Курские мстители. Как в 1968 году был совершён теракт в Курске

Несмотря на устоявшееся в настоящее время мнение, что Советском Союзе терроризма не существовало, теракты в СССР всё же случались. Самыми известными считаются теракты в московском метро в 1977 году, когда в Москве прогремело три взрыва, унесшие жизни 7 человек. Нот за 9 лет до этих событий в Курске произошел куда более кровавый теракт, чем в Москве.

В девятом часу утра 27 сентября 1968 года в город­ском управлении МВД по Курску раздался теле­фонный звонок. Женский голос кричал в трубку, что на Привокзальной площади неизвестные открыли автоматный огонь по мирным гражданам. Стоит ска­зать, что дежурный сначала не поверил женщине. Но вслед за первым звонком последовал второй, где уже мужчина заявил примерно то же самое, что и женщина. Затем звонки стали поступать все чаще, и дежурный по городу все-таки направил на Привокзальную пло­щадь патруль.

Привокзальная площадь в Курске. Стрелкой указан дом, откуда велась стрельба

Подошедшие (в то время машин у милиции было слишком мало) к площади милиционеры увидели следы крови на асфальте перед вокзалом, несколько окровавленных тел и прячущихся горожан. Кому-то оказывали помощь, слышны были крики раненых. На свое счастье, милиционеры не побежали сразу к лежавшим, потому что, как выяснится позже, террористы стояли в готовности у окон одного из домов. Ожидая именно милиционеров, чтобы продолжить стрельбу.

Один из патрульных бросился к ближайшему теле­фону и рассказал об увиденном. А потом началась малопонятная кутерьма. Милицейское начальство явно не понимало, что же им делать. Стали звонить в обком, горком, в КГБ по Курской области. Но и там люди были в полной растерянности. Они были явно не готовы к подобным событиям и не знали, что же им предпринять.

В конце концов в горкоме нашелся бывший фрон­товик, который взял ответственность на себя. Он при­казал милиционерам оцепить площадь, постараться вывести оттуда людей, эвакуировать жителей соседних домов, установить, откуда ведется стрельба. Сразу оце­пить площадь не получилось: элементарно не хватало личного состава. И тогда было принято решение при­влечь к оцеплению солдат из расквартированной на окраине Курска части внутренних войск. Тут-то и выяс­нилось, что стрелявшие могут быть как раз служащими из той части. За полтора дня до стрельбы на площади из части дезертировали двое солдат-срочников, при­хватив с собой два автомата Калашникова, пистолеты и несколько обойм с боевыми патронами.

Вскоре эта информация подтвердилась, была уста­новлена и квартира, из которой велась стрельба. Это была квартира 41, расположенная на четвертом этаже дома №1 по улице Вокзальной. Из окон этой квартиры Привокзаль­ная площадь была как на ладо­ни.

Квартира на 4 этаже, из которой велась стрельба

Жителей соседних квартир и граждан с площади удалось эва­куировать. Но ворваться в саму квартиру с ходу не получилось. Че­рез закрытую дверь прогремела длинная очередь, а затем юноше­ский голос заорал, что в квартире заложники и если начнется штурм, то они всех убьют. И тут из-за несогласованности действий милиционеров на пло­щади появился автозак, перевоз­ивший осужденных из следствен­ного изолятора на вокзал, чтобы отправить зэков по этапу. По ма­шине тут же открыли огонь. Один из заключенных в переполненном автозаке был убит наповал, двое ранены. Жертв могло быть боль­ше, но водитель не растерялся — как только по машине защелкали пули, он надавил на газ и увел машину в ближайшую подворотню.

«Голос Америки» преувеличил

А в спешно созданном штабе, в который вошли руководители курской милиции, КГБ, партийных органов и военных, все никак не могли решить, что же делать в дан­ной ситуации. Террористы, а ими действитель­но оказались срочники из той самой воин­ской части внутренних войск ефрейтор Юрий Суровцев и рядовой Виктор Коршунов, сбе­жавшие из части 25 сентября, на переговоры не шли. Лишь истерично кричали, что убьют всех заложников, а также тех, кто приблизится к двери квартиры, а потом покончат жизнь самоубийством.

