В котле булькало что-то серое — мука из перемолотых корней и костей, в которой изредка попадались разваренные зёрна ячменя. А уж выловить волоконце мяса было большой удачей.
Каша была клейкая, тягучая и невкусная, но она давала ощущение тяжести в животе, и есть после неё долго не хотелось.
— Это ещё что! — говорил отец, пытаясь подбодрить сыновей. — Когда мне было столько же зим, сколько тебе, Рагнвальд, я пережил настоящий голод. Ни одной крысы, ни одной лягушки не осталось в округе. Люди стали худы, как скелеты, только животы раздулись. Они падали и валялись в доме и во дворе — повсюду. Живых можно было отличить от мёртвых только по морганию. Люди ели трупы своих родичей...
— А отчего голод случается? — спросил Рагнвальд.
— Епископ Гардар, — послышался слабый голос матери, — говорит, что Распятый Бог наказывает нас за то, что мы жили в грехе.
— Что такое грех?
Мать хотела ответить, но не смогла — зашлась в кашле...
Рагнвальд задумался.
Он-то был уверен, что все пять зим своей жизни прожил в доме, а вовсе не в грехе. В длинном деревянном доме, окружённом сараями, конюшней, коровником — ныне опустевшими. Всё это обнесено высоким частоколом и зовётся двором.
Во всяком случае, Рагнвальд больше склонен верить отцу с матерью, чем епископу Гардару, худому старику с длинным, неулыбчивым лицом, горбатым носом и тяжёлой челюстью. Он и видел-то его всего раз в жизни.
— Мне больше понятно объяснение бабушки Богдис, — отозвался отец. — Она говорила, что земля и небо наказывают людей за жадность. Когда человек перестаёт чтить изначальный закон, мироздание отворачивается от него. Хозяйка леса прячет животных, небеса бьют градом посевы, а морской великан гневается так, что на промысел невозможно выйти из-за огромных волн, сотрясающих берег...
— Ты тоже был жадным и не чтил закон?
Отец терпеливо отвечал на детские вопросы:
— Я всегда старался не брать у леса и моря больше, чем они могут родить, и не быть жестоким без нужды. Но иногда приходилось. Ведь чтобы торговать, нужны шкуры, много шкур... А зверь сам её не отдаст. Иные люди и вовсе не заботятся о том, чтобы жить в ладу с землёй и небом — лишь бы отхватить побольше. Вспоминают об этом, лишь когда земля их наказывает. А потом начинаются думы: что проку в серебряных гривнах, в самоцветах и тканях, привезённых с торга? Когда наступают такие времена, любое золото выменяешь на мешок овса или кусок вяленого мяса.
— А если выменять железные наконечники на оленье мясо у гваннов? — спросил старший брат Рагнвальда, отрок тринадцати зим.
— Оленьи люди откочевали вглубь страны со своими стадами. — Покачал головой отец. — Нам до них не добраться.
______________________________
Продолжение романа "Волчий фьорд" следует
Предыдущий отрывок из романа "Волчий фьорд" здесь
Если роман "Волчий фьорд" Вас заинтересовал, навигация по нему здесь:
