ВРЯД ли кто отважится спорить, что внутренний мир писателя намного богаче и сложнее, чем у рядового обывателя. Посему такие города, как Москва или Петербург, в его восприятии оказываются полнее, многообразнее. Грибоедовские Москва и Петербург — не исключение. С чего же, например, начинается Белокаменная Александра Сергеевича?
...Москва знала Грибоедовых испокон века, это семейство упоминается в старинных грамотах, дворянских родословных ещё в XVI и XVII веках. Встречаются среди Грибоедовых воеводы и генералы, скромные армейские офицеры и блестящие гвардейцы, и все они верно служили своему государю и отечеству. Недаром долгие годы держались в городе названия переулков — Грибоедов да Грибоедовский.
Младенец Александр родился на Остоженке: отец и мать будущего драматурга, Сергей Иванович и Анастасия Фёдоровна, снимали тогда часть деревянного дома купчихи Шушириной, что стоял в приходе церкви Успения Пресвятой Богородицы. К сожалению, храм этот, так же как и церковь, где венчались старшие Грибоедовы (Спаса Преображения на Песках; близ Арбата), были уничтожены во время антирелигиозной кампании 1930-х годов. А вот шуширинский дом «дотянул» почти до самого конца прошлого века, здание снесли только в 1997-м. Теперь одним из немногих уцелевших грибоедовских адресов в Москве стало знаменитое строение на Новинском бульваре.
С НАЧАЛОМ XIX столетия в семью Грибоедовых вернулся материальный достаток. Новый император Александр I восстановил вольности дворянства, открыл границы, начал осуществлять ряд либеральных реформ. Страна переживала подъём, пробудивший в обществе оптимистические ожидания. В общем, жизнь в России опять наладилась, а вместе с ней наладилась и жизнь Грибоедовых. Теперь у них появилось уютное семейное гнёздышко — упомянутый выше чрезвычайно симпатичный особняк. Прежде дом этот составлял часть городской усадьбы вдовы обер-прокурора Анны Волынской, тётки матери Грибоедова. По завещанию владелицы, особняку предстояло отойти к семье Волынских, но тут дядюшка Алексей Фёдорович очень удачно провёл судебный процесс, завладел домом и быстренько перепродал его сестре.
Юный Саша рос в окружении необычайно интересных мест. Позади особняка расстилался живописный и богатый «государев сад», ставший с 1690-х годов патриаршим. А за садом открывалась потрясающая по красоте панорама знаменитых Пресненских прудов. Когда-то серпуховской князь Владимир Андреевич Храбрый, герой Куликовской битвы и владелец села Кудрина, перегородил речку Пресню возле самого устья и устроил здесь деревянную мельницу. Позже она перешла в ведение великокняжеского, а затем и царского Двора и сохранялась более четырёхсот лет - до конца позапрошлого века. А ещё дальше, в большом тенистом парке, подле самых прудов, ветшал бывший деревянный дворец грузинского царя Вахтанга VI и его сыновей царевичей Бакара и Георгия. Можно себе представить, какое впечатление производили оба сии сооружения на Сашу Грибоедова и его старшую сестру Машу, когда они в хорошую погоду под присмотром гувернёра и гувернантки совершали прогулки по парку. Правда, близко к дворцу подходить им запрещалось, и дети населяли здание привидениями и разбойниками из английских и немецких сказок и баллад. К слову, память об этой старинной постройке сохранилась в наименовании Большой и Малой Грузинских улиц, пролегающих в пространстве современной Пресни.
ПО воспоминаниям современников, дом Анастасии Фёдоровны, как и всякий барский дом, включал несколько комнат, каждая из которых имела своё лицо. У детей были особые спальни и особая комната для игр и занятий. Была также огромная столовая с раздвижным столом, а рядом — диванная, куда гости переходили после обеда. Около парадного танцевального зала с зеркалами и хрустальной люстрой располагалась необычайно уютная гостиная. В буфетной хранилась дорогая посуда, в гардеробной — громоздкие шкафы с одеждой, а в сундучной — сундуки с запасами белья. Рядом со спальней барыни помещался её будуар. И всё-таки сей дом был великоват для маленького грибоедовского семейства, поэтому часть помещений сдавали внаём известному в то время танцмейстеру П.Е. Иогелю. Каждый четверг здесь устраивался большой танцкласс, превращавшийся порою в настоящий детский бал, и благодаря этому особняк на Новинском бульваре славился на всю Москву.
С данным адресом связаны, пожалуй, самые счастливые годы Александра Грибоедова. Юноша отлично учится в Московском университетском благородном пансионе, а затем переходит в самый университет, причём - также с блеском - оканчивает сразу три факультета: словесный, нравственно-политический (юридический) и физико-математический. При этом не ограничился степенью кандидата и готовился сдавать на доктора.
Вспыхнувшая в 1812 году война прерывает привычное течение жизни. Александр Сергеевич вступает корнетом в Иркутский гусарский полк и вместе с ним отправляется защищать отечество. Дом Грибоедовых погибает в огне грандиозного пожарища при занятии Москвы неприятелем. Впоследствии овдовевшая (и, кстати, давно разъехавшаяся с мужем) Анастасия Фёдоровна решила восстановить строение, но уже следуя изменившейся моде и своим довольно ограниченным финансам. Впрочем, будущий автор «Горя от ума» в те поры находится весьма далеко от родного города. Дела службы — военной, а затем дипломатической - забрасывают его попеременно в городки Кобрин и Брест-Литовск (на русско-польской границе), в Петербург, на Кавказ, в Персию.
В МОСКВЕ драматург появляется снова лишь в 1823 году. Поводом для этого визита послужила свадьба его лучшего друга, Степана Никитича Бегичева. Его юная очаровательная супруга, Анна Ивановна, происходила из рода мещан Барышниковых, который, разбогатев, приобрёл себе дворянский титул - подобная практика существовала на исходе царствования Екатерины II. Молодожёны поселились в огромном барышниковском особняке на Мясницкой улице (современный № 42). Выстроенный зодчим М.Ф. Казаковым, он являет собою превосходный образец классицизма, стиля, который иногда в Москве называют по имени одного из самых его ярких представителей — казаковским.
Александр Сергеевич, несмотря на то, что официально остановился у матушки, на Новинском, большую часть времени проводил у Бегичевых. Здесь он оказался в родной среде, где обожали чтение, беседы о литературе в кругу друзей, в общем, в той самой «светлой, образованной Москве». Здесь им были написаны и прочитаны многие сцены своей гениальной комедии. Постоянными посетителями бегичевского салона были писатели Д.В. Давыдов, князь В.Ф. Одоевский, В.К. Кюхельбекер, композитор А.Н. Верстовский. Последний, например, несколько раз исполнял романс «Чёрная шаль» на стихи А.С. Пушкина, который распевала тогда вся Белокаменная, причём аккомпанировал ему Грибоедов. Перед отъездом в Петербург, в мае 1824 года, Александр Сергеевич подарил С.Н. Бегичеву рукопись «Горя от ума» с исправлениями, ту, что теперь носит наименование «Музейный автограф».
Здесь же, по свидетельству бегичевской племянницы Е.П. Соковниной, возникло ещё одно популярное произведение. «В ту зиму [1823/24] Грибоедов продолжал отделывать свою комедию «Горе от ума» и, чтобы вернее схватить оттенки московского общества, ездил на балы и обеды, до которых никогда не был охотник, а затем уединялся по целым дням в своём кабинете. Тогда по вечерам раздавались его чудесные импровизации на рояле, и я, имея свободный доступ в его кабинет, заслушивалась их до поздней ночи. У меня сохранился сочинённый и записанный самим Грибоедовым вальс, который он передал мне в руки». Речь идёт о вальсе ми минор. Возможно, и второй вальс – ля бемоль мажор – был написан тогда же.
Здание на Мясницкой, 42 великолепно сохранилось. Ныне тут размещается пресс-площадка популярного еженедельника «Аргументы и факты». А вот с домом грибоедовской родительницы не всё так просто. Купцы Сидельниковы - им Анастасия Фёдоровна продала дом после гибели сына - основательно переделали его по своему вкусу. В советские же времена, точнее, в начале 70-х, строение разобрали, а потом заново возвели по старым чертежам. Так что по-любому это новодел. Мемориальная доска на боковом фасаде не содержит информации о пребывании тут драматурга - только его портретный барельеф и имя. Вроде бы давно уже назрел вопрос насчёт создания мемориального музея. Однако воз и ныне там — особняком прочно завладел некий офис.
А Грибоедовский переулок, упомянутый, кстати, в рассказе И.А. Бунина «Чистый понедельник»? Связан ли он с нашим героем, действительно ли одно время драматург проживал здесь, вблизи Ордынки? Проживал, да только не «тот самый» Грибоедов, а один из его прямых предков — стрелецкий полуголова Иван Фёдоров сын Грибоедов. Именно в честь него был назван сей переулок, переименованный в конце XIX века в Пыжевский. С давних пор в тихом и уютном Замоскворечье селились стрельцы. Впрочем, это тема уже для другого рассказа...
ДОБРАЯ половина жизни великого писателя связана с Петербургом. Так уж вышло, что в Северной столице у Грибоедова практически не было собственного жилья. Он месяцами квартировал то у приятелей, то в номерах гостиницы Демута на Мойке. Единственным исключением стала квартира в доме Косиковского.
Огромный участок между рекой Мойкой, Невским проспектом и Большой Морской улицей имеет богатейшую историю. Ещё при Петре I здесь появляется деревянный Мытный (Гостиный) двор, уничтоженный впоследствии огнём. Несколько десятилетий спустя на этом месте по проекту замечательного архитектора Б.Ф. Растрелли строится временный (опять же деревянный) Зимний дворец императрицы Елизаветы Петровны. Новой государыне — Екатерине II — сие здание весьма не нравилось, ведь там она, будучи ещё Великой княгиней, пережила самые тяжёлые и мучительные дни своей жизни; поэтому дворец велено было разобрать. При этом большая часть территории перешла к «Его Высокопревосходительству господину сенатору и генерал-полицмейстеру Николаю Ивановичу Чичерину», для которого в 1768-1771 годах и построили существующий ныне дом.
Благодаря местоположению на главной столичной улице, в наиболее привилегированной 1-й Адмиралтейской части города, на оживлённом перекрестке, владельцы дома всегда получали от него весьма приличные доходы. Ряд покоев сдавался жильцам, бельэтаж арендовали купцы, а также клубы и зрелищные предприятия. Например, ещё с конца XVIII столетия здесь находился Музыкальный клуб, среди завсегдатаев коего были замечены Д.И. Фонвизин и В.В. Капнист, А.Н. Радищев и Ф.И. Шубин, И.А. Старов и Н.А. Львов, Д.С. Бортнянский и Д. Кваренги.
С 1806 года дом числится за почётным гражданином Петербурга купцом А.И. Косиковским. Заметим, что ещё при предыдущих владельцах началось значительное расширение особняка, в частности, был пристроен четырёхэтажный корпус по Большой Морской улице, украшенный ионической колоннадой (архитектор В.П. Стасов). Верхний этаж в нём заняла частная типография А.А. Плюшара — одна из лучших в столице. Здесь печатались газета «Северная Пчела», журнал «Библиотека для чтения», альманах «Новоселье», «Панорама Санкт-Петербурга» А.П. Башуцкого, пушкинские и гоголевские произведения; позднее начал издаваться первый в России «Энциклопедический Лексикон».
Нельзя, конечно же, не упомянуть и здешний модный ресторан «Талон», куда Пушкин направляет Онегина на встречу с Кавериным.
В МАРТЕ 1828 года в данном корпусе поселился Александр Сергеевич Грибоедов. Эти месяцы были временем его наивысшего триумфа — он прибыл в Петербург с текстом Туркманчайского мирного договора, который победоносно завершил Русско-Персидскую войну и закрепил за Империей ряд территорий в Закавказье. Грибоедова, участвовавшего в выработке условий договора, а также особого трактата о торговле, наградили чином статского советника, орденом Святой Анны II степени с бриллиантами и 4000 червонцев.
Наш герой буквально нарасхват. А квартира его имела очень скромную обстановку, самым ценным предметом здесь был рояль. Эти комнаты, по стечению судьбы, оказались последним местожительством Грибоедова в Северной Пальмире. В первых числах июня он отправился отсюда в поездку, из которой ему уже не суждено было вернуться...
Шли годы, десятилетия. В бывшем доме Косиковского один раз сменились хозяева и перебывало невероятное множество контор-арендаторов. При советской власти строение было известно ленинградцам, прежде всего, как кинотеатр «Баррикада» - его вывеска долго венчала фасад со стороны Невского. Со стороны же Большой Морской ещё в 1945-м появилась памятная доска Грибоедову. Несколько раз она поновлялась, а однажды и вовсе чуть не пропала. Частная компания «Талион», каковой теперь принадлежит весь особняк, организовала так называемую реконструкцию его интерьеров под нужды помпезного гостинично-делового центра, и сотрудники Музея городской скульптуры с трудом разыскали доску в груде строительного мусора. И вот недавно, после ряда согласований, сей памятный знак вернулся на своё место.
