Начать стоит с того, что условия для проведения промышленного переворота в России были, мягко сказать, неблагоприятными.
Фабричная промышленность обладает несколькими факторами: она капиталоёмкая (для запуска фабрики и поддержания её инфраструктуры, оплаты сырья, заработной платы рабочим, нужны большие деньги) и ресурсоёмкая (нужно много сырья и людей). У России проблем не было только со вторым пунктом последнего условия, и то, лишь отчасти. В остальном всё было достаточно плохо. С Петровских времён крестьяне были прикреплены к земле буквально — без специального паспорта от неё даже отдаляться нельзя, крупной буржуазии и даже банального богатого купечества тоже не сложилось — тот же Пётр умудрился задушить «гостинную сотню», самых богатых русских купцов, банально введя в 1724 высочайшие тарифы на большую часть иностранных товаров, введя государственную монополию на широкий список продукции и установив безумные квоты на торговлю из Санкт-Петербурга.
Напомним, что Финский залив до 20-х годов активно блокировался шведским флотом, в самом СПб не было никакой связи с центральной Россией, а Архангельску, главному русскому порту того времени, выделили только 1/8 товарооборота. Результаты можете себе представить — торговля упала в разы.
Однако поговорим больше о предпосылках того промышленного переворота, который таки произойдёт в 30-х — 60-х годах.
Предпосылки
Далее я буду во многом опираться на «Очерки экономической истории России и СССР С.Г.Струмилина, так как они позволяют достаточно полно понять, какова ситуация в стране была.
На рубеже XVIII-XIX веков в России сохраняется мануфактурное производство, причём во многом оно появилось именно в Екатерининскую эпоху — из петровских мануфактур, по данным М.Покровского, осталось едва-ли 10% из сотни им заведённых — сказалось плохое качество, дороговизна и банальное отсутствие необходимости в многочисленных литейных, пушечных мануфактурах. Да и в целом, до начала промышленного переворота в Великобритании промышленность России в целом не была отстающей от Европы. Не стояла на месте и техническая мысль — паровая машина Ползунова и те же станки Нартова были для свого времени инновационными, однако, вследствие отсутствия спроса, распространения они не имели. Можно вспомнить и доменные печи на Демидовских заводах, признаваемые иностранцами, например голландцем Бердом, лучшими в Европе вплоть до конца восемнадцатого столетия.
Проблемы начались в первую очередь в сфере металлургии — промышленный переворот в Великобритании вызвал резкое увеличение качественных и количественных параметров производства английской стали, что сильно ударило по русской металлургии, ранее на Англию и ориентировавшейся. С 1804 по совету минфина графа Васильева, Александр начинает выдавать ассигнования на модернизацию Уральских заводов. В течение 00-х — 20-х годов XIX века на Урале постепенно начинает разворачиваться машинное производство, однако до 30-х годов, хотя выпуск постоянно повышался, суммарная сила машин в России была невысокой — сказывались частые поломки и прожорливость первых машин, которым предпочитали водяные колёса. Недостаток такого подхода С.Струмилов находит в невозможности расширения производства на базе уже устроенной дамбы — те же Уральские заводы пытались решить эту проблему разделением труда, когда каждый завод занимался лишь конкретной стадией производства, передавая продукцию для последующей обработки следующему заводу. Данная система, однако, создавала транспортные издержки и всё равно не давала каких-либо больших возможностей для расширения производства.
Для насыщения производств машинами требовались машиностроительные заводы, коих в правление Александра I начитывалось только семь, половину из которых составляли мелкие производства, а половину производства оставшихся составлял один завод Берда в СПб. Уже к началу 50-х годов ситуация сильно улучшилась — количество заводов увеличилось вчетверо, на них работали около полутора тысяч человек и стоимость их выпуска составила до полумиллиона рублей. К началу же Великих реформ количество заводов увеличилось ещё впятеро, рабочих — вдесятеро, выпуск вырос в пятнадцать раз, что стало крупнейшим ростом относительных показателей вплоть до индустриализации советской. В 40-х годах спал запрет на импорт машин из Англии (введённый в 80-х годах предыдущего столетия для предотвращения индустриализации в Континентальной Европе), что вызвало многократный рост импорта качественных английских машин.
Увеличение производства машин вызывало медленный перекос от мануфактурного к фабричному производству. Машины постепенно дешевели (если в начале столетия за лошадиную силу отдавалось 1000 рублей, то к середине века цена упала до вдесятеро раз меньшей), произведённые на фабриках ткани становились всё качественней и дешевле, постепенно вытесняя с рынка мануфактурные и ремесленные производства, окончательно разделив труд между городом и деревней — первый производил товары, вторая — сельскохозяйственную продукцию.
Струмилов утверждает, что промышленный переворот произошёл именно с 30-х по 60-е года, так как именно в этот период количество и качество произведённых машин и произведённая ими продукция возросли во много раз. В некоторых сферах фабричное производство полностью вытесняло ручное и мануфактурное — так, например, в текстильной столице России Иванове в период с 42-го по 50-е годы фабричное производство с помощью ткацких станков, приводимых в действие паровыми машинами, полностью вытеснило все прочие формы производства, схожая ситуация наблюдалась и в других городах. То же самое можно сказать и о сахарной и бумагописчей индустрии — повсеместно фабрика вытесняла старые и более не эффективные виды производств, заводы множились, многократно увеличивалась задействованная ими рабочая сила и выпуск на одного рабочего. Таким образом, к началу реформ во многих отраслях мануфактура вымерла, её владельцы несли убытки, в то время как фабрики начинали приносить прибыль.
Помимо того, Струмилов выделяет Промышленный переворот как главный фактор, подтолкнувший страну к Великим реформам Александра Второго. По его словам, именно развитие фабричного производства привело к кризису крепостного хозяйства. Вытеснение с рынка мануфактур заставило отпускать крестьян на оброк, те «отходили» в город рабочими, а оставшихся напрягали как могли, и всё равно прибыли особенно не получали. Такое предположение ставит под сомнение Нефёдов, приводящий данные о том, что убытки терпели лишь мелкие дворяне, в тов время как крупные землевладельцы лишь богатели, а труд крестьян на барщине был столь эффективен, что большинство предпочитало инвестициям в производства покупку новых крестьян и земель, что указывает на обратное позиции Струмилова.
Так или иначе, Промышленный переворот в России действительно происходит: в стране появилась конкурентоспособная текстильная, сахарная, бумажная промышленность, преобразилась металлургическая отрасль. Побочным продуктом переворота стало строительство железной дороги — в 1837 открывается первая в России Царскосельская железная дорога, в 40-е строится железная дорога, соединившая СПб и Москву, начиная с дороги братьев Черепановых в Нижнем Тагиле, появляются индустриальные дороги на Урале. Окончательный переход к современному производству произойдёт уже в 90-е года, во время Второй Промышленной революции.
