Бывает так, что незаконченное произведение искусства становится наиболее известным, чем некоторые завершенные шедевры. И вопросов оставляет больше, чем ответов.
Так и случилось с недорисованной картиной художника-прерафаэлита Форда Мэдокса Брауна, начатой в 1851 году.
Кто эта женщина и почему она так странно выглядит? Почему и зачем держит младенца совершенно неестественным для матери способом? Кто отражается в зеркале позади нее?
Предполагается, что художник бросил писать картину после смерти своего десятимесячного сына в 1857 году. Значит, на момент начала работы над ней, про маленького Артура (так звали сына) и речи быть не могло. Однако, историки подтверждают, что у художника был еще один ребенок, незаконнорожденная девочка по имени Кэтрин Мэдокс Браун.
Матерью крошки Кэтрин была Эмма Хилл – натурщица художника, ставшая впоследствии его женой. Но рождение Кэтрин по строгим порядкам викторианской Англии, было немыслимо и являлось настоящим вызовом приличному обществу. Наверняка, Эмма Хилл страдала это порицания,и именно на это намекает странная композиция картины.
Женщина на полотне выглядит болезненной, бледное лицо и нездоровый «чахоточный» румянец щек может намекать, что она только что родила. Исследователи утверждает, что странное положение ребенка в руках у матери напоминает иллюстрацию женского чрева в беременность в разрезе, характерную для того исторического периода. Она протягивает ребенка отцу, то ли обессилено, то ли с намеком на вызов.
Название также содержит вызов: «Возьмите своего сына, сэр!» - брошено слишком официально, с укоризной. Возможно, смысл фразы несет несколько иной посыл, чем кажется на первый взгляд. Возьмите, дословно, признайте. Женщина убеждает отца ребенка признать законным свое чадо.
Отец ребенка, он же – художник, спрятан за спиной в отражении зеркала. Этот прием мы уже видели в другой картине, подробно о которой можно почитать в материале: Постельная сцена: Ван Эйк в чужой спальне.
С ореолом зеркала и звездным узором на зеленом фоне образ напоминает кое-что еще. На самом деле, он перекликается с сюжетом Мадонны с младенцем, и это почти очевидно. И тут, возможно, художник выражался иронично, преподнося в роли Богородицы женщину с сомнительным общественным статусом.
Большая часть платья с кринолином не закончена, также как и кусок ткани, в которую как бы завернут ребенок (на самом деле он обнажен, а покрывало просто намотано вокруг, так что смысл этого жеста непонятен).
По какой причине художник не довел работу до конца – тоже неизвестно. Было ли это глубокое потрясение смертью второго ребенка или невозможность закончить художественную мысль по какой-то иной причине, искусствоведы не могут ответить однозначно.
