Михаил Бахтин, "Проблемы поэтики Достоевского". Издательство Эксмо, 2017 год.
В рецензии "я" самого рецензента должно присутствовать по минимуму: считается так. Сегодня - нет.
Суммируя впечатления, понимаю: этим постом пройду по восхитительно тонкому льду. Где-то неподалёку позиция Шарикова, который не согласен с обоими - и с Энгельсом, и с - как его, дьявола - Каутским. Но попробуем.
Великий Бахтин был везде: в статьях Щеглова, в программе Волгина, в мемуарах Жолковского. Кольцо сжималось.
Готовясь к занятию по Рабле, я перечёл отдельные главы из "Гаргантюа и Пантагрюэля". Искал литературу о книге - там Бахтин. Так я впервые кое-что у него прочитал, а также наконец узнал значение термина "карнавализация" - его, оказывается, тоже ввёл в оборот Бахтин. Понравилось очень.
Смутило одно: читаешь Бахтина - карнавализация у Рабле есть. Читаешь Рабле - есть старые-добрые буффонада, гиперболизация, гомерический смех, а никакой карнавализации нет. Нету.
Наконец, взялся за "Проблемы поэтики Достоевского".
Книга написана мастером, глубоко погруженным в предмет и бесконечно эрудированным. Прекрасный, отнюдь не сухой русский язык. Множество побочных фактов, открытий и замечаний - о Кириллове, о "Подростке", об истории изучения творчества великого русского писателя. Достоевсковедение, одним словом.
Смутило одно - ключевая идея, базовый авторский термин. Полифония.
По Бахтину, писатели-реалисты, даже великие, именно что описывали своих героев - простых или сложных. В тексте всегда был виден автор, и героев мы видели сквозь призму писательского взгляда; нам про них рассказывали.
Достоевский же, как пишет исследователь, самоустраняется из повествования полностью, и перед нами предстаёт калейдоскоп из сознаний и голосов героев. Ещё раз: автора нет, а ту или иную картину мы видим глазами героев. Оттого и гротеск, и фантастичность, и "романы идей", и прочая, прочая. Разумеется, я несколько утрирую: Бахтин доказывает существование полифонии сколь убедительно, столь и изящно.
Было бы мне двадцать лет, уверен: примерял бы "полифонию" к любому произведению.
Но мне за тридцать, Достоевского я люблю; и главное - не только не наблюдаю у него полифонии (бывает), но вижу нечто противоположное. И речь, и внутренние монологи героев Достоевского (при всём их идеологическом и нравственном разнообразии) подозрительно напоминают речь автора, его эмоциональную дробную скороговорку из "Дневника писателя". Нарочитое пренебрежение к "стилистике" - пейзажам, портретам, лексике героев - своеобразная "фишка" Достоевского; велик он точно не этим.
Тут бы, воздав должное действительно огромному вкладу Михаила Бахтина в литературоведение, завершить рецензию примирительным рассуждением о зыбкости в деле познания истины вообще и в гуманитарных науках в частности, но нет.
Причин столь большого влияния Бахтина на последующих литературоведов, как мне кажется, две.
Во-первых, Михаил Бахтин - человек героической и сложной судьбы, харизматик и лидер; ему внимали студенты и ученики; так строится партия, движение, секта. Воспоминания о нём всегда ярки и полны благоговения. Кроме того, его взгляды поражают новизной, опровергают предыдущее, он смело вводит новые термины и в дальнейшем пользуется ими как данностью.
Во-вторых, за гражданином всегда идёт поэт, а за народниками - символисты, и после долгих лет изучения литературы под гнётом базиса и настройки, под оптикой "объективных исторических процессов", после неизбежных реверансов в сторону социальной и политической составляющей творчества того или иного писателя, бахтинские исследования глубоко поэтичны. В них чистый поиск без оглядки, та самая башня из слоновой кости, ставшая маяком для целого поколения ищущих свежего слова в литературоведении.
Истина рождается не только в споре, но и в разнообразии. Разноцветии мнений, суждений, талантов. Оттого честь и хвала замечательному русскому учёному и мыслителю, исследователю, философу и поэту - Михаилу Михайловичу Бахтину.
#бахтин #достоевский #полифония #классика #рецензия
