Федор Абрамов и Владимир Высоцкий. Вроде бы, они такие разные. А между тем, Федор Абрамов даже письменно признался в любви к Владимиру Высоцкому.
29 февраля исполнилось сто лет со дня рождения Федора Абрамова. Мне есть что сказать про этого выдающегося писателя, какими-то не очень умными литературоведами придумавшими определение «писатель-деревенщик», и зачислившими его в «деревенщики». 11 февраля я уже выложил на дзене материал «Петербург отказался от Федора Абрамова», но, судя по количеству дочитываний, что-то не очень он оказался востребованным. Может быть, рассказ о взаимоотношениях Федора Абрамова и Владимира Высоцкого покажется читателям более привлекательным.
В библиотеке Владимира Высоцкого была книга Федора Абрамова «Последняя охота. Повести и рассказы» с дарственной надписью автора:
«Артисту и поэту Владимиру Высоцкому, голосом и словом, которого кричит время. Мой сердечный привет милой и очаровательной Марине, которую я полюбил еще на экране. Ф. Абрамов. 28 ноября 1974 г.»
Месяцем раньше, где-то в октябре, несколько таганцев (Владимир Высоцкий, Иван Бортник, Валерий Золотухин, Зинаида Славина, Элла Левина) во время гастролей театра побывали дома у выдающегося русского писателя. Жили Федор Александрович и его жена Людмила Владимировна тогда на Васильевском острове.
Во время застолья Людмила Владимировна включила магнитофон-кассетник:
- Я старалась записывать только песни, - сказала она автору этих строк. - Кто ж знал, что и наши застольные разговоры могут иметь ценность!.. Да и не было у нас еще такого достатка, чтобы кассеты на разговоры тратить, и кассеты в дефиците тогда были...
Отдельные фрагменты беседы все же попали на магнитную ленту. Далеко не все можно разобрать, не все голоса узнаваемы, и потому не представляется возможным реконструировать беседу в целом.
Говорили об искусстве.
- Вы слышали, что Пушкинский театр ставит новую инсценировку «Мертвых душ»? - спросила Элла Петровна Левина, и таким образом затеялся разговор о Пушкинском театре, о великой поэме Николая Васильевича Гоголя и ее новом сценическом решении. Помянули Хлестакова, вспомнили главного режиссера театра и исполнителя роли Павла Ивановича Чичикова Игоря Олеговича Горбачева.
Федор Абрамов в своих суждениях был как всегда предельно откровенен:
- В нашу бытность, в нашу юность он еще что-то значил, а потом так раздулся!..
За столом Владимир Высоцкий пел. Начал он с «Очей черных». Хозяин дома реагировал на песни эмоционально. Он громко хохотал при словах «Служил он в Таллине при Сталине, теперь лежит заваленный, нам жаль по-человечески его...» После «Баньки по-белому» не сдержался - несколько раз сильно ударил в ладони. А после «Смотрин» не только аплодировал, но и изустно выразил свое отношение к песне:
- Прекрасная вещь!
Под «Диалог у телевизора» дружно хохотали все.
Владимира Высоцкого на гитаре сменил Валерий Золотухин. Он спел песню про коней из незадолго перед тем увидевшего свет телефильма «Бумбараш», пушкинские «Дорожные жалобы» («Долго ль мне гулять на свете...» ), еще пару песен, одну из них без инструментального сопровождения. Завершились посиделки коллективным исполнением песни «Дорога»:
«Я выйду живым из огня,
А если погибну до срока,
Останется после меня
Дорога, дорога, дорога!»
Подробностей встречи Людмила Владимировна Крутикова-Абрамова припомнить не смогла:
- Помнится только, что застолье получилось шумное, очень радостное, а разговоры - доверительными...
Это, вероятно, было единственное посещение Владимиром Высоцким «дома» Федора Абрамова – квартиры на Васильевском острове.
…Федор Абрамов и Владимир Высоцкий познакомились в Москве. Таганка ставила «Деревянных коней». Во время совместной работы над спектаклем писатель подружился с Юрием Петровичем Любимовым, артистами театра. Он очень любил не только Владимира Высоцкого, но и Татьяну Жукову, Зинаиду Славину...
В кабинете художественного руководителя театра Юрия Петровича Любимова были представлены друг другу Федор Абрамов с женой и Марина Влади, она тогда приезжала в Москву.
Людмила Крутикова-Абрамова:
- Меня Высоцкий покорил тем, что был прост в общении. Ни тени зазнайства, ни снобизма - когда тебе руку подают, словно одолжение делают.
Федор Абрамов радовался, что его «Деревянных коней» взялась ставить Таганка - как позже будет радоваться «Братьям и сестрам» в Ленинградском малом драматическом. Но Таганка была первой.
Когда студенты ЛГИТМиКа приехали к Федору Абрамову в Дом творчества в Комарово и попросили дать «добро» на постановку «Братьев и сестер», он поставил им условие: обязательно съездить в Верколу, на его родину, и воочию увидеть жизнь северян.
Артисты Таганки были постарше, поопытней и жизненно и профессионально, им подобных требований писатель не выдвигал. Он просто сидел рядом с Юрием Любимовым и консультировал. Федор Абрамов месяц не вылезал из театра!
На Русский Север же отправился художник Давид Боровский - собирать материал для оформления сцены. Так что зрители, сами того не подозревая, видели подлинные деревенские половики, утварь, сельхозинвентарь - вплоть до бороны.
Обращение элитного в своем роде театра к деревенской прозе было несколько неожиданным. Официальный прием «Коней» проходил с трудом.
Людмила Крутикова-Абрамова:
- Любимов кричал, что вообще больше ничего ставить не будет. Абрамов был не менее резок: «У меня прострелены обе ноги, мой патриотизм немецкими пулями вышит на моем теле, и не вам меня учить, что тут и как нужно делать, и не надо забывать, что все мы вышли из деревни и корни наши там!..»
Спектакль удалось отстоять. Премьера была триумфальная. Спектакль имел грандиозный успех. Писатель справедливо считал, что «Деревянные кони» один из лучших спектаклей Театра на Таганке.
К юбилейному вечеру, посвященному 60-летию Юрия Любимова, Федор Абрамов подготовил выступление. Но, т.к. празднование затянулось, и он почувствовал, что аудитория устала, решил ограничиться несколькими словами.
«Выступать в этой ситуации – безумие», - записал Абрамов на следующий день в дневнике. Сохранилась черновая рукопись подготовленного Слова, где в числе других питомцев юбиляра упоминается и Владимир Высоцкий:
«Уж коли я заговорил о таких вещах, как почетные звания и награды, скажу и об артистах Таганки, об их почетных званиях, а следовательно, и об их заработке.
В иной театр зайдешь - публики горстка, стайка, да и то часто из числа тех, кто хранит верность из уважения к его славному прошлому, зато заслуженных народных и прочих - иконостасы.
На Таганке - наоборот. А разве такие блестящие артисты, как Высоцкий, Шаповалов, Бортник, Жукова, Смирнов, Ронинсон, Власова, Смехов - кто еще? - да разве все они, давно уже заслужившие любовь и признательность зрителя, не заслуживают поощрения?
Всякий раз, покидая столицу, Федор Александрович приглашал таганцев к себе в гости:
- Приедете в Питер - прошу! Мы с женой будем рады...
В 80-м, когда Владимир Высоцкий умер, Федор Абрамов лето проводил в своей северной деревне. Скорбное известие пришло с опозданием, писатель заметался: ехать - не ехать, успеет - не успеет на похороны...
31 июля он записал в своем дневнике: «Скоропостижно умер Владимир Высоцкий... Отчего? Эх, жистянка, жистянка...»
В неопубликованных записках Федора Абрамова вдова писателя обнаружила еще две заметки, касающиеся Владимира Высоцкого. Первая датирована декабрем 1980-го - писатель готовился к прогремевшему на всю страну выступлению в телевизионной студии «Останкино».
«Владимир Высоцкий.
Воистину народный артист и народный поэт-песенник. А умер - единственное извещение о смерти в «Советской культуре», которое я прочитал, будучи в архангельской деревне.
А ведь это - артист века.
Жерара Филипа хоронила вся Франция, а Владимир Высоцкий разве меньшее место занимает в сердце советского народа, чем Жерар Филип в сердце французов.
Я любил Владимира Высоцкого. Он будоражил, начинял души молодостью, не давал заплесневеть».
Вторая заметка - от 10 октября 1982 г.
«Высоцкий Вл.
Из породы романтических героев искусства, которые служат знаменем не для одного поколения.
(Жерар Филипп, Пиаф, (не разборч. В.Ж. ) Шаляпин ?
Символическая фигура для своего времени.
Его горлом и словом хрипит и орет время.
(См. мои заметки об Останкино.)»
Владимир Высоцкий ценил творчество Федора Абрамова. При ответе на вопрос: кто ваши любимые писатели, не единожды упоминал его имя.
«Мне нравятся книги Федора Абрамова, Василия Белова, Бориса Можаева - тех, кого называют «деревенщиками»...
В другой раз:
«Каковы мои литературные вкусы? Привязанности мои немногочисленны, а вкусы - определенные. Из теперешних, из «деревенщиков», что ли, я очень люблю Можаева, Абрамова, Белова...»
Писатель фигурирует и в поэтических произведениях Владимира Высоцкого. В «Театрально-тюремном этюде на таганские темы» ( К 10-летию Театра на Таганке ):
«... За долги ваши праведны труды -
Земной поклон, Абрамов...»
(23.04.74.)
А в посвящении Юрию Любимову к 60-летию со дня рождения он упоминает абрамовских «Деревянных коней». (30.09.77)
Спорным остается посвящение Федору Абрамову песни «Смотрины», той самой, во время исполнения которой у себя дома, писатель безудержно хохотал. Если верить «Алфавитному, хронологическому и библиографическому указателю-справочнику», она посвящена Валерию Золотухину и Федору Абрамову. Во многих других источниках: Валерию Золотухину и Борису Можаеву.
Говоря о взаимоотношениях Федора Абрамова и Владимира Высоцкого, нельзя обойти вниманием и попытки писателя помочь поэту в публикации его стихов.
«Я пытался даже кое-что публиковать. Среди них были просто стихи, чистые стихи, никакие не песни. В «Аврору»... Там были стихи «Дорожный дневник»...»
В данном случае писатель оказался бессилен...
А вот напечатать в той же «Авроре» очерки Вениамина Смехова о товарищах-актерах, помог.
Вениамин Смехов: «...Федору Абрамову, большому писателю, другу Театра на Таганке (...) низкий поклон. Если б не его вмешательство, не вышла бы моя первая публикация о Высоцком - 1980 год, май месяц, журнал «Аврора». Только авторитет Абрамова заставил снять традиционный тормоз по кличке «как бы чего не вышло».
Сведения о том, что Владимир был доволен статьей в «Авроре» - от его близких и от фотографа Валерия Плотникова, которому за несколько дней до 25 июля поэт бодро ответил (на вопрос: как понравилось?): «Приятно о себе читать не на латинском шрифте».
Очерки вышли с фотографиями Плотникова. Владимир Высоцкий при нем звонил матери Нине Максимовне, говорил об этой публикации и при этом «был ужасно рад».
Автор текста - Владимир Желтов
