Так получилось, что учеником 10-го класса я добрался до городской библиотеки и попросил «Над пропастью во ржи». Я уже был подогрет комментариями о том, что это книга «контркультурная», «нонконформистская» и вдохновившая движение хиппи 60-х годов. Пожилая женщина за библиотечной стойкой флегматично выдала мне затертое издание начала 90-х, где в одной книге были «Над пропастью во ржи» Сэлинджера и «Заводной апельсин» Берджесса. Как я понял, объединены они были именно по принципу «молодежности» и «контркультурности». Затертость книги и рваный переплет дали мне понять, что я на правильном пути.
Я не читал нигде комментариев и мнений насчет «Заводного апельсина», но эта книга по градусу показалась мне гораздо мощнее и вкатила по моему еще чистому подростковому сознанию. Я потом никому не признавался, и даже самому себе, что не нашел в «Над пропастью во ржи» ничего нонконформистского. Все те люди, которые впоследствии нахваливали мне эту книгу, тоже не могли назвать какие-то конкретные места и мысли из книги, почему ее можно отнести в разряд «бунтарской прозы».
Потом я перечитывал ее для семинара по зарубежной литературе. Преподаватель, требовательная женщина, напичканная чужими мыслями литературоведов, тоже не внесла конкретики. Получилась абсурдная ситуация: я перечитал эту книгу трижды, но лишь для того, чтобы понять: «Где протест?!». Теперь я понимаю, что его там нет, и никогда не было.
Сюжет такой. 16-летний парень по имени Холден Колфилд, тайно сваливает из привилегированного пансионата Пэнси. Стандартная фишка зарубежной прозы – повествование идет от первого лица. А раз уж мы читаем практически монолог и мысли тинейджера, то понятное дело, что там присутствуют грубые слова и циничный взгляд на мир и людей.
Холден Колфилд не принимает ту модель существующей реальности и отношений, в которой он живет. Опять же, он не негр из Гарлема и не гомосексуалист. Более того, парень из мидл-классовой обеспеченной семьи, живущей в Нью-Йорке. У предков есть деньги, чтобы их отпрыск учился в пансионате Пэнси, то есть, они готовят его к какой-то лучшей будущности. Если брать ориентацию, то Холден «тащится от девчонок» и от красивых женщин.
Его слабенький, хилый бунт обусловлен не тяжелыми обстоятельствами жизни и попыткой борьбы против этих условий, но скорее это протест избалованного паренька, который многое понимает, бежит от ханжества и лицемерия людей и хочет оставаться самим собой. Он цинично стебается над людьми, которые его окружают, начиная от соседей по общежитию и заканчивая взрослыми.
Они не могут понять его внутреннего мира, который, справедливости ради нужно заметить, у него неплохой и благородный. Он не любит, когда при нем говорят пошлости о знакомых девчонках и называет своего брата писателем, который «запродался Голливуду». Единственный бунт, который есть у него – нежелание жить так, как живут взрослые. Он не хочет вариться в их системе ценностей и отношений. Но ведь юношеский максимализм присущ любому подростку, разве нет?
Он бунтует на деньги своих родителей, приезжая в Нью-Йорк и прогуливаясь по местам, которые ему дороги. Одно из достоинств книги в том, что Сэлинджеру, как писателю, удалось «поймать момент».
Больной гриппом подросток, в плену неразрешимых противоречий бродит по Нью-Йорку. Холодный предрождественский город, в котором герою одиноко. Это неплохо. Украшенный огнями и витринами город, у людей предпраздничное настроение, но герой как бы не с ними, у него другие стремления и мечты. Его настигают ностальгические воспоминания, когда он проходит мимо катка, на котором катался с девочкой, нравившейся ему. Но в целом, все его странствия по городу, встречи с людьми – оборачиваются какими-то пустыми надеждами, все это бесцельно.
В отеле он снимает проститутку, но отведенное время тратит на разговоры. Потом еще случается неприятная история с ее сутенером. Холден, в гриппозной лихорадке, курит много сигарет и пьет виски в барах. В концовке он проникает тайком в свой же дом, пока нет родителей, и ведет беседу со своей младшей сестренкой. И мы понимаем, что самое дорогое существо в этом мире, самое понятное для него и понимающее его – именно этот ребенок.
Понятен и посыл Сэлинджера, что после Второй мировой финансовое развитие американского общества резко пошло вверх. Доступность кадиллаков и пригородных домов заменила душу этому обществу жаждой наживы. Роман издан в 1951 году, а это десятилетие обусловлено именно ростом благосостояния американцев.
Понятно и то, что в этом мире, где все вокруг вертится вокруг баксов, смышленый мальчишка пытается найти какое-то важное дело, в которое можно было бы верить. Ведь нельзя же верить всерьез в баксы и кадиллаки. Так что, отчасти, какой-то нонконформизм в романе присутствует. Учитель, к которому Холден приходит домой во время своих скитаний, делится с ним мудростью о том, что юношество - это когда ты готов бороться и умереть за какое-то великое дело. Зрелость же и взросление определяется тем, что ты готов просто жить ради этого великого дела. Учитель объясняет ему стиль поведения взрослых этого общества. Что-то вроде, «да, можно верить во что-то великое, но при этом не отказывать себе в комфортности существования» -- чему этот привилегированный учитель служит хорошим примером. При этом, он гладит Холдена по голове и мальчишка принимает его за гомосека. Быстренько покидает дом учителя, к которому питал уважение.
На этом, наверное, все, если говорить о бунтарстве и протесте в этой книге. Куда более интересными оказываются факты вокруг этой книги. Вот цитаты из Вики:
Убийца Джона Леннона, Марк Чепмен, после пяти выстрелов в кумира, в ожидании полиции, усевшись под уличный фонарь, стал читать эту книгу. Чепмен заявил в полиции, что зашифрованный приказ убить Леннона он нашёл на страницах «Над пропастью во ржи». Убийца был признан вменяемым.
Роман был обнаружен при обыске у одного из главных героев книги Джоди Пиколт «Девятнадцать минут» — семнадцатилетнего подростка Питера Хьютона, застрелившего 10 учеников в собственной школе.
В период с 1961 по 1982 годы «Над пропастью во ржи» стала самой запрещаемой книгой в школах и библиотеках США[3]. Причинами были «грубый язык» романа, незавуалированные упоминания o сексe (в частности, сцена с проституткой). Холдена описывали как «дурной пример» для молодёжи, утверждали, что он поощряет в детях склонность к бунту, пьянству и разврату.
Если мы проанализируем последний пункт, то придем к выводу, что после 1951 года было выпущено куда больше забористых книг. Возможно, «Над пропастью во ржи» была почвой, на которой взросли «На дороге» или «Бродяги Дхармы». Последующие герои книг американской литературы будут употреблять не только сигареты с виски, но и вещества посильнее. А их сознание будет не просто сомневаться в "пути развития американского общества", но и не жить по канонам, презирая их.
Культовость этой книги знаменуется не самим ее содержанием, где нет бунта и протеста, но скорее множеством культурологических фактов, которые вертятся вокруг нее. И да - началом для "бунтарской" зарубежной литературы о молодежи.
