Жизнь в школе, в интернате, была обычной жизнью закрытых заведений. Вставали мы в 8 час. утра по звонку, шли в умывальную комнату приготовлять свой туалет. В 9 ч. Пили чай и сейчас же начинали танцевальные классы по всем залам, а их у нас было пять. Уроки продолжались 1 ч. 30 мин. на каждого преподавателя. Кончались классы в 12 часов. Шли переодеваться. В 12 ч. 15 мин. завтракали, 20 минут прогулки. В 1 час начинались научные классы до 5 час. дня. Потом обед. Вечером уроки музыки. Два раза в неделю мимика и поддержка. Преподавателем того и другого предмета был Сергей Легат, бальные танцы - Гавликовский.
Общеобразовательная сторона была очень скромная, 4 класса гимназии, - в продолжение всей моей шестилетней жизни в школе чувствовался этот пробел. Начальство школы упирало на специальные предметы, которые отнимали якобы у нас время, и боялось переутомлять и очень следило за нашим состоянием здоровья. Усиленно нас питали, чуть потрея в весе, как сейчас же по рецепту врача начиняли тебя усиленной порцией молока, масла, яиц. Я их так ненавидела, что всё отдавала другим. Я очень теряла в весе от осени до весны на 18 ф[унтов]. Нас взвешивали каждое полугодие. Усердно вели записи, просматривали лёгкие и сердце. Никаких малейших сердечных успехов не допускалось. Мои лёгкие были не важны, но к концу отлично развились. Боясь нас переутомить, начальство школы не стремилось ввести в программу лишний предмет. Общеобразовательные предметы проводили весьма основательно. Русский язык – на него обращено было особенное нимание. Грамматика, правописание, сочинение и буква «Ъ» (ять) трудновато доставались. Гоголь, Пушкин, Лермонтов, Тургенев, Толстой – особенно усердно прово-дились. У нас была хорошая библиотека, из которой мы пользовались книгами, но, смотря по возрасту, не допускалось ни в коем случае читать романы маленьким или то, что им не подходило. Французский язык был введён и мы его тоже изучали, а кроме того с нас требовали классные дамы, чтобы мы говорили им и в простом обиходе. История, география, арифметика, русская словесность, рисование, чистописание проходились так же твёрдо. Наши педагоги были почти все директора гимназий и школ и любили с нами за-ниматься, так как в классе у нас было мало народа. В старших классах было не более 10 человек, поэтому всех всегда спрашивали и не учить уроков было нельзя.
Свирепым из педагогов был историк, очень сильный в своём предмете, и ужасно не любил, когда зубрили по книге. Едва он влетал в класс, как уже кричал: «ваши книжечки, медам, - закройте!» Он любил рассказывать и делал массу прибавлений к уроку и заставлял всё запомнить, а на следующем уроке всё ему рассказать. Класс наш был не особенно внимателен и пропускал мимо ушей. Из всего класса были двое, которые запоминали, это – А.Константинова и я. Мы должны были рассказывать всему классу. Обе мы шли по предметам хорошо, это выходило как-то само собой без особых стараний. Но историк пугал нас всех и надо было быть всегда начеку. Скучней всего был урок русской словесности, а самым интересным – выразительное чтение, которое также входило в программу научных предметов – как в Петербургской школе, так и в Московской. Выразительное чтение было введено с той целью, чтобы некоторые ученицы, преуспевающие в балете, могли найти себя в драме, что произошло, [например], с такой балетной воспитанницей, как Мария Николаевна Ермолова. Она блестяще нашла себя в драме.
Много артистов и артисток, окончивших Петербургское театральное училище, оказались на сцене Александринского театра, как то: Стрельская, Левкеева, Жулева, Аполлонский. При выпускных экзаменах «Выразительное чтение» было поставлено в особые условия. Оно происходило в маленьком школьном театре, находившемся около лазарета в женском отделении. Экзаменующиеся выходили на сцену и читало кто что. Из моего выпуска особенно способной к чтению была Анна Гиммельман. Она читала «Письмо» Апухтина и басню Крылова «Разборчивая невеста». Следующая была Р.Мацкевич и я, читала «Весталку» и басню «Две собаки». Все трое, мы были отмечены начальством и сидящим жюри. В местах театра [сидели] Директор Теляковский, инспектор Мысовский, инспектриса Лихошерстова, руководитель драматических курсов, артист Александринского театра Владимир Николаевич Давыдов и наш преподаватель, артист Александринского театра Василий Иванович Петров. С драматическим искусством мы знакомились ещё в спектаклях наших курсов, которые так же обслуживали пьесы, например, «Горе от ума», маленькие роли княжон. Спектакли ставились в Михайловском театре в марте и в апреле, во время Поста. Посещение этих спектаклей было очень интересным и мы им очень дорожили. Выпускные ученики показывали свои способности. Мне запомнился особенно один, - это «Золотое руно» Пшебышевского. Выпускными учениками и ученицами были: Юренева и Ал.Дм.Булгаков. Ал.Дм. был на драматических курсах и, окончив их, всё же остался в балете, хотя он играл хорошо и был не плох. На этих спектаклях обыкновенно присутствовало много драматических артистов, художников и актёров французского театра, кто сносно знал русский язык. Из таких я помню Андрие. Они любили посещать эти спектакли. Конечно, всегда были В.Н.Давыдов, как заведующий художественной стороной курсов, Савина, Аполлонский, Далматов, Мичурина, Юрьев, Степан и Конрад Яковлевы, П.Самойлов, Н.Н.Ходотов. Все мы им увлекались и я долгое время была его поклонницей.
Другие фрагменты мемуаров:
Мемуары балерины М.Н.Горшковой. Начало
Воспоминания Марии Горшковой об Анне Павловой
"Моё пребывание в Петербургской труппе с 1905 года"