И тут раздался звонок из Москвы с требованием срочно доложить, что творится в Курске. Чиновники опешили: они не спешили докладывать в Москву о ЧП. За них это сделала радиостанция «Голос Америки». Которая сообщила, что в Курске военнослужащие под­няли вооруженный мятеж, протестуя против ввода советских войск в Чехословакию (войска были введены в ночь с 20 на 21 августа 1968 года).

Американские журналисты сильно приврали, ни­какого мятежа не было. Но что двигало двумя дезер­тирами, открывшими огонь по ни в чем не повинным людям, было непонятно. Немного успокоив московских чиновников, курские правоохранительные и военные структуры попытались в срочном порядке выяснить все, что можно, о стрелках.

В пожарном порядке много узнать не удалось, вся подоплека кровавых событий выяснится позже, во время следствия. А пока лишь удалось узнать, что незадолго до событий на Привокзальной площади у рядового Коршунова случился нервный срыв. В ответ на какое-то замечание офицера Коршунов неожиданно схватился за автомат (дело происходило на полиго­не, во время учебных стрельб), передернул затвор и заорал, что всех перестреляет, а потом застрелится сам. Его с трудом удалось успокоить и отобрать ору­жие. О ЧП командование в/ч докладывать не стало, попытавшись «замять» дело. Коршунова отправили в госпиталь, подлечить нервы.

Дезертиры: ефрейтор Юрий Суровцев (слева) и рядовой Виктор Коршунов (справа)

Также офицеры вынуждены были сообщить, что Кор­шунов отслужил уже почти 2 года, считается лучшим стрелком части, за пару недель до кровавых собы­тий награжден знаком «Отличник Советской Армии». Именно из-за этого награждения и было решено «за­мять» случай на полигоне. Про ефрейтора Суровцева особист (сотрудник Особого отдела) части сказал, что тот служит всего год на непыльной должности писаря в штабе. На эту должность он попал за хороший почерк. В дуэте Суровцев- Коршунов именно последний выполнял роль лидера, а второй ему подчинялся. Но особист посоветовал воздействовать именно на Суровцева, считая, что тот ско­рее сломается.

Так оно и вышло. Командир дивизии, в которой служили оба дезертира, через дверь приказал Суровцеву расстрелять Коршунова и сдаться. То ли командный голос генерала имел гипнотическую силу, то ли Суровцев уже был на грани, но приказ он выполнил, в 10:15 в квартире 41 раздалась длинная автоматная очередь: ефрейтор выпустил в рядового полную автоматную обойму. После чего открыл входную дверь. Милиционеры зашли в квартиру и... остолбенели.

Квартира, в которой произошла трагедия

Бессмысленная стрельба и попытка самосуда

Двухкомнатная квартира была за­лита кровью. Кроме Суровцева в живых там была только хозяйка квартиры, 38-летняя Тамара С. Она и рассказала правоохранительным ор­ганам подробности того, что проис­ходило в квартире в последние сутки. Ранним утром 26 сентября в дверь на­стойчиво позвонили. Тамара откры­ла дверь и увидела перед собой двух солдат с автоматами. Она не успела ничего сказать, как ее втолкнули в квартиру. Затем один из ворвавших­ся (Коршунов) побежал по комнатам. Увидев спящих мужчин (их в квартире было четверо, кроме того двое детей и мать мужа Тамары), он стал расстреливать их через подушку. Не пощадили они и свекровь хозяйки квартиры. Суровцев шел следом и добивал раненых тяжелым чугунным утюгом. Через минуту в живых остались только дети и Тамара, умолявшая пощадить малолетних сыновей.

Коршунов сказал, что не тронет детей, если жен­щина принесет им водки. Тамара пошла в магазин. По дороге обратно она встретила участкового, но ничего ему не сказала, боясь за жизнь сыновей. Но когда она вернулась в квартиру, дети были мертвы. Дезертиры убили их, пока мать ходила за водкой. В отчаянии Тамара бросилась на Коршунова с кулаками. Тот ударил ее прикладом автомата, повалил на кровать, сорвал одежду...

