Здравствуйте, уважаемые гости!
На этом канале я публикую воспоминания моего отца о годах его службы в Военной прокуратуре СССР, пришедшейся на 60-е-90-е годы прошлого столетия.
Все рассказы о самых запомнившихся случаях из прокурорской практики публикуются от имени моего папы – Юрия Петровича.
Шел декабрь 1973 года. Я получил новое назначение с повышением на должность старшего следователя Военной прокуратуры Иркутского гарнизона. Сразу после прибытия на новое место службы меня вызвал военный прокурор, и сказал, что есть одно дело, которое меня специально дожидалось – дело об убийстве молодой девушки Светланы К. Его материалы были переданы в Военную прокуратуру из прокуратуры Иркутской области, поскольку в совершении преступления подозревался военнослужащий – прапорщик одной из частей внутренних войск.
Случилось все в городе Ангарске Иркутской области. Весной этого же 1973 года местная жительница Светлана К. вместе со своей подругой была приглашена на вечеринку в общежитие военнослужащих к своим знакомым – прапорщикам внутренней службы. Они служили контролерами в одном из исправительно-трудовых учреждений, расположенного недалеко от Ангарска.
Светлане было около 20-22 лет, привлекательной внешности, и, как охарактеризовали ее знакомые, порядочная, не распущенная, хотя и с резким характером и не воздержанная на язык. В вечеринке кроме Светланы К и ее подруги участвовали трое прапорщиков. Девушки были знакомы между собой, так как работали вместе на одном из предприятий Ангарска и жили в одном общежитии.
В разгар веселья Светлана К. вышла в коридор общежития покурить. В этот момент из соседней комнаты выглянул еще один прапорщик не довольный шумом, увидел курящую Светлану и сделал ей грубое замечание. Светлана не осталась в долгу, и ответила этом прапорщику не менее грубо, отметив его «низкий социальный статус». Разгорелась перепалка, на шум которой выглянули знакомые Светланы, и увидели, что девушка выбегает из здания общежития, а за ней бежит следом оскорбленный прапорщик. Больше никто Светлану не видел.
Знакомые Светланы в погоне участвовать не стали и вернулись в комнату. Через некоторое время, обеспокоенные ее отсутствием, кавалеры и ее подруга вышли на улицу на поиски Светланы. Все разошлись по разным маршрутам, однако через некоторое время они порознь вернулись в общежитие, так и не обнаружив пропавшую подругу. Подождав еще некоторое время, участники вечеринки решили расходиться, поскольку посчитали, что очевидно, Светлана, побоявшись конфликта с оскорбленным прапорщиком, решила не возвращаться в компанию, и поехала в свое общежитие. По прибытию в общежитие, подруга Светланы, обнаружила, что ее нет на месте. Однако ее знакомая не придала этому значения, посчитав, что Светлана ночует у кого-то из своих знакомых. Тем не менее, когда на следующий день Светлана К. не явилась на работу, и на третий день от нее не было никаких известий, то ее подруга обратилась в местный ОВД с заявлением об исчезновении Светланы.
Было возбуждено уголовное дело, в ходе которого были допрошены все участники вечеринки. Все они дали показания, не противоречащие друг другу. Тогда был задержан прапорщик, у которого со Светланой К. произошел конфликт. Он показал, что в момент происходившей вечеринки, у него в гостях находилась его знакомая, и шум из соседней комнаты им мешал. Он вышел в коридор и увидел курящую Светлану К. Это его возмутило, и он высказал свое недовольство происходящим. В ответ Светлана К. выразилась нецензурно, в результате чего задержанный прапорщик попытался схватить Светлану, чтобы «как следует проучить». Однако она выскочила из общежития и быстро убежала прочь. Прапорщик еще некоторое время гнался за ней (как показал следственный эксперимент, около 100 метров), но затем он потерял Светлану из виду и решил вернуться к себе в комнату, где его ждала подруга. Знакомая задержанного прапорщика подтвердила его показания, и сказала, что он отсутствовал очень короткое время, не более двух-трех минут. Агентурная работа с «подсадным» агентом в камере, где содержался задержанный прапорщик, ничего не дала, поскольку он только возмущался необоснованным задержанием, и ничего не сообщил о себе компрометирующего. За неимением улик против задержанного его пришлось отпустить. Осмотр места исчезновения Светланы и берега канала реки Ангары, проложенного рядом с общежитием ничего не дал.
Так дело болталось пару месяцев и следствие по нему было приостановлено. Как вдруг в затоне реки Ангары, в который впадал канал, было обнаружено полуразложившееся тело молодой девушки в верхней одежде. При осмотре трупа был обнаружен перелом костей черепа в теменной части. Кроме того, одежда, находившаяся на трупе, была в беспорядке: юбка на погибшей была задрана вверх, а трусы спущены до колен. Возникло предположение, что погибшая могла быть изнасилована и убита, а труп ее был брошен в воду. Однако, это было только одна из гипотез случившегося. Нельзя было исключить, что телесные повреждения могли быть нанесены погибшей уже посмертно, как и нарушения в ее одежде. В этот затон по Ангаре производили сплав леса, который мог привести к беспорядочному движению тела, причинить ему повреждения и изменить положение одежды. Собственно говоря, когда весь сплавленный лес был выловлен из затона, то только тогда и был обнаружен труп девушки. По сохранившимся на трупе внешним признакам и вещам было предположительно установлено, что это пропавшая несколько месяцев назад Светлана К. Как установила судебно-медицинская экспертиза, ее смерть наступила примерно в тоже время, когда она исчезла, но признаков ее изнасилования обнаружено не было. Вот в таком виде дело поступило ко мне.
При изучении его материалов я обратил свое внимание на ряд обстоятельств.
Во-первых. При допросе очевидцев о событиях, предшествовавших исчезновению Светланы К. один из прапорщиков, проживающих со своей семьей в этом общежитии, показал, как он довольно поздно за окном слышал громкий разговор между мужчиной и женщиной, который ему мешал спать. Он даже открыл форточку и вынужден был крикнуть им, чтобы они перестали шуметь, после чего разговор стих. Этот свидетель сказал, что он узнал мужской голос говорившего, который принадлежал его сослуживцу – прапорщику Николаю М. Выяснилось, что Николай М. – это один из участников вечеринки, куда была приглашена Светлана К. Тем не менее, допрошенный Николай М. все отрицал и сказал, что в этот вечер после состоявшегося конфликта больше Светлану не видел. Он, как и все гости вышел на улицу на ее поиски, однако пропавшую девушку не нашел.
Во-вторых. Тот же Николай М. при допросе показал, что он видел Светлану К. на следующий день в городе Ангарске, когда она садилась в трамвай, в котором он ехал. Николай окликнул Светлану, и спросил, где она была и что делала. Светлана, якобы, ответила М., что она была у подруги и сейчас едет по своим делам. Николай М., по его словам, не придал этому значения.
Однако, при проведении оперативно-розыскных мероприятий, какой-либо подруги, у которой могла остановиться и заночевать Светлана К. установлено не было. Опять же никак рационально не мог быть объясним тот факт, что труп Светланы К. был обнаружен недалеко от общежития, где она пропала (затон находился от него на расстоянии около одного километра), в то же время Николай М., якобы, видел Светлану К. на следующий день совсем в другом месте. Каких-либо веских причин, по которым Светлана могла вернуться к месту, где она исчезла накануне, не было.
У меня возникло подозрение, что Николай М. может быть причастен к убийству Светланы К. Я доложил прокурору о своих соображениях, обратил его внимание на все подозрительные обстоятельства этого дела. Он согласился, что версия об убийстве Светланы К. подозреваемым Николаем М. является перспективной, что с ним нужно поработать, и еще раз как следует допросить по всем сомнительным обстоятельствам. Нужно было вызывать Николая М. на допрос. Я позвонил командованию воинской части, в которой служил Николай М., однако мне сказали, что такой у них не служит. Оказывается, он написал рапорт на увольнение примерно в то время, когда исчезла Светлана К., объяснив, что разочаровался в службе. Командование за него тоже не особо держалось, поэтому его уволили без особых проволочек. Это также усилило мои подозрения в отношении Николая М.
Я еще раз доложил прокурору обо-всем, и, посовещавшись, было принято решение разыскать Николая М. и задержать его. Во-первых, он был основным подозреваемым. Во-вторых, мы рассчитывали на эффект внезапности, и это могло сделать нашего подозреваемого разговорчивее. В-третьих, после задержания Николая М. открывалась возможность его агентурной разработки подсадным «сокамерником» в целях получения оперативной информации о случившемся. Мы запросили данные из личного дела Николая М. Оказалось он призывался в вооруженные силы в одном из районных центров Иркутской области, и после окончания срочной службы остался в той же части на сверхсрочную. Скорее всего, после увольнения Николай М. вернулся к себе в родной город, поэтому было принято решение выехать по прежнему месту его жительства оперативной группе в составе меня, прокурора и еще одного следователя.
