Живопись — это жизнь. Фигурально выражаясь, это безумно старый, но не перестающий расцветать талантами и давать изобильные урожаи шедевров Эдемский сад. В самые разные эпохи его рубили религиозные и политические фанатики, его заливали потопы великих смешений культур и терзали пожары, в которых сама История жгла культивировавшие этот сад цивилизации. Древоточцы-конъюнктурщики, листогрызы-завистники и бездарные плагиаторы-короеды плодились в нём без счёта. Но вопреки невзгодам наш сад лишь рос и хорошел, воплощая всё то лучшее, что есть у человечества: красоту, гармонию, стремление к самосовершенствованию.
Так происходило и происходит благодаря спасительному свойству живописи, ещё сильнее роднящему её с миром живой природы. Всё дело — в качественной устойчивости. В закреплении всех тех достижений великих мастеров прошлого, которые успешно «приживаются», получают широкое признание и «работают» во благо развития искусства вплоть до настоящего времени.
Как семена погибшего древа, попадая в землю, дарят жизнь множеству новых ростков, которые в будущем обязательно дадут всходы, так и величайшие произведения художников во всех уголках планеты Земля влекут к себе всё новых последователей, которые обязательно сохранят, творчески осмыслят и воплотят их наработки в своих произведениях.
Приблизительно такие рассуждения рождаются в умах нашего маленького, но дружного коллектива, когда мы любуемся картинами знакового испанского импрессиониста Хосе Пуч Падильи. Будучи внуком небезызвестного живописца Хосе Падильи, он де-факто являлся учеником своего прославленного деда и продолжателем славной династии мастеров, творившей на просторах Иберийского полуострова ещё в позапрошлом столетии. Отсюда и берёт начало наша аналогия с «семенами» таланта, попавшими на благодатную почву. Однако, куда важнее та роль, которую герой нашей статьи сыграл в качестве духовного наследника испанской школы импрессионизма. Конечно, речь не идёт о каком-либо прямом влиянии гения Хоакина Сорольи или великолепного, но незаслуженно забытого Мариано Фортуни.
Скорее можно говорить о том, что именно Хосе Пуч Падилья стал одним из тех немногих испанцев нового времени, которому сперва удалось уловить, освоить и переосмыслить характерные приёмы работы со светом и цветом, которыми так прославились их великие предшественники, а затем привнести эту технику в собственные работы. Его сеньориты, чьи прекрасные лица и нежные плечи неизменно ласкает фирменный «сорольевский» солнечный свет, варьируясь от рассеянно-мягкого до бескомпромиссно-яркого — совершенно неотразимы. При этом нарративы Падильи ощущаются вполне актуальными, пусть его героини и выглядят гостьями из довоенного прошлого.
Их образы полны романтики и очарования, а поза, мимика и жесты волшебным образом сочетают непринуждённую естественность с наивным, будто бы не до конца осознаваемым моделью эротизмом. Если в этих полотнах и присутствует некий чувственный вызов (кого пытается обманывать автор? Ну конечно же он там присутствует*- прим. ред), то в нём нет ни капли озорной буффонады пин-апа или дерзости рекламного плаката. Перед нами, блистая бездонными глазами, в манящей бездне которых совсем несложно «утонуть», предстают всё те же образчики «жгучей» испанской красоты, которые когда-то прославил на весь мир великий Франсиско Гойя.
Итак, художник овладел мастерством старой доброй испанской импрессии, не уступавшей свежестью исполнения и дерзостью замыслов лучшим парижским образцам. Принцип качественной устойчивости, о которой мы писали выше — налицо. Но в чём де самостоятельная ценность его работ?
В том, что они способны влюблять в себя даже самого искушённого зрителя. Не жеманным кокетством героинь или броским эпатажем композиций, но правдивостью образа и явно ощущаемым желанием художника разделить с ним драгоценное мгновение. Гармоничным сочетанием ярких оттенков с приглушённым фоном, стремительных мазков - с филигранной проработкой границ и контуров, лаконичности художественного высказывания — с «бьющей через край» энергетикой мгновения жизни, заключённого в пространстве картины.
Итак, импрессионизм Хосе Пуч Падильи рождает настоящую «химию» чувств между героями его работ и теми, кто их созерцает. Это самый ценный дар, преподнесённый маэстро сумасшедшему XXI веку. Когда постмодерн готовился полностью трансформировать по своему образу и подобию наш общий Эдемский сад по имени Живопись, начисто отрицая старую школу и высмеивая немодный ныне романтизм как несостоятельную экзистенцию, такие мастера как сеньор Падилья не сберегли всё то лучшее, что создала европейская живописная традиция XIX века. Наш герой успел отыскать для её лучших образчиков место под Солнцем второго тысячелетия, сохранив для мира живописи утончённую красоту испанского импрессионизма.
🎯 Если Вам понравилась статья, поставьте «палец вверх» и подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить следующие публикации. Приглашаем посетить наш сайт! Делитесь мнениями в комментариях! Спасибо, что уделили время прочтению статьи! Предлагаем для обсуждения статьи:
