Данте на фреске виллы Кардуччо Андреа дель Кастаньо
О датах написания трактата «О народном красноречии» информация различна: кто-то датирует его концом жизни поэта, кто-то – 1308 г. Произведение обрывается на 14-й главе второй части, хотя есть указания в тексте, что задумано было четыре части. Почему Данте его не дописал – неизвестно.
Но и в этой книге поэт явил невероятную смелость ума.
Чтобы объяснить новаторства Данте, я, как всегда, начну с традиции, которой он следует. Размышления о языке встречаются уже в древнегреческой философии. Их развивали и Отцы Церкви. Но Данте впервые ставит в центр рассуждений не язык как идеальную абстракцию, а язык – как речь, рождающуюся в торговых лавках, в объяснениях влюбленных, в миловании и перебранках супругов.
Впервые разделяя язык на «естественный» и «культурный», Данте пишет:
«Знатнее же из этих двух речей народная: и потому, что она первая входит в употребление у рода человеческого, и потому, что таковою пользуется весь мир, при всем ее различии по выговорам и словам, и потому, что она для нас естественная, тогда как вторичная речь скорее искусственная».
Но из сказанного вовсе не следует, что Данте небрежительно относится к речи «культурной»: да, естественная речь – залог развития речи культурной, в отрыве от первой последняя зачахнет. И как не вспомнить в связи с этим рассуждением Александра нашего Сергеевича Пушкина, записывавшего говоры на ярмарках во время ссылки в Михайловское. Но при всем том, поэт же имеет возможность направить и подтолкнуть развитие естественной речи – и Данте, и Пушкин – тому примеры.
По Данте говорить могут только люди. Ангелам, демонам и животным по ряду их особенностей речь ни к чему: ангелы состоят из духа, демонами владеют страсти, животные подобны друг другу и понимают друг друга благодаря этому подобию. Человеческая же природа двояка, и речь отражает эту двойственность: знак речи (слово, звук, буква) – материален, как и наше тело, а значение его неосязаемо, как и наша душа.
Именно человеку Бог даровал право именовать предметы и других существ, именно Адам по Данте стал первопоэтом, и первым его словом было слово «Эл» - «бог». Кстати, к этой мысли флорентийца вернутся наши акмеисты – Гумилев, Ахматова, Мандельштам: они провозгласят, что поэт возвращает вещам их вещность путем именования их, и даже думали называться не акмеистами, а адамитами в честь первопоэта Адама.
Данте впервые в истории европейской мысли говорит, что речь, а не политика, экономика или даже религия – основа человеческого единства. В своих рассуждениях он опирается на миф о Вавилонском столпотворении. Причем Данте скорбит не только о национальной, но и о профессиональной разобщенности людей, постигшей их из-за многоязыкости: ведь профессиональные сленги тоже понятны только в кругу профессии. Иди и пойми иногда, о чем толкуют геймеры или биржевики...
В раздробленной Италии Данте на тот момент насчитал 14 наречий. Мечтая объединить их в одно целое, он грезил не только о совершенстве литературы, но и об объединении итальянского народа.
По Данте нет ничего человеченее, чем потребность в высказывании:
… человеку более человечно быть услышанным, чем слушать, лишь бы его слушали и он слушал как человек.
