единство слова и образа
Я уже как-то упоминал, что для меня художник Лев Рубинштейн является - лично для меня - как бы личным иллюстратором писателя-фантаста Герогрия Мартынова. Нет, я знаю, что Лев Яковлевич не только Георгия Сергеевича иллюстрировал. И не только Стругацких. И не только фантастику… Но речь сейчас пойдет именно о этом дуэте.
Потому что на иллюстрациях к различным произведениям Мартынова легко проследить изменение стиля художника. Что неудивительно: ведь Рубинштейн иллюстрировал Мартынова на более протяжении двадцати лет – с «Звездоплавателей» (первое издание 1955 год) до «Сто одиннадцатого» (1976 - 79-й годы).
Вот со «Звездоплавателей» и начнем.
Первая книга "200 дней на звездолете" (1955)
Обратите внимание: черный фон, грубые толстые штрихи - словно художник рисовал не черным по белому, а наоборот. Люди в скафандрах изображены скорее в манере 30-х годов (даже автомат напоминает чем-то автомат Томпсона): "дутики", складки, шлемы как у "псов-рыцарей"... Техника (механизмы) рубленая. очень похожа на антарктические вездеходы.
Проходит год.
"Сестра Земли" (1956)
Кажется ничего не изменилось в технике подачи. но уже в формах вездеходов начинает появляться обтекаемость (уже веяния начала 60-х), скафандры с прозрачными шлемами. Да и фон светлее, и штрих тоньше.
И вот уже заключительная часть трилогии "Наследие фаэтонцев"
Кажется и говорить не о чем? Но обратите внимание: как изменился антураж, насколько "модерновым" стал стиль (можно сказать даже: дизайн), насколько стали штрихи тоньше и... динамичнее.
Здесь уже видно приближение Рубинштейна к более привычному нам, почитателям "золотого века" советской фантастики и Мартынова, как одного из его представителей (не высшего звена, но гораздо выше среднего, массового), к его, Льва Яковлевича, классическому стилю.
"Каллиисто" (1957) и "Каллистяне" (1960)
Вот типичные иллюстрации, в которых все еще присутствует "ранний", "тяжелый и "мягкий" Рубинштейн с элементами "обтекаемости".
А вот уже здесь видна некоторая разница. Обратите внимание: на обоих иллюстрациях изображена силовая установка звездолета каллистян. Но как облегчен "мрамор", вместо труб добавлен орнамент... Да и люди уже совсем иначе выглядят: стремительнее, тоньше. Не штрих уже, а почти мазок тонким пером. Полупрозрачность, которую в четкой графике, без полутонов, изобразить трудно.
И динамику.
А Лев Рубинштейн - смог. И, более того, довел это почти до совершенства (но об этом чуть позже).
Когда я первый раз прочел Мартынова в обрамлении Рубинштейна, меня поразило сочетание тяжелого, имперского (нет, я не знал тогда таких слов) стиля со светлой (вспомните первые иллюстрации "белым по черному") романтикой даже не "стекла и бетона", а просто стекла и армирования.
И... И сексуальность.
Я прочел дилогию в 12 лет, и иллюстрации произвели на мою ломающуюся, взрослеющую психику, признаюсь, неизгладимое впечатление.
Которое было усугублено после прочтения "Гианеи" (первая редакция 1963-й, вторая - 1971-й годы).
И стиль художника тоже изменился.
От "мешковатости" изображения человека практически ничего не осталось. Зато динамка, движение, порывистость стиля - возобладала.
Что стало уже нормой в "Сто Одиннадцатом" (1976)
Довольно посмотреть как художник стал изображать бытовое, угловатое, четкое, граненное ("я не боюсь этого слова", как сказал бы конферансье из "Необыкновенного концерта" кукольного театра Сергея Образцова) наше, совмещая его лишь небрежным штрихом с инопланетным -
Мне кажется, что тандем (возможно довольно условный) двух авторов - это очень хороший пример, как слово может влиять на образ. А возможно и наоборот.
ПС. Я нарочито не коснулся никаких других аспектов творчества Льва Рубинштейна (да и Георгия Мартынова). Я просто привел пример соавторства - без всяких скидок - двух художников.
