Ему надо было просто вовремя со своими женщинами разбираться и пистолеты не разбрасывать, где попало, ясно?! (с) "Эра милосердия"
Итак, в 58-й серии мы имели возможность лицезреть этот эпический тарарам -- что удивительно, переданный очень близко к тексту, если не считать давно известной склонности мистера С. Тэвари преувеличивать и драматизировать. Хотя как по мне, здесь своей внутренней драмы и так достаточно, так что необходимости приукрашивать ситуацию нет. Впрочем, до такого апофигея, какой мы наблюдали в "Махабхарате" во время сцены игры в кости, здесь, пожалуй, драматизация все-таки не доходит... Хотя и не факт.
По сути все показано почти достоверно.
Однако домашние неурядицы, вызванные браками и любовными похождениями Филиппа (гинекей и государство страдали в какой-то степени совместно), привели к тяжкому раздору, который Олимпиада, женщина с тяжелым характером, ревнивая и раздражительная, еще обострила, подстрекая Александра. В полной мере раздор этот выявил Аттал на свадьбе Филиппа с Клеопатрой, которую Филипп взял в жены молоденькой девушкой, влюбившись в нее не по возрасту. (с) Плутарх
Историки до сих не уверены, что нашло на Филиппа: впрямь ли ему всего лишь захотелось отдохнуть от "ревнивой и раздражительной" Олимпиады в объятиях новой юной царицы, или тут имелся политический подтекст. Если первое, царь был глубоко неправ, вообразив, что его личная жизнь окружающих не касается. Окружающие думали иначе.
Шестнадцатилетняя Клеопатра, в отличие от прочих жен Филиппа, не была ни чужеземной царевной, ни пленницей, взятой на войне. Девушка принадлежала к сильному македонскому клану из старой знати, имевшему даже некие умозрительные права на престол. Этот клан немедля сделал далеко идущие выводы и выстроил еще дальше идущие планы. Олимпиада, которую македонская знать на дух не переносила, закономерно встревожилась и принялась мотать нервы сыну. В чем-то она была даже и права: роди Клеопатра мальчика, и в день своего воцарения Александр вполне мог получить в подарок попытку переворота в пользу сводного брата -- чистокровного македонянина, поддерживаемого кланами Аттала и Пармениона.
Самому Александру македонская знать тоже не давала забыть, что он как бы не совсем свой. И он, в свою очередь, не искал их благосклонности. Не свой так не свой, ладно: эпирская кровь, греческие наставники, друзья -- с миру по нитке, с бору по сосенке... Если прикинуть, возможно, поэтому он всю жизнь относился к Македонии несколько отстраненно. Правду сказал когда-то Филипп: историческая родина была Александру реально мала. Вероятно, отчасти поэтому он позднее так легко уравнял всех своих подданных: не была Македония для него чем-то особенным, что следовало вознести над всеми.
Но вот свой статус наследника, о котором он (вопреки показанному в фильме) твердо знал, Александр отдавать не собирался, а сейчас его все вокруг словно сговорились убедить, что этот статус под угрозой. Что лицемерно сочувствующие и отпускающие намеки придворные, что бьющая тревогу мать.
И мы переходим к вопросу о политическом подтексте: возможно ли, чтобы Филипп действительно вознамерился отвергнуть Александра? Как по мне -- немыслимо. Даже не касаясь темы отцовской любви, Филипп вложил в сына слишком много времени, сил и средств. Александр был целенаправленно воспитан для престола, испытан в деле, и как наместник, и как военачальник, заявлен как преемник -- помним о совместных изображениях Александра с царем, которые Филипп с определенного момента повадился заказывать. Тэвари, кстати, помянул страстишку Филиппа к своим своим скульптурным портретам, а вот о его совместных изображениях с сыном -- умолчал.
Внезапные отстранения готового наследника в пользу гипотетического сына от новой жены, который еще не рожден и неведомо, родится ли? Да еще в преддверии большой войны? Оставим такие повороты индийскому эпосу в качестве художественного приема (на самом деле и с Бхишмой наверняка все было не так просто). На деле принять подобное решение Филипп, как по мне, мог лишь по одной причине: если получил железобетонные доказательства, что Александр -- не его. А это очень вряд ли. Со слов современников, царевич и внешне был больше похож на отца, чем на Олимпиаду, к тому же историки, что античные, что более поздние, непременно накопали бы имена гипотетических претендентов на отцовство, более материальных, нежели Зевс и Дионис, но ничего подобного не всплывало ни тогда, ни, насколько я знаю, сейчас.
Так что мой вывод: Филипп честно, без задних политических мыслей, влюбился, а поскольку взять девушку без свадьбы и дарования ей статуса царицы было в данном случае невозможно -- он это и сделал. Как в более поздние времена Эдуард IV и Генрих VIII. Дальнейшее организовали партия Аттала и Олимпиада, с двух сторон проклевавшие Александру мозги. Так что когда на свадьбе пьяный Аттал брякнул то, что брякнул, неудивительно, что у от природы вспыльчивого двадцатилетнего парня не выдержали нервы.
Аттал, опьянев во время пиршества, стал призывать македонян молить богов, чтобы у Филиппа и Клеопатры родился законный наследник престола. Взбешённый этим Александр вскричал: «Так что же, негодяй, я по-твоему бастард, что ли?» — и швырнул в Аттала чашу. Филипп бросился на сына, обнажив меч, но по счастью для обоих гнев и вино сделали своё дело: царь споткнулся и упал. Александр, издеваясь над отцом, сказал: «Смотрите, люди! Этот человек, который собирается переправиться из Европы в Азию, растянулся, переправляясь от ложа к ложу». (с) Плутарх
Ну правильно: какая ж свадьба без драки? Считай -- не гуляли... Стыдобище! Царское семейство -- и примитивная пьяная бытовуха из тех, что в современной полиции тоннами лежит...
Впрочем, у Александра сохранилось достаточно соображения, чтобы прикинуть возможные последствия и понять: его насмешки могут плохо кончиться. Так что прежде, чем Филипп вообще сподобился что-то решить, царевич уже мчался с матерью в Эпир -- здесь у Тэвари получилась художественная правда.
Добравшись до Эпира, Александр передает мать на попечение ее брата, своего тезки Александра Эпирского, после чего отправляется в Иллирию к царю Плеврату, врагу Филиппа. Кажется, он был уверен, что теперь Филипп точно отстранит его от наследования, и готовился драться за свой престол. Вдобавок, Александр к тому времени был уже достаточно популярен в армии, почуявшей одаренного полководца. Македония замерла на грани мятежа и гражданской войны. Почти гениальный Филипп против гениального Александра -- это было бы эпично, хотя и весьма печально. Вот Демосфен и Дарий плясали бы от радости...
Не случилось. Протрезвевший и обдумавший ситуацию царь отправил к сыну своего гостя коринфянина Демарата с предложением помириться. Убивать он никого не приказывал. В отличие от сериала, в реале он был не сумасшедший.
Продолжение следует...
