Помните песенные строки? -
«Выйду ночью в поле с конем.
Ночкой темной тихо пойдем.
Мы пойдем с конем по полю вдвоем...»
И так далее. Вроде бы всё понятно. Но приглядимся пристальнее и попробуем разобраться, о чём и о ком эта песня.
Итак, герой песни мечтает пройти ночью по полю, причём не в одиночку, а вместе с конём. Посмотреть на звёзды. Потом сесть на коня верхом и поехать посмотреть на восход солнца, попутно обращая внимание на родники, огни деревень, рожь и лён. В завершение, он признаётся в любви к России и надеется на то, что год будет урожайным, а если нет, то ничего страшного.
Кто этот герой, не очень понятно. Возможно, крестьянин - но почему он только мечтает, вместо того, чтобы и правда выйти в поле? С другой стороны, зачем ему просто так скакать ночами по полям, явно без всякой цели и дела? Так что, скорее, это какой-то горожанин, который воображает, как бы он на месте крестьянина бродил-скакал по полям.
В этом плане песня странным образом напоминает другую стилизацию - о том, «как упоительны в России вечера» - только там воспроизводились штампы городские и дворянские (шампанское, балы, лакеи, юнкера, глаза поэта, любовь-игра - и так далее, грёзы о золотом XIX веке), а здесь - деревенские, причём, не очень понятно, какого времени. Примет современности нет, но и откровенно архаических черт - тоже, речь идёт о какой-то абстрактной, вневременной русской сельской местности.
Колорит здесь состоит из сплошных штампов: бескрайнее поле, алый рассвет, золотая рожь, кудрявый лён. Штампы для пущей выразительности сдобрены приметами то сниженного, то возвышенного стиля (тёмная ночка, полюшко, всяко, златая рожь). А чтобы не было скучно, добавлено несколько неожиданных и не вдруг понятных словосочетаний: благодать звёзд, брусничный цвет, год-хлебород. За народность отвечают служебные слова вроде «ай», «али», «да».
Возвращаясь к смыслу, которого почти нет. Вот герой решает посмотреть на восход солнца на краю поля, но так как поле бескрайнее, это невозможная задача - причём, герой это понимает, но всё равно едет. И всё его движение от начала и до конца, по сути, бесцельно, единственное его назначение - показать внешнему наблюдателю, как этого всего вокруг много, и как это прекрасно. Здесь даже лермонтовские «огни печальных деревень» преобразуются в куда более оптимистичные, почти игривые «огоньки дальних деревень».
Чувствуется, что автор-стилизатор ориентируется, скорее, на раннего Есенина с его воспеванием деревенской жизни, но он неспособен на по-настоящему живую, полнокровную, радостную песнь, которая, даже не вполне понятная, заражает своей кипучей силой, и чем слушать про эти понурые проходы на пару с конём, не лучше ли прочесть, например, такое стихотворение:
Гой ты, Русь, моя родная,
Хаты - в ризах образа...
Не видать конца и края -
Только синь сосёт глаза.
Как захожий богомолец,
Я смотрю твои поля.
А у низеньких околиц
Звонно чахнут тополя.
Пахнет яблоком и мёдом
По церквам твой кроткий Спас.
И гудит за корогодом
На лугах весёлый пляс.
Побегу по мятой стёжке
На приволь зелёных лех,
Мне навстречу, как серёжки,
Прозвенит девичий смех.
Если крикнет рать святая:
«Кинь ты Русь, живи в раю!»
Я скажу: «Не надо рая,
Дайте родину мою».