Ехать было не близко, и мы оказались по нужному адресу уже поздно вечером, тем не менее, учитывая, что арест является неотложным действием, решили задержать Николая М. Мы ввалились к нему домой уже ночью, когда наш подозреваемый уже спал, и наш визит стал для него полной неожиданностью. Как выяснилось, к тому времени Николай М. уже женился и жил с молодой женой у своих родителей. Со своей молодой женой он познакомился на своей новой работе – в психиатрической больнице, где Николай работал санитаром, а его супруга – медсестрой. Николай М. был очень напуган: побледнел, руки затряслись и ничего членораздельно он сказать не мог. Его родители и жена были в шоке, когда мы объявили в связи с чем происходит задержание. Мы надели на подозреваемого наручники, посадили его в машину и все вместе поехали в Иркутск. Ехать было более ста километров и по дороге прокурор подробно объяснил Николаю М. в чем его подозревают, какие есть обстоятельства, которые говорят о его причастности к совершенному убийству, и чем ему грозит запирательство. А именно, учитывая, что совершено умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах, и при условии, что виновный не сознается в совершенном преступлении и не раскается в содеянном, то суд может назначить для него высшую меру наказания – расстрел.
Может быть под влиянием рокового момента, или в связи с таким обращением прокурора к нему с разъяснениями, но наш Николай решил признаться в содеянном и рассказал следующее.
В тот весенний вечер, когда Светлана К. сбежала с вечеринки из-за конфликта с соседом, он вместе со всеми пошел ее искать, и нашел недалеко от общежития. Ему Светлана сказала, что не хочет возвращаться из-за прапорщика, которого она обматерила. Некоторое время они разговаривали под окнами общежития, но когда им прикрикнули, что они мешают отдыхать, тогда Николай предложил Светлане прогуляться, уж больно хороший вечер был. Они прошлись до канала, что был неподалеку, перешли мостик и присели на берег, усыпанный крупной галькой и камнями-голышами. Задержанный сказал: «Я стал говорить ей ласковые слова, обнимать и целовать ее. Она смеялась и своего неудовольствия не выражала. Потом я решил, что она не против сблизиться. Начал ее укладывать, снимать с нее одежду. Тут она стала извиваться, оттолкнула меня и начала обзывать меня матерными словами. Здесь я почувствовал злость. Мало того, что она, как бы намекала на близость, но стала сопротивляться, а тут еще и оскорблять начала. Я подхватил лежавший рядом камень и ударил ее по голове, и она вырубилась. Я подумал, что она просто потеряла сознание, но потом вижу, что она еле дышит. Испугался, что сейчас умрет и сбросил ее в канал. Потом пришел в общежитие, сказал, что не нашел Светлану и мы все разошлись».
По возвращению в Иркутск мы произвели арест подозреваемого с санкции прокурора, а на следующий день я его допросил под магнитофонную запись и зафиксировал показания в протоколе. Далее мы с прокурором решили произвести следственный эксперимент на месте преступления с видео фиксацией. Тогда еще в нашем распоряжении необходимой видеоаппаратуры не было, но мы обратились на местное телевидение и нам прислали оператора с кинокамерой. Мы выехали с подозреваемым на место, он нам все показал: как, что и где происходило. Кинооператор все отснял. Кроме того, я изъял с места, которое нам показал подозреваемый несколько булыжников-голышей. Они имели вес до 300 граммов, и ими, вполне можно было проломить голову. Казалось бы, все в порядке – и признание подозреваемого, подписанные собственноручно, и следственный эксперимент, на котором он все показал. Пора предъявлять обвинение. Но тут меня ждал сюрприз.
Во время предъявления обвинения, когда Николаю М. был представлен протокол допроса подозреваемого и протокол следственного эксперимента, где были зафиксированы изобличающие его обстоятельства, обвиняемый неожиданно отказался от своих предыдущих показаний. Он заявил: «Да Вы меня смертной казнью запугали! Я уже представил, как мне лоб «зелёнкой» намазывают. На самом деле ничего такого не было! Да, встретил я Светлану возле общежития, поговорили и разошлись. А как она в затоне оказалась – разбирайтесь сами. Я ни в чем не виноват!»
Понял я, что дело приобретает несколько иной оборот. Конечно, обвинение мы Николаю М. предъявили, и меру пресечения оставили прежнюю – содержание под стражей. Да и в окружную прокуратуру мы уже доложили о раскрытии «глухаря». Но с учетом вновь открывшихся обстоятельств предстояло работать дальше над сбором доказательств. А ведь к тому времени после совершения преступления уже без малого год прошел! Давай копать все сначала.
Первым делом я поехал к матери Светланы К. в деревню под Ангарском, предъявил ей обнаруженные на трупе девушки вещи: юбку и белье. Одежду мать Светланы опознала. Сказала, что бельё очень похоже, которая носила покойная, а юбку признала сразу, указав на то, что она её сама сшила дочери. Я спросил, не сохранились ли остатки такни, из которой была сшита юбка? Мать сказала, что остались, и принесла их мне. Кроме того, она мне принесла фотографию погибшей. Я все изъял под протокол и отправил ткань на экспертизу, которая подтвердила идентичность сравниваемых образцов ткани юбки погибшей и той, что мне передала мать Светланы К. Сомнений не осталось. Найденная в затоне Ангары девушка и есть Светлана К.
