Еще один фрагмент воспоминаний М.Н.Горшковой.
Моё пребывание в Петербургской балетной труппе связано дружбой моей с балериной Анной Павловой. В своих воспоминаниях о школе я оставила её распускаться в пышную розу нашей петербургской балетной труппы. Вернусь опять к школе, и скажу несколько слов о первом моём более близком знакомстве с этой необыкновенно интересной талантливой женщиной, очень добром и отзывчивом человеке и чудном товарище. В школе существовала церковь и в субботу на Страстной неделе всегда была заутреня.
На эту заутреню выдавали билеты для артистов и служащих, и т.к. я была без пяти минут артистка, то свободно получила билет. Среди петербургской молодёжи было очень большое стремление попасть в театральное учили-ще на эту заутреню, но это было очень затруднительно. Церковь была домовая и очень небольшая, а вход был по билетам очень ограничен.
Со мной хотел обязательно попасть мой кавалер по балам, один из воспитанников 1-го кадетского корпуса Ал. Петр. Дзюбандовский (впоследствии убитый на империалистической войне). Пришлось внять его мольбам и взять с собою. Помню, как причесавшись а-ля Лиина Кавальери (первая красавица нашего времени) на прямой пробор, в то время носили высокие причёски (тюрбан), в очень хорошеньком платье цвета электрик, но всё в скромных рамках выпускаемой ученицы, как в школе подошёл ко мне мой кавалер по балету Ф.В.Лопухов и мы втроём больше гуляли по залам, чем слушали службу.
По окончании заутрени я стояла в коридоре у входной двери. Как вдруг ко мне подош-ла Анна Павлова со своим мужем В.Э.Дандре и с приветливой улыбкой заговорила со мной о моём спектакле. Похвалила за исполнение и взяв меня под руку сказала, обратив-шись к В. Э. Дандре «– Пойдём, немножко пройдёмся, мне надо с Марусей поговорить». Мы пришли в зал и пол у меня ходил ходуном от наплыва всяких чувств. Во-первых, моё обожание к Анне Павловой продолжалось. Она была удивительно обаятельная живая женщина. В её красивых, немного грустных глазах, светился ум и какая-то особенная пре-лесть. В этот момент я была необычайно горда сознанием, что такая женщина подошла ко мне и заговорила как с равной. Анну Павлову я ставлю всегда на большую высоту, сравнивая её с другими артистами.
В неё никогда не было актёрского чванства. Достигнув огромной всемирной славы, она оставалась той же до конца своей жизни. В этот вечер Анна Павлова была одета очень нарядно. На ней было белое шифоновое платье. На плече живые цветы, в ушах красивые бриллиантовые серьги. На груди была необыкновенно красивая бриллиантовая брошь. Поговорив о том, о сём, Анна Павлова предложила зайти к ней к 1 час дня, так как у неё есть ко мне много вопросов.
В этот вечер у заутрени было много народу. Много нарядной артистической публики, все наши балерины и первые солисты. Дамы в белых платьях, мужчины в смокингах, военные в парадной форме. Много было артистов драмы и оперы. Директор Теляковский был в белых брюках и куртке, расшитой золотом, белые перчатки и шляпа-треуголка со страусовым плюмажем, которую он держал в левой руке. Другие чиновники были одеты приблизительно так же.
Другие фрагменты мемуаров:
О Петербургском театральном училище
Мемуары балерины М.Н.Горшковой. Начало
Воспоминания Марии Горшковой об Анне Павловой
"Моё пребывание в Петербургской труппе с 1905 года"