами на борту судна.
Все это делается с неизменным вниманием к безопасности астронавтов. А еще есть зона испытаний, которая сделала группу "Материалы" своеобразной необычной звездой в Солнечной системе НАСА: Группа запахов. То, чем пахнет в космосе, оказывается, тоже имеет решающее значение для астронавтов.
"Если вам не нравится запах рыбы здесь, на земле, вы открываете окно и проветриваете его", - говорит Сусана Харпер, менеджер по испытаниям стандартов приемки материалов в компании White Sands. "У нас нет такой возможности в космосе".
Почему запах так важен в космосе
Потенциально вонючий палтус или пукающий второй пилот-это плохо, но НАСА озабочено гораздо большим, чем просто вонью. (В конце концов, некоторые запахи, особенно в относительно тесных помещениях, скажем, Международной космической станции или Ориона, просто ничем не устранишь).
"Мы хотим убедиться, что не создаем среду, которая неудобна или беспокоит астронавта, чтобы он мог на 100 процентов сосредоточиться на своей миссии", - говорит Харпер.
Но помимо комфорта астронавтов — что очень важно - НАСА хочет держать ненужные запахи подальше от космических аппаратов по более практичной причине: слишком много незнакомых запахов в крошечном пространстве могут маскировать запахи, которые астронавты должны обнаружить. Как, например, утечка аммиака. Или запах чего-то горящего.На борту корабля не может быть столько запахов, чтобы астронавты пропустили самое важное.
"Наша первая линия обнаружения - это человеческое обоняние. Поэтому, хотя мы работали с компаниями, и на борту есть определенные типы детекторов, - говорит Харпер, - в конце концов мы знаем, что человеческое обоняние является нашим самым чувствительным детектором для этих опасных запахов."
Нос НАСА знает лучше всего
НАСА, благодаря структуре "Материалы", имеет группу по запаху, которая оценивает то, что может подняться в космос, и то, что просто слишком воняет.
Пятеро добровольцев прикладывают свои носы ко всему, что находится в жилом пространстве астронавта. Запах улавливается сначала в воздушной камере, затем воздух через шприц впрыскивается непосредственно в маски, которые носит каждый член группы.
Затем они ранжируют запахи (0 - для наименее агрессивных, 4 - для "убрать это отсюда"), чтобы определить, что допустимо и что должно быть оставлено на земле. (Другая группа сначала проверяет материалы на токсичность.) Любой запах, превышающий 2,5, не проходит.
Самым титулованным членом группы является Джордж Олдрич, 64-летний специалист по химическим веществам, который уже около 46 лет обнюхивает НАСА.
Он одолжил свой нос более чем 900 различным тестам на запах материалов, которые могут вызвать у него неприятные ощущения. Это намного больше чем кто-либо, когда-либо. Благодаря своему носу, он заработал кучу симпатичных прозвищ (однажды его назвали "псом-нюхачом"), несколько появлений в средствах массовой информации (включая одно, в котором он выступил как полицейская собака и, что невероятно, нюхал смесь наркотиков), и восхищение астронавтов (он был удостоен награды "Серебряный снупик").
Хотя Олдрич делает это с тех пор, как он был подростком, это не какая-то постоянная должность по стажу и заслугам. Он должен проходить отбор в комиссию каждые четыре месяца. Для этого НАСА проводит для Олдрича и других претендентов так называемый тест на 10 бутылок. Они должны определить семь запахов, а затем указать три бутылки, которые не имеют запаха.
"С возрастом зрение не всегда является первостепенным", - говорит Олдрич. "День, когда я пойду туда и не смогу пройти этот 10-бутылочный тест, это день, когда они отстранят меня от проверки запахов".
Семь запахов в тесте - это то, что часто называют "первичными" запахами.
"Ты хочешь, чтобы я назвал их для тебя?- Говорит Олдрич. - Мускусный, мятный, цветочный, эфирный, камфорный, острый и гнилостный. Мне все еще это по-силам!"
Олдрич, следует отметить, не имеет особенно выраженного носа. "Размер", - настаивает он, - " не имеет значения".
Обычно он не страдает от аллергии, как он считает, это помогает его обонянию. Но он также постоянно проверяет себя, часто следуя через коридор запахов, чтобы попытаться определить и запах и его источник. "Я всегда настраиваюсь на запахи", - говорит он.
"С моей точки зрения, - говорит Харпер, - у него развилось обоняние, как у тяжелоатлета развиваются мышцы, или у дегустатора вина развивается чувство вкуса". Он действительно ощущает чрезвычайно много запахов материалов, и он концентрируется на том, каковы эти запахи". Я чувствую, что он тренируется, как спортсмен и с течением времени его обоняние становится все более чувствительным".
Олдрич был членом пожарной службы НАСА в Уайт-Сэндс, когда его босс рассказал ему о группе запахов.
"Я понятия не имел", - говорит он сейчас. "Я думал, что делаю и так что-то важное для астронавтов."
С тех пор группа материалов постоянно занимала его, давая ему и другим членам группы запахов всевозможные материалы для работы, включая некоторые действительно ужасные экземпляры (он вспоминает, что запах, испускаемый при расстегивании липучки, был особенно неприятным). Но вы не получите никаких жалоб от Олдрича. Почти полвека он гордится тем, что сует свой нос везде, где только может, и все это во имя науки.
