Сохранилось стихотворение Лермонтова, написанное в альбом С.Н.Карамзиной:
Любил и я в былые годы,
В невинности души моей,
И бури шумные природы,
И бури тайные страстей.
Но красоты их безобразной
Я скоро таинство постиг,
И мне наскучил их несвязный
И оглушающий язык.
Люблю я больше год от году,
Желаньям мирным дав простор,
Поутру ясную погоду,
Под вечер тихий разговор,
Люблю я парадоксы ваши
И ха-ха-ха, и хи-хи-хи,
Смирновой штучку, фарсу Саши
И Ишки Мятлева стихи…
Точная дата написания его неизвестна. Мы знаем, что 26 июня 1839 года Лермонтов написал в её альбом не понравившиеся С.Н.Карамзиной стихи. А дальше… Впрочем, почитаем лучше, как она сама написала сестре: «Я давно уже дала ему свой альбом, чтобы он в него написал. Вчера он мне объявляет, "что когда все разойдутся, я что-то прочту и скажу ему доброе слово". Я догадываюсь, что речь идет о моём альбоме, — и в самом деле, когда все разъехались, он мне его вручает с просьбой прочесть вслух и, если стихи мне не понравятся, порвать их, и он тогда напишет мне другие. Он не мог бы угадать вернее! Эти стихи, слабые и попросту скверные, написанные на последней странице, были ужасающе банальны: "он-де не осмеливается писать там, где оставили свои имена столько знаменитых людей, с большинством из которых он не знаком; что среди них он чувствует себя как неловкий дебютант, который входит в гостиную, где оказывается не в курсе идей и разговоров, но он улыбается шуткам, делая вид, что понимает их, и, наконец, смущённый и сбитый с толку, с грустью забивается в укромный уголок", — и это всё”… Я вырвала листок и, разорвав его на мелкие кусочки, бросила на пол. Он их подобрал и сжёг над свечой... Он попросил обратно у меня альбом, чтобы написать что-нибудь другое, так как теперь задета его честь» (Екатерина Андреевна осудила этот «дерзкий и глупый» поступок и довела расстроенную падчерицу до слёз).
Очевидно, так и появилось дошедшее до нас стихотворение (точно сказать нельзя, так как альбом С. Н. Карамзиной не сохранился). Стихотворение впервые было напечатано вскоре после гибели поэта, в самом конце 1841 года. Белинский восторженно отозвался о нём: «Какая простота и глубокость! Оборот мысли, фразы — всё пушкинское...». Стихотворение было опубликовано без последнего четверостишия, наверное, слишком личного, где поэт называет людей, с которыми он часто встречался: А.О.Смирнову, А.Н.Карамзина и И.П.Мятлева.
Имя Александры Осиповны Смирновой хорошо известно. Очередные «первооткрыватели» даже мусолили сплетню о её романе с поэтом. Судя по письмам и мемуарам Смирновой, особой её приязнью Лермонтов не пользовался, но встречались в салоне они постоянно. С.Н.Карамзина писала сестре о «вольных анекдотах госпожи Смирновой и о шутках Александра» за чайным столом. А Лермонтов посвятил Смирновой стихотворение:
В простосердечии невежды
Короче знать вас я желал,
Но эти сладкие надежды
Теперь я вовсе потерял.
Без вас – хочу сказать вам много,
При вас – я слушать вас хочу:
Но молча вы глядите строго,
И я, в смущении, молчу!
Что делать? – речью безыскусной
Ваш ум занять мне не дано…
Всё это было бы смешно,
Когда бы не было так грустно.
Александр Николаевич Карамзин, он же Саша, - второй из братьев Карамзиных, офицер лейб-гвардии конной артиллерии, пытавшийся тоже писать (его повесть в стихах «Борис Ульин», была напечатана в «Отечественных записках» и раскритикована В.Г.Белинским). Литературовед Н.В.Измайлов, охарактеризовав его как «скептика и отрицателя, критически настроенного ко всему, что его окружает: к военной службе, которую он от души презирает и высмеивает, к светскому обществу, над которым он охотно издевается, а иногда и негодует, к женщинам, с которыми он подчёркнуто небрежен и дерзок», замечает: «Александр Карамзин — человек лермонтовского поколения и склада, один из тех, кто дал Лермонтову материал для создания образа Печорина и для горьких, трагических размышлений в „Думе“, — из тех, кто сформировался десятилетия спустя после поражения декабристов, в душной и неподвижной атмосфере 30-х годов… Александр Карамзин не обладал ни достаточно сильным творческим даром, ни активной независимостью мысли. Он был способен на очень хорошие и высокие порывы, на самостоятельные и смелые суждения — но в общем, вне этих отдельных порывов, шел пассивно за той средой, которую сам отрицал».
Ивана Петровича Мятлева сейчас вспоминают, в основном, как автора строки «Как хороши, как свежи были розы», ставшей бессмертной благодаря И.С.Тургеневу. А в то время его юмористическая поэма «Сенсации и замечания госпожи Курдюковой за границей — дан л'этранже», написанная на смеси «французского с нижегородским», имела огромный успех.
Берег весь кипит народом
Перед нашим пароходом:
Де мамзель, де кавалье,
Де попы, де офисье,
Де коляски, де кареты,
Де старушки, де кадеты,
Одним словом, всякий сброд.
Ещё до выхода в свет первого тома поэмы, после авторских чтений, Лермонтов написал стихи «В альбом автору Курдюковой»:
На наших дам морозных
С досадой я смотрю,
Угрюмых и серьёзных
Фигур их не терплю.
Вот дама Курдюкова,
Её рассказ так мил.
Я от слова до слова
Его бы затвердил.
Мой ум скакал за нею, —
И часто был готов
Я броситься на шею
К madame de Курдюков.
Кстати, подбирая материал к статье, я с удивлением открыла для себя год рождения Мятлева – 1796. Несколько странно звучит (употребляемое не только Лермонтовым) имя «Ишки Мятлева» применительно к очень немолодому, по понятиям того времени, человеку… Ну, а на лермонтовский экспромт Мятлев откликнулся своим:
Мадам Курдюкова Лермонтову
Monsieur Lermontoff, вы пеночка,
Птица певчая, vraiment [действительно]
Et vos vers sont si charmants [и ваши стихи так очаровательны],
Что они по мне как пеночка
Non de crème, mais de Crement [не сливок, но Кремона].
Так полны они эр фиксом [духом нежности]
И d'esprit и de bon goût, [духовны и эстетичны]
Что с душевным только книксом [поклоном]
Вспоминать о них могу.
Е.П.Ростопчина, рассказывая о проводах Лермонтова на Кавказ, упоминает ещё одного Карамзина – Андрея, который также был дружен с поэтом.
Таким образом, карамзинский салон был для Лермонтова своего рода духовным оазисом, где он встречался с, несомненно, близкими ему людьми.
… Последнее письмо Лермонтова, дошедшее до нас, адресовано бабушке. А предпоследнее – С.Н.Карамзиной. К сожалению, оно единственное сохранившееся (судя по всему, были и другие письма). Оно из Ставрополя, написано 10 мая 1841 года. Поэт сообщает, что в пути «был одержим демоном поэзии», просит: «Пожелайте мне счастья и легкого ранения, это всё, что только можно мне пожелать». И заканчивает: «Будьте здоровы, счастливы и не забывайте меня».
Нет, его у Карамзиных не забывали!..
Начало читайте здесь
Если статья понравилась, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!
Карту всех публикаций о Лермонтове смотрите здесь
Навигатор по всему каналу здесь