Следующие сутки Коршунов с Суровцевым «раз­влекались» тем, что пили водку и насиловали жен­щину. Когда поздней ночью солдаты уснули, Тамара попыталась выброситься из окна. Но Коршунов что-то почувствовал, проснулся и оттащил женщину от окна. Избил до потери сознания, а потом разбудил Суровцева. Дезертиры похмелились остатками водки, а затем выглянули в окно. Было около 8 часов утра, на Привокзальной площади было полно наро­да: люди ехали из пригородов на работу в город. Солдаты вытащили из-под кровати чемодан, с которым пришли прошлым утром, открыли его и извлекли на свет несколько обойм с патронами к автоматам, два пистолета, штык-ножи. Затем встали у двух окон и открыли огонь по мирным жителям.

На площади оказалось довольно много бывших фронтовиков, которые сразу поняли, что про­исходит, и стали затаскивать жителей в здание вокзала и в соседние переулки. На площади оста­лись несколько тел погибших и раненых (всего на площади погибло 5 человек, ранено было 11), к которым подойти не было никакой возможно­сти. Стрелки моментально открывали огонь по любой движущейся мишени. И только когда обзор дезертирам был перекрыт подъехавшим БТРом, раненых удалось унести и оказать им помощь.

К тому времени, когда оперативники и эксперты осмотрели квартиру, у дома собралась довольно вну­шительная толпа жителей Курска. Сдерживающие людей милиционеры доложили, что курчане наме­рены совершить самосуд. Чтобы не допустить этого, милиционеры пошли на хитрость. Они переодели Суровцева в милицейскую форму, прикрыли скован­ные наручниками руки окровавленной простыней и в таком виде вывели на улицу. Люди беспрепятственно пропустили «раненого милиционера».

Месть за неудавшуюся жизнь

Расследование велось всего месяц, но и этого хватило, чтобы понять мотивы преступников. Суровцев и раньше страдал психическими рас­стройствами и даже лечился в психиатрической боль­нице. Как его с таким диагнозом взяли в армию, так и осталось неизвестным. Несмотря на то, что Суровцев был старше по званию, он полностью попал под влия­ние Коршунова. А вот с тем было все ясно. Начать с того, что отец Коршунова во время войны служил в немецкой полиции, а после войны был при­говорен к тюремному сроку. Данный период в его биографии не прибавил Коршунову-старшему любви к советской власти и свое негативное отношение к коммунистам он передал и сыну. Перед армией того исключили из института. По какой причине, так и оста­лось неизвестным, но официально утверждалось, что за «образ жизни, недостойный советского студента». А в конце августа Коршунов получил письмо от любимой девушки, в котором та сообщала, что ей надоело ждать и она выходит замуж. Солдат решил покончить жизнь самоубийством, а Суровцев и ранее высказывал по­добные мысли. И оба считали, что их жизнь не удалась и жить дальше не имеет смысла. Но перед смертью, они пожелали отмщения за их неудавшиеся жизни. На вопрос Тамары С. - за что они убили её родственников, они ответили -"мы мстители", вот только кому они хотели отомстить, так и осталось непонятным. Суровцев рассказал, что, планируя побег из армии, Коршунов сразу предложил напасть на какое-нибудь государственное учреждение, чтобы «умереть погромче». Дезертиры написали три бумажки, на которых на­писали буквы «Г», «П» и «М». Эти буквы означали горком, прокуратура и машина партийного чиновника. Выпала буква «Г». Однако от нападения на горком дезертиры отказались. Дело в том, что в 1968 году в одном здании с горкомом располагалось городское управление ми­лиции. Коршунов предложил напасть на прокуратуру, но Суровцев отказался. И тогда они пошли к вокзалу, где едва не наткнулись на милицейский патруль. Пы­таясь скрыться, забежали в первый попавшийся дом. Зачем они открыли огонь по мирным людям, выяснить так и не удалось. Кроме бормотаний Суровцева о том, что Коршунов решил умереть «погромче», да извечно­го русского «оправдания» — водка виновата.

Суд над Суровцевым начался в конце октября. 2 ноя­бря 1968 года выездная сессия Московского военного трибунала приговорила Юрия Суровцева к высшей мере наказания. Приговор был приведен в исполне­ние в том же году, а само дело до недавнего времени оставалось секретным.