Дальше нужно было выяснить попала ли погибшая в воду еще живой или уже мертвой. Это имело значение для подтверждения показаний обвиняемого, что он сбросил ее в воду в бессознательном состоянии, но еще живой.
Изучая судебную медицину в Харьковском юридическом институте, я узнал, что если человек, даже будучи без сознания, попадает живым в речную воду, то находящиеся в ней микроорганизмы, спустя длительное время могут быть обнаружены в теле утонувшего. Это относится в первую очередь к диато́мному планктону (диатоме́и), имеющему поверхностный скелет из диоксида кремния, устойчивого к агрессивной внешней среде. Проникая через лёгкие и кровь в тело утонувшего, эта разновидность планктона может быть обнаружена по истечении длительного времени, в том числе в костном мозге умершего. Значит необходимо было произвести эксгумацию трупа.
Не без приключений, поскольку мать Светланы К. категорически сопротивлялась эксгумации, тем не менее, мы отправили труп умершей на судебно-медицинскую экспертизу в Ангарск, где эксперт обнаружил в остатках костного мозга бедренной кости следы диатомей. Следовательно, погибшая была сброшена в канал еще живой, что косвенно подтверждало признательные показания обвиняемого. Однако это не решало основной проблемы – поиска прямых улик по делу.
Я не один десяток раз пересматривал материалы дела, ища какую-либо зацепку, как вдруг обратил свое внимание на фотографию Светланы К., которую мне передала ее мать. Светлана была очень привлекательная девушка, не отстававшая от моды. И по моде начала 70-х годов прошлого века она носила искусственный шиньон на голове – накладку из волос, которые молодые (и не очень) женщины носили на макушке или на затылке, виртуозно прикрепляя ее к своим родным волосам с помощью многочисленных шпилек-невидимок и резинок.
У меня мелькнула мысль. А что, если погибшая Светлана К. была с шиньоном на голове, что весьма вероятно, поскольку она, принарядившись, собиралась на вечеринку? Тогда, входе завязавшейся с ней потасовки, Николай М. мог сорвать с её головы шиньон, и там, где они боролись, должны были остаться шпильки, которыми он крепился к волосам погибшей. Следовало срочно проверить эту догадку. Но легко сказать - проверить! На дворе зима, а снег в Ангарске больше метра толщиной, и прошло уже около года. Тем не менее – ноги в руки, и пошёл!
Я все спланировал заранее. Перед выездом в Ангарск, я распорядился, чтобы из местного воинского подразделения мне предоставили солдат для прочесывания местности, саперов с миноискателями, а также несколько канистр солярки. Кроме того, я обеспечил прибытие на место происшествия обвиняемого. Приехали мы на место, которое первоначально указал Николай М., на берег канала. Точное место, конечно, никто не запомнил, поэтому полили соляркой снег на площади примерно 10 на 100 метров, и подожгли. Снег растаял и за дело взялись сапёры с миноискателями. И буквально на последних метрах находим на гальке с десяток шпилек-невидимок и рядом резинку. Стало ясно, что моя догадка великолепно подтвердилась! Именно на том месте, где первоначально указал обвиняемый и была убита Светлана К. Безусловно, все наши действия и находки были занесены в протокол осмотра места происшествия в присутствии понятых.
Тут, присутствовавший при осмотре места происшествия и обнаружении шпилек, Николай М., что называется, «поплыл». Он тут же заявил, что желает повторно дать признательные показания и сознаться в убийстве Светланы К.
Позже, когда признание обвиняемого было занесено в протокол, и он полностью подтвердил свои первоначальные показания, я спросил Николая – почему он отказался от своих слов при предъявлении обвинения. Последовал ответ, что сидя в «красной» камере (а ведь обвиняемый ранее служил во внутренних войсках, и по существующему порядку не мог содержаться с обычными заключенными), один из его сокамерников, имевший принадлежность к правоохранительным органам, услышав историю Николая, заявил, что у «прокурора на него ничего нет» и ему нужно отказаться от данного ранее признания.
Тем не менее в дальнейшем Николай М. полностью раскаялся в содеянном. Учитывая, что факт изнасилования погибшей Светланы К. не был подтвержден, а обвиняемый признал свою вину и оказал помощь следствию, то ему военным трибуналом было назначено наказание в виде тринадцати лет колонии строгого режима, то есть ниже максимально установленного, действовавшим тогда Уголовным кодексом РСФСР, наказания – пятнадцать лет лишения свободы. Понятное дело, что о расстреле вопрос и не стоял